Ирвинг Стоун - Греческое сокровище

• Название: Греческое сокровище
• Автор: Ирвинг Стоун
• Издательство: «Прогресс»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1979

Роман известного американского писателя посвящен одной из самых увлекательных страниц в истории археологии— раскопкам Г. Шлимана в Трое, Микенах, Орхомене, Тиринфе.

И. Стоун описывает наиболее драматический период в биографии своего героя. Упорно преодолевая трудности, встающие на пути воплощения мечты его жизни, Шлиман достигает намеченной цели и добивается мирового признания.

---

— Они—само совершенство. Каких замечательных мастеров имели троянцы! А ты знаешь, что каменщики и златокузнецы — древнейшие мужские профессии?

— В Трое они славно поработали. Генри, как мы со всем этим справимся? Здесь тысячи золотых вещей, тысячи пуговиц и бусин. Мы что, рассортируем их и попробуем составить опись в дневнике?..

Она резко оборвала себя и заглянула ему в глаза: только сейчас случившееся дошло до их сознания.

— Нет! — решительно объявил Генри. — Ничего не говорим, ничего не пишем. Будем думать, как ныне ни отсюда этот бесценный клад.

— Неужели мы не обнародуем хоть какую-нибудь одну находку?

— Нельзя. Новый закон уже могли утвердить, и тогда правительство конфискует весь клад.

Его лихорадило, глаза потемнели от тревоги. В такие минуты лучше было не возражать ему, но ей хотелось ясности.

— А если бы действовал еще старый закон, ты отдал бы музею половину?

Он протестующе задвигал желваками.

— Себе, — продолжала она, — мы можем отобрать что получше: флакон, диадемы…

— И нарушим цельность клада?! Сами лишим себя доказательства, что нашли гомеровскую Трою и сокровищницу Приама? Мы должны увезти клад целиком. Мы покажем его во всех столицах мира: в Афинах, Берлине, Риме, Лондоне, Нью-Йорке. Он не только вознаграждение нам за труды и верность мечте: это живое, красноречивое доказательство тому, что мы отрыли царский дворец.

С кладом Генри связывал свое будущее, новые раскопки.

— Как ты предполагаешь вывезти его?

— Да так же, как метопу с Аполлоном.

— А когда капитан Теодору придет в залив Бесика?

— Недели через полторы.

— Надо как-то спрятать сокровища…

— Мы их протрем, рассортируем кое-как, завернем в твои старые платья и уложим в дорожный сундук. Потом я объявлю десятникам дату окончания сезона — скажем, 14 июня, через две недели. У нас появится оправдание для сборов. Раскопки прерывать не будем, но с каждым днем станем изымать часть инструментов и готовить их в дорогу. Я хочу все забрать отсюда. Конец раскопкам, мой ангел. Мы своего добились. Этот клад. Большая башня, Скейские ворота, мощеная дорога, дворец Приама — как после этого не поверить в Трою?!

Софья сняла диадему, стала раскладывать в кучки груду золота, сваленного на простыню.

— Когда приедет Адольф Лоран, я попрошу его подготовить как бы отчет в чертежах о нашей работе, чтобы заткнуть рот маловерам в Европе. Мы вместе сделаем проектные планы раскопок оставшейся части холма—это на будущее, — включая половину Фрэнка Калверта. Я совершенно убежден в том, что с Калнертами мы еще помиримся.

Всю ночь они расчищали вещи, сортировали, заворачивали в старые костюмы и платья Софьи, осторожно укладывали в сундук. Кончили на рассвете. Генри принес дневник и исписал страниц двадцать, не сделав, впрочем, ни одной зарисовки. Заглядывая через его плечо, она едва могла уследить за стремительно бежавшим пером. Он вычеркивал написанное, писал заново: никогда прежде он не разводил такую грязь в дневнике! Он нервничал, ему было не по себе. Его подмывало проговориться, что найден богатейший клад, намекнуть, где найден, а содержимое клада не объявлять. Трудная задача! Софья положила ему руку на плечо.

— Когда в будущем кто-нибудь заглянет в этот дневник, он сразу сообразит, где и когда ты нашел сокровища царя Приама.

А теперь пора спать. Мы очень устали. Сундук я заперла и задвинула в угол, а сверху прикрыла юбками.

Генри закрыл дневник и отнес его в рабочую комнату.

— Воскресенье, — сонным голосом оповестила Софья. — Нас никто не придет будить.

6

У крестьян началась жатва. Генри остался с шестьюдесятью рабочими.

— Меня это вполне устраивает, — уверил он Софью. — У меня сейчас одна цель: расчистить до конца оборонительную стену к югу от Скейских ворот. А поскольку после моих статей и книг в Трою хлынут паломники, я хочу еще покопать во дворце, особенно в той двадцатифутовой комнате, над которой нет позднейших построек.

Чтобы удалить огромную глыбу земли, мешавшую соединить траншеи с запада и северо-запада от Большой башни, пришлось снести деревянный домик, где они жили прошлым летом.

