Владимир Высоцкий - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Владимир Высоцкий
• Жанр: Поэзия

---

x x x

Сколько великих выбыло!
Их выбивали нож и отрава.
Что же, на право выбора
Каждый имеет право.

О фатальных датах и цифрах

Моим друзьям — поэтам

Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт,
А если в точный срок, так — в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А 33 Христу — он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьешь — везде найду, мол.
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог —
Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —
А нынешние — как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или — перенесена,
А в 33 распяли, но — не сильно,
А в 37 — не кровь, да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа —
И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три "е", —
Укоротить поэта! — вывод ясен, —
И нож в него! — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!

x x x

Общеприемлимые перлы!
В восторге я! Душа поет!
Противоборцы перемерли
И подсознанье выдает.

А наша первая пластинка —
Неужто ты заезжена?
Ну что мы делаем, Маринка!
Ведь жизнь — одна, одна, одна…

Мне тридцать три — висят на шее,
Пластинка Дэвиса снята.
Хочу в тебе, в бою, в траншее
Погибнуть в возрасте Христа.

А ты — одна ты виновата
В рожденьи собственных детей…
Люблю тебя любовью брата,
А может быть, еще сильней.

x x x

Видно, острая заноза
В душу врезалась ему, —
Только зря ушел с колхоза —
Хуже будет одному.

Ведь его не село
До такого довело.

Воронку бы власть — любого
Он бы прятал в «воронки»,
А особенно — Живого, —
Только руки коротки!

Черный Ворон, что ты вьешься
Над Живою головой?
Пашка-Ворон, зря смеешься:
Лисапед еще не твой!

Как бы через село
Пашку вспять не понесло!

*
Мотяков, твой громкий голос
Не на век, не на года, —
Этот голос — тонкий волос, —
Лопнет раз и навсегда!

Уж как наше село
И не то еще снесло!
*
Петя Долгий в сельсовете —
Как Господь на небеси, —
Хорошо бы эти Пети
Долго жили на Руси!

Ну а в наше село
Гузенкова занесло.
*
Больно Федька загордился,
Больно требовательным стал:
Ангел с неба появился —
Он и ангела прогнал!

Ходит в наше село
Ангел редко, как назло!
*
Эй, кому бока намяли?
Кто там ходит без рогов?
Мотякова обломали, —
Стал комолый Мотяков!

Так бежал через село —
Потерял аж два кило!
*
Без людей да без получки
До чего, Фомич, дойдешь?!
Так и знай — дойдешь до ручки,
С горя горькую запьешь!

Знает наше село,
Что с такими-то было!
*
Настрадался в одиночку,
Закрутился блудный сын, —
То ль судьбе он влепит точку
То ль судьба — в лопатки клин.

Что ни делал — как назло,
Завертело, замело.
*
Колос вырос из побега
Всем невзгодам супротив.
Он промыкался, побегал —
И вернулся в коллектив.

Уж как наше село
Снова члена обрело!
*
Хватит роги ломать, как коровам,
Перевинчивать, перегибать, —
А не то, Гузенков с Мотяковым,
Мы покажем вам кузькину мать!

Банька по-черному

Копи!
Ладно, мысли свои вздорные
копи!
Топи!
Ладно, баню мне по-черному
топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь,
но — вопи!..
Топи!
Только баню мне как хочешь
натопи.

Ох, сегодня я отмоюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!

Не спи!
Где рубаху мне по пояс
добыла?!
Топи!
Ох, сегодня я отмоюсь
добела!
Кропи!
В бане стены закопченные
кропи!
Топи!
Слышишь, баню мне по-черному
топи!

Ох, сегодня я отмоюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!

Кричи!
Загнан в угол зельем, словно
гончей — лось.
Молчи!
У меня уже похмелье
кончилось.
Терпи!
Ты ж сама по дури
продала меня!
Топи!
Чтоб я чист был, как щенок,
к исходу дня!

Ох, сегодня я отмоюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!

Купи!
Хоть кого-то из охранников
купи!
Топи!
Слышишь, баню ты мне раненько
топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь,
но — вопи!..
Топи!
Эту баню мне как хочешь,
но — топи!

