Борис Кремнев - Красин

• Название: Красин
• Автор: Борис Кремнев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары

О жизни Л.Б.Красина.

---

Ему претило высокомерное отношение к мелочам, каждая из которых — звено общей цепи, составляющей огромное дело, которому он служил. Прорвись одно звенышко, и цепь рассыплется. Изволь склепывай заново.

Перепутанный по небрежности адрес, ошибочно указанная явка, перевранный пароль — все эти, казалось бы, мелочи чреваты крупными последствиями.

Для него не существовало незначительного. Все, что он делал, было важным. И исполнялось на совесть.

Через его небольшой служебный кабинет на улице Гоголя почти нескончаемой чередой шли люди. Инженеры и подпольщики, адвокаты и промышленники, монтеры и боевики, предприниматели и цекисты. Единственное, что он требовал от нелегальных посетителей, быть почище одетыми, чтобы не разжигать любопытства охранки, и без того не в меру любопытной.

Каждому давался арифметически точный ответ на вопрос, с которым тот приходил. Либо рекомендовалось решение, продуманное досконально и до конца, с учетом малейшей детали.

Вано Стуруа, приехавшему в Питер по делам подпольной типографии, он не позабыл посоветовать вести себя с опаской и осторожностью в номерах, где тот остановился. Номера кишели осведомителями.

А когда Вано, который сам был не промах, объяснил, что прибыл в столицу с чемоданом кавказских вин и удостоверением представителя винодельческой фирмы общества «Мелани», он смущенно извинился:

— Прости, товарищ Вано, мою излишнюю назидательность. Оказывается, ты уже подковался насчет втирания очков, агентам охранки.

И, обнимая на прощание старого друга, радостно хохотал: все же иной раз приятно и впросак попасть.

Он встречается с присяжным поверенным П. Н. Маляптовичем, который был адвокатом М. Ф. Андреевой. Вместе с ним часами просиживает над сводом законов в поисках путей получения выморочных страховых денег Морозова.

Вдова Саввы делает все, чтобы объявить недействительной предсмертную волю мужа. Но терпит крах. Благодаря хлопотам Красина партия получает эти деньги.

Он бомбит телеграммами Марию Федоровну Андрееву:

"Квартирой, типографией налаживается. Тиражом сорок тысяч свободно справимся. Необходимо внести залог рентой 5000. Только переводы, по возможности телеграфом. Жду доверенность!"

По его предложению Андреева становится издательницей первой легальной большевистской газеты "Новая жизнь". Кресло ответственного редактора (как тогда говорили, зиц-редактора, то есть редактора, предназначенного для отсидки) занял за солидное вознаграждение поэт Минский. Фактически же редактируют газету большевики А. А. Богданов, П. П. Румянцев и В. А. Десницкий (Строев), а направляет всю работу В. И. Ленин.

В поисках средств для "Новой жизни" Красин обратился за займом к доктору И. Г. Симонову, сыну богатого предпринимателя. Тот раздобыл 10 тысяч рублей, а Красин покрыл их векселем, подписанным Горьким.

Когда в Петербург нелегально и под чужим именем прибыл из-за границы Ленин, Никитич определил его на квартиру к И. Г. Симонову, где Владимир Ильич и прожил некоторое время.

Не ограничиваясь газетой, Красин открывает легальную типографию товарищества «Дело», выпускающую большевистские издания. Официальными владельцами ее считаются инженер М. И. Вруснев и С. Б. Лушникова, сестра Красина.

Ему кажется, что, наконец, приспело время свершиться пророчеству Ш съезда и что товарищи-бакинцы могут войти "в первую открытую легальную типографию РСДРП". Он вызывает из Баку Авеля Енукидзе.

Приехав в Петербург, Енукидзе первым делом направляется на улицу Гоголя, в Электрическое общество 1886 года, и получает от Красина явку: Садовая, квартира инженера Бруснева. Когда он пришел к Брусневу, тут уже были Красин, Богданов, Постоловский, другие члены ЦК, руководители партии. Но не они привлекли внимание Енукидзе. Он не сводил глаз с человека, который сразу же, едва он вошел, встретил его как старого знакомого, хотя виделись они впервые. — А, это и есть товарищ Авель! — воскликнул он. То был Ленин.

От Ильича исходило столько тепла, что Енукидзе высказал все, что у него наболело. -

Легализовать бакинскую типографию нельзя. Лучше оставаться в тяжком подполье, лучше даже временно сидеть без дела, чем ликвидировать типографию.

Выслушав его, Ленин стал высмеивать тех, кто обольщается октябрьскими "свободами".

