Лев Вершинин - Рим или смерть

• Название: Рим или смерть
• Автор: Лев Вершинин
• Жанр: Историческая проза

Повесть о герое итальянского народа Джузеппе Гарибальди. В книге даны события 1848 - 1849 гг., когда Римская республика сражалась против иноземных захватчиков - австрийцев и французов.

---

Лев Александрович Вершинин Рим или смерть

Повесть о Гарибальди

Глава первая

ЧЕРЕЗ СНЕГА И ГОРЫ

Путь их в это морозное январское утро 1849 года лежал через Апеннинские горы в Рим. У крепостных ворот всадников ждала толпа провожающих. Впереди стояла средних лет женщина, с печальным, увядшим лицом. Звали ее Эмилия Векки, и была она вдовой полковника пьемонтской армии. В правой руке она держала ридикюль, а левой то и дело поправляла шляпу, которую ветер пытался сорвать с ее головы. Было холодно, промозгло, тусклое солнце светило как бы нехотя.

Едва Джузеппе Гарибальди и его спутники спешились, донна Эмилия подошла к сыну, Аугусто Векки. Она раскрыла ридикюль и вынула деньги. Аугусто отвел ее руку, обнял мать и поцеловал. И тут эта чопорная женщина не выдержала – заплакала и судорожно прижала сына к груди. Векки, явно смущенный, тщетно пытался ее успокоить.

– Не плачь, мама, ну, не плачь. Вот увидишь, ничего со мной не случится.

Но синьора Векки все совала сыну деньги и не могла сдержать слез. Наконец он мягко отстранил ее и направился к Гарибальди.

– Генерал, я готов, – доложил он, поднеся руку к козырьку кожаной фуражки.

– Мы тоже, – подтвердили трое других.

– Тогда по коням, – скомандовал Гарибальди и первый легко вскочил на своего красавца – скакуна Уругвая.

Дорога шла круто в гору. Впереди, мерно покачиваясь в седле, на белом Уругвае ехал Гарибальди. Вторым, чуть поодаль – на гнедом коне – Аугусто Векки. Он часто оборачивался назад. Там внизу, в Асколи, остался родной дом. Мать и младшая сестра будут жить теперь на одну отцовскую пенсию, но иначе он поступить не мог.

Долгое время еще была видна высоченная колокольня собора, потом и она утонула в надвинувшемся тумане.

Они ехали уже больше часа, а Векки не переставал удивляться, как это он, еще вчера капитан королевской пьемонтской армии, бросил все и примкнул к Гарибальди, противнику монархии. Генерал, командир дивизии, ему такого дерзкого поступка, конечно, не простит. Его заочно предадут суду военного трибунала и разжалуют в рядовые. Э, будь что будет – сегодня судьба Италии решается в Риме, и его место там.

– Все-таки, генерал, не следовало нам лезть в пекло, – обратился он к Гарибальди, продолжив начатый еще в Асколи спор, – в горах рыщут санфедисты [С а н т а Ф е д е – святая вера (итал.). С а н ф е д и с т ы – наиболее ярые сторонники папы, которые объединялись в вооруженные отряды и нападали на всех противников папского произвола]. Священники расписали вас самой черной краской: вы и бандит, и богохульник, и грабитель. Одним словом, убить вас – святое дело. А ведь наши крестьяне слепо верят любому слову приходского священника!

Гарибальди нахмурился.

– Уж это я знаю по собственному опыту. Но делать нечего, в Риети ждет мой итальянский легион. Чем скорее мы туда попадем, тем быстрее сможем прийти на помощь Риму.

– Два дня ничего не решают, – возразил ему Векки. – До Риети можно бы добраться через Фолиньо. Путь хоть и окольный, зато безопасный.

Гарибальди выпрямился в седле и отчеканил:

– Окольные пути не для меня. Предпочитаю прямые.

Векки стало ясно: настаивать бесполезно, – и он умолк. Чуткий к настроениям других, Гарибальди понял, что так и не убедил Векки, и решил подкрепить свои доводы:

– Нам дорог каждый час, ведь Риму грозят австрийцы! Того и гляди нападут.

– Вот то-то и оно! – подхватил Векки. – В момент, когда вы так нужны Риму, нелепо подвергать себя смертельной опасности.

Гарибальди был суеверен, хотя никому бы не признался в этом. Упоминание о смерти показалось ему плохим предзнаменованием.

– Уж и смертельной! – воскликнул он. – И потом, у меня есть надежный талисман от пуль, ядер и картечи. Смотрите, – он расстегнул широкий белый плащ и показал висевший на тоненькой цепочке обломок ракушки. – Подарок монтевидейских рыбаков. Испытан во многих сражениях, и до сих пор ни разу не подвел, – пошутил он. – Верно, Сакки? – крикнул он ехавшему сзади Гаэтано Сакки, сподвижнику Гарибальди по Южной Америке.