Ох, сегодня я отмоюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!

x x x

Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!
Лоб стеною прошиби в этом мире!
Отпишите мне письмо до зарплаты,
Чтоб прочесть его я смог до питья-то.

У меня теперь режим номер первый —
Хоть убей, хоть завяжи! — очень скверный.
У меня теперь дела ох в упадке, —
То ли пепел, то ль зола, все в порядке.

Не ходите вы ко мне, это мало,
Мне достаточно вполне персонала.
Напишите мне письмо по-правдивей,
Чтоб я снова стал с умом, нерадивей.

Мне дадут с утра яйцо, даже всмятку,
Не поят меня винцом за десятку,
Есть дают одно дерьмо — для диеты…
Напишите ж мне письмо не про это.

x x x

Ядовит и зол, ну, словно кобра, я, —
У меня больничный режим.
Сделай-ка такое дело доброе, —
Нервы мне мои перевяжи.

У меня ужасная компания —
Кресло, телефон и туалет…
Это же такое испытание,
Мука… и другого слова нет.

Загнан я, как кабаны, как гончей лось,
И терплю, и мучаюсь во сне.
У меня похмелие не кончилось, —
У меня похмелие вдвойне.

У меня похмелье от сознания,
Будто я так много пропустил…
Это же моральное страдание!
Вынести его не хватит сил.

Так что ты уж сделай дело доброе,
Так что ты уж сделай что-нибудь.
А не то — воткну себе под ребра я
Нож — и все, и будет кончен путь!

x x x

Отпустите мне грехи
мои тяжкие,
Хоть родился у реки
и в рубашке я!
Отпустите мою глотку,
друзья мои, —
Ей еще и выпить водку,
песни спеть свои.

Други, — во тебе на! —
что вы знаете,
Вы, как псы кабана,
загоняете…

Только на рассвете кабаны
Очень шибко лютые —
Хуже привокзальной шпаны
И сродни с Малютою.

Отпустите ж мне вихры
мои прелые,
Не ломайте руки вы
мои белые,
Не хлещите вы по горлу,
друзья мои, —
Вам потом тащить покорно
из ямы их!

Други, — вот тебе на!
Руки белые,
Снова словно у пацана,
загорелые…

Вот тебе и ночи, и вихры
Вашего напарника, —
Не имел смолы и махры,
Даже накомарника.

Вот поэтому и сдох,
весь изжаленный,
Вот поэтому и вздох
был печальный…
Не давите вы мне горло,
мои голеньки,
Горло смерзло, горло сперло.
Мы — покойники.

Други, — вот тебе на!
То вы знаете —
Мародерами меня
раскопаете.

Знаю я ту вьюгу зимы
Очень шибко лютую!
Жалко, что промерзнете вы, —
В саван вас укутаю.

x x x

В голове моей тучи безумных идей —
Нет на свете преград для талантов! —
Я под брюхом привыкших теснить лошадей
Миновал верховых лейтенантов.

Разъярилась толпа, напрягалась толпа,
Нарывалась толпа на заслоны, —
И тогда становилась толпа «на попа»,
Извергая проклятья и стоны.

Столько было в тот миг в моем взгляде на мир
Безотчетной, отчаянной прыти,
Что, гарцуя на сером коне, командир
Удивленно сказал: «Пропустите!»

Дома я раздражителен, резок и груб.
Домочадцы б мои поразились,
Увидав, как я плакал, взобравшись на круп…
Контролеры — и те прослезились.

…Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы,
Волево упираясь на стремя,
Я пожал ему ногу, как руку судьбы…
Ах, живем мы в прекрасное время!

Серый конь мне прощально хвостом помахал,
Я пошел — предо мной расступились,
Ну а мой командир на концерт поскакал
Музыканта с фамилией Гилельс.

Я свободное место легко отыскал
После вялой незлой перебранки:
Все! Не сгонят! Не то что, когда посещал
Пресловутый театр на Таганке.

Вот сплоченность то где, вот уж где коллектив,
Вот отдача где и напряженье!..
Все болеют за нас — никого супротив:
Монолит без симптомов броженья!

…Меня можно спокойно от дел отстранить,
Робок я перед сильными, каюсь, —
Но нельзя меня силою остановить,
Когда я на футбол прорываюсь!

x x x