Но большинством голосов членов ЦК было решено типографию ликвидировать, а людей перевезти в Петербург для работы в большевистской легальной типографии. Машину же упаковать и отправить — в Питер на предъявителя.

Некоторое время спустя бакинская «Нина» прибыла в Петербург вместе с наборщиками и печатниками. Семен стал техническим руководителем "Дела".

Как показала жизнь, выход «Нины» из подполья был преждевременным, а решение о ее легализации — ошибочным. Те, кем пользовались как легальным прикрытием, доставляли немало хлопот. Минский и другие либеральные сотрудники "Новой жизни" получали от Красина плату за страх. Но не хотели испытывать ужаса. А при чтении каждого нового номера Минского охватывал ужас. Соглашаясь стать ответственным редактором основанной Красиным и Горьким газеты, он представлял ее неким мирным органом либерального толка, слегка пощипывающим правительство, что выглядело в те времена очень милым и, главное, модным.

Вместо этого "Новая жизнь" стала боевым органом большевиков, партийным рупором, с помощью которого Ленин разговаривал с революционными массами.

Минский попытался совершить в редакции "дворцовый переворот", рассчитывая при этом опереться на наиболее «культурных» большевиков. К таковым он относил Луначарского.

В ответ Луначарский лишь презрительно пожал плечами.

Так что по утрам газетчики продолжали звонко выкрикивать:

— "Новая жизнь"! Покупайте и читайте газету "Новая жизнь"!

Ее покупали. И ее читали. В ней были статьи Ленина — боевые указания большевикам в их повседневной работе.

Не многим лучше Минского вел себя другой либерал, книгоиздатель К. П. Пятницкий. В один из ноябрьских вечеров на Фонтанке, на квартире Е. Ф. Крит, сестры Андреевой, собрались Красин, Горький, Румянцев и Пятницкий. Был здесь и Ленин, но он, сидя в углу, хмурился, говорил мало, сдержанно и вскоре ушел.

Красин долго убеждал Пятницкого издавать в «Знании» партийную литературу. Тот отнекивался, ссылаясь на то, что выпуск большевистских брошюр будет стоить издательству жизни.

Как ни бился Красин, пытаясь прельстить Пятницкого коммерческой выгодой, как ни горячился и волновался Горький, взывая к святому долгу перед революцией, издатель остался непреклонным. Так ни с чем и разошлись.

Немалую долю забот по-прежнему доставляла добыча денег. Кому, как не "партийному министру финансов", было печься о них? Если прежде 75 тысяч в год хватало партии лишь в обрез, то теперь эта сумма выглядела жалкой и мизерной. Локомотив, все убыстряя бег, требовал горючего.

И Красин раздобывал его.

Руководствуясь требованием, сформулированным им еще на III съезде: "Необходимо, чтобы партия жила на свои средства, а не на подачки буржуазии", — он усилил контроль над местными комитетами. Жестче и тверже спрашивал с ниж. Добивался, чтобы регулярные взносы от рабочих шли не только на местные нужды, но и вливались в общепартийную кассу.

Он пополнял ее и за счет других, порой неожиданных и необычных поступлений.

Однажды к нему на квартиру на Литейном проспекте явилась девушка. Тоненькая, хрупкая, почти подросток, она краснела и не знала, куда деть беспокойные руки. Только сосредоточенно-пристальный взгляд темных, глубоких глаз выдавал решительность я волю.

Девушка назвала себя — Кассесинова Фаня. Прислал ее один из подпольщиков.

Фане исполнилось 17 лег, и она задумала стать большевичкой. Но столкнулась с серьезным препятствием, Заключалось оно в том, что Фаня владела богатым имением, доставшимся ей по наследству от родителей. Богачи, считала будущая революционерка, не могут быть в партии. И она решила отдать партии все, что имела.

Но как это сделать? Распоряжаться своим состоянием она не была вольна. Решали за нее опекуны — помещики, совсем не склонные симпатизировать революции и большевикам.

Выход был только один — замужество. После брака опека перешла бы к мужу. С его разрешения имение могло быть продано, а деньги переданы кому угодно.

Вступать в настоящий брак Фаня не хотела, опасаясь, что семья станет помехой будущей революционной деятельности. Следовательно, полагала она, брак должен быть фиктивным. Красин внимательно выслушал Фаню Черненькую (такова была впоследствии ее партийная кличка). Он не стал тешить ее ложными надеждами, а со всей суровостью и беспощадностью правды нарисовал картину будущего.

Впереди не розы, а тернии. Избалованная жизнью, выросшая в богатстве и комфорте девочка станет нищей, гонимой, бесправной. Вместо радостей — лишения, вместо полной свободы — беспредельное подчинение чужой воле.