— Как жалко, — огорчилась Софья, — мы столько в нем пережили, столько было счастливых минут.

— Их еще много набежит, счастливых минут, пока мы будем археологами, — ответил Генри, — а археологами мы останемся уже на всю жизнь.

Невероятно, чтобы кто-нибудь прознал о кладе! Сначала они думали, что им передается тревога самих рабочих: ведь те уже поняли, что после жатвы они сюда не вернутся, что им недолго осталось тянуть эту занятную волынку—срывать подчистую холм. Генри откровенно сворачивал работы: Яннакис чистил и смазывал тачки, готовил их к отправке. И атмосфера на раскопках чуть заметно переменилась, что-то изменилось в поведении людей. Наведываясь взглянуть на расчистку стены, Генри и Софья ловили косые взгляды рабочих-греков. Турки вдруг начинали перешептываться и сразу смолкали при их приближении. Генри учуял зреющий заговор. Их надзиратель Амин-эфенди отмалчивался в их присутствии, даже когда без зазрения совести отбирал для музея лучшие находки. Но открыто никто ничего не высказал, к дому и близко не подходили чужие, и вообще никаких происшествий не было. Но почему-то всех обуяла глухая беспричинная недоверчивость.

— Как они могли бы узнать о сокровищах? — глубокой ночью тревожилась Софья, спокойная хотя бы за то, что их не слышат. — Ведь, кроме нас, на холме ни души не было.

— Я убежден, что они ничего не знают, — ответил Генри, — но они подозревают, что мы нашли что-то важное и скрываем от них. А что именно и насколько это ценно, они, разумеется, не знают. Понимаешь, люди чувствуют, когда их обманывают.

— А может, они задумались, чего ради их отпустили в прошлую субботу? Может, как-нибудь узнали, что никакого дня рождения у тебя не было? Или мы себя держим как-нибудь не так и это заметно со стороны? Может, им грустно, что здесь все кончается?..

— Все может быть, — согласился он, — но одно ясно: надо уезжать по возможности скорее.

— Когда придет «Омониа»?

— По моим подсчетам, через пять-шесть дней. Завтра же поставлю Яннакиса и Мастроянниса сбивать ящики и упаковочные клети для нашей доли находок.

Утром закипела плотницкая работа. Со своими штативами и ящиками приехали Адольф Лоран и фотограф Зибрехт и сразу отправились на раскопки. Софья занималась в рабочей комнате, готовя к упаковке терракоту, поделки из слоновой кости и камня. Они раздобыли несколько дюжин плетеных корзин: за три года Софья научилась мастерски паковать в них вещи. За их сборами с неусыпным вниманием следил Амин-эфенди. Он осматривал каждый предмет, отправляемый в корзину или ящик, записывал его, проверял по собственной описи. Он таки посылал каждую неделю в Константинополь списки находок. Он не скандалил и не мешал им работать, хотя чувствовал: его провели. Позже он узнает, что он ничего и не мог сделать.

«Омониа» пришла тринадцатого июня. Яннакис взял у Драмали арбу и подогнал ее к каменному дому. Десятники ставили на арбу ящики, клети и корзины, надзиратель проверял погрузку. Всю кладь он осмотрел еще прежде, в открытом виде, покопался в корзинах, а уж потом Софья и Поликсена обшили их мешковиной и туго перевязали веревками.

В последнюю очередь Яннакис вынес два чемодана Генри, Софьин баул и дорожный сундук. Багаж надзиратель не стал смотреть: там личные вещи Шлиманов, прибывшие с ними из Афин пять месяцев назад.

Генри уехал с Яннакисом к заливу, проследил за погрузкой на пароход. Накануне вечером Софья написала матери письмо, сейчас Генри передал его капитану Теодору с наказом сразу по прибытии доставить его Энгастроменосам.

«Мы нашли интересные материалы, они прибывают на пароходе капитана Теодору. Получив это письмо, вели, пожалуйста, Спиросу и Александросу найти две кладовые в Афинах, где можно разместить багаж до нашего приезда. Кладовые должны быть в разных местах и иметь хорошие запоры. Ключи возьмите с собой. Проследите, чтобы в кладовые не было отдельного входа от хозяев…»

— Напиши братьям, — наставлял Генри, — чтобы они ничего из груза не предъявляли в Пирее для таможенного досмотра. Если чиновники заупрямятся, то пусть опечатывают весь багаж и держат на складе до моего возвращения. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы таможенники сунули нос в наши вещи.

Еще раз напомнив, что письмо следует передать только в руки мадам Виктории, Генри пожелал капитану счастливого плавания. «До встречи в Афинах», — кивнул тот, и вскоре пароходик, старательно дымя, уже держал курс на Спорады.

В тот же день Генри нанял в Кумкале два рыбацких каика и Яннакис до вечера перевез на них все инструменты и оборудование. Им предстояла дорога в Пирей. Там они поскучают на складах, пока Генри не найдет им достойного применения.