Начинал Сакки в итальянском легионе простым солдатом, а дослужился до капитана. У легионеров – а трусов среди них не водилось – он слыл отчаянным смельчаком. После кровопролитного боя под Черро в живых осталось меньше половины волонтеров. И тогда, перед сильно поредевшим строем, Гарибальди вручил Сакки, храбрейшему из храбрых, знамя итальянского легиона – черное полотнище с извергающим дым и пламя Везувием.

– Храни его, Гаэтано, как зеницу ока, – сказал он. – Пока не освободим Италию от чужеземцев и тиранов и не водрузим наш Триколоре [Т р и к о л о р е – трехцветное итальянское национальное знамя. Цвет знамени – красный, белый и зеленый] над Квириналом, оно останется знаменем нашей надежды. С ним мы вступим в Рим!

И Сакки свято верил – раз Гарибальди сказал, так оно и будет.

Впрочем, сейчас он думал не о боях и подвигах, а о том, удастся ли до наступления темноты добраться до ночлега. Да еще найдется ли там постель, а на ужин – кусок жареной говядины или, на худой конец, хлеб с луком. Вопрос Гарибальди застал его врасплох, и он растерянно захлопал ресницами. Векки засмеялся.

– Мы говорили о талисманах.

– При чем тут талисман? – снова не понял Сакки.

– Однако же вы недогадливы, Сакки! Не потому ли Гарибальди не сделал вас своим адъютантом? – шутливо заметил Векки.

Он и не подозревал, что попал в самое больное место. Все в легионе были уверены: в Италии Гарибальди назначит своим адъютантом Гаэтано Сакки. А Гарибальди после долгих раздумий выбрал не его, легионера, ветерана американской войны, а Нино Биксио. Очень уж Гаэтано был вспыльчив и в гневе порой не помнил себя. Да и сам Гарибальди особой выдержкой не отличался. Биксио же по характеру как нельзя лучше подходил для трудной роли адъютанта. В свои двадцать восемь лет он успел обойти полсвета на самых разных кораблях и стать капитаном дальнего плавания. Здоровья он был несокрушимого, силы геркулесовой. Опасности и лишения его не страшили. Правда, он привык не столько повиноваться, сколько повелевать. И горе тому, кто посмеет ослушаться! Но в Гарибальди он видел великого полководца и готов был выполнить любой его приказ. Сейчас Биксио ехал последним в цепочке всадников, вслед за ординарцем Гарибальди, белозубым гигантом, негром Агуяром. Итальянский Агуяр знал плохо и безбожно коверкал слова, чем немало смешил своих товарищей. А он в ответ лишь беззлобно улыбался – пусть себе смеются, раз им от этого легче становится.

Узкая обледенелая тропа петляла, поднимаясь к вершине горы, и всадникам приходилось тяжело. Особенно Биксио, наезднику неопытному, что сразу и учуял его умный конь. Вскоре Биксио немного отстал. Гарибальди это заметил, но предлагать Биксио помощь не стал – обидится. «Коня он еще не чувствует, да и в седле сидит мешковато, но это не беда, – подумал Гарибальди. – Верховой езде научиться не так уж и трудно. Зато он храбр».

О храбрости самого Гарибальди ходили легенды. Даже надменные австрийцы и те называли его бесстрашным капитаном. Сам он об этом не задумывался. Просто считал, что командир не имеет права не быть впереди всех в атаке, иначе потом стыдно будет солдатам в глаза взглянуть. Вот его Анита и в самом деле женщина редкой отваги! Вспомнив о жене, он ощутил грусть. Как она не хотела его отпускать и как ему сейчас ее недостает! Все равно он здраво поступил, оставив ее в Ницце с мамой и детьми. Они еще крохи, старшему, Менотти, нет и девяти. Славный растет мальчуган, крепкий, смышленый. Только вот этот рубец на голове! Бедная Анита, сколько же ей пришлось пережить за те девять лет, что они вместе! Тогда она была на восьмом месяце. Он умолял ее, пока не поздно, вернуться в город Коритибан. Им предстоял жестокий и неравный бой – шестьдесят четыре волонтера республики Риу Гранди против пятисот солдат Бразильской империи. Враг уже взял в кольцо их позиции на холмах. Но кто из имперцев заподозрит в безоружной женщине воина республики?! Анита наотрез отказалась.

С ней легионеров будет уже шестьдесят пять, сказала она. И он не нашел в себе сил отослать ее.

В самый разгар боя у них почти иссякли боеприпасы. Анита вскочила на коня и под неприятельским огнем помчалась за патронами. А когда возвращалась назад, ее окружил отряд вражеских кавалеристов. Они вихрем вылетели из засады и помчались ей наперерез. Анита и тут не растерялась – пришпорив коня, поскакала к лесу.

Вдогонку ей засвистели пули, одна пробила шляпу, обожгла клок волос. Она была уже у самой опушки, когда под ней убило коня. Гнедой рухнул наземь, и Анита, падая, ударилась животом о камень. Вот откуда у Менотти рубец на голове! Чудо еще, что он выжил! Да если бы только это!

Малышу и четырех месяцев не исполнилось, когда под ударами имперской армии отряду пришлось отступать через леса и болота.