Крейг Расселл - Кровавый орел

• Название: Кровавый орел
• Автор: Крейг Расселл
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035775-3, 5-9713-2918-9, 5-9762-0230-6

«Кровавый орел».

Чудовищно жестокий ритуал, придуманный некогда викингами.

Способ, которым отнимает жизни у молодых женщин таинственный убийца, оставляющий загадочные послания.

Маньяк, поклоняющийся культу древнескандинавских богов?!

Об этом буквально кричат его преступления.

Но талантливый детектив Йен Фабель, ведущий расследование, уверен: убийства – просто имитация «работы» маньяка.

На самом деле за ними стоит маскирующийся под маньяка человек – хитрый, расчетливый, безжалостный.

Как найти его и как остановить?!

---

– Я очень удивился, что вы тут работаете, – сказал Фабель.

– Только два дня в неделю, – улыбнулся Дорн. – Хорошо платят. Хотя свой профессор истории в тюрьме – штука диковинная. С другой стороны, сама тюрьма имеет диковинную историю. Я работаю одновременно и здесь, и в нойенгаммском мемориале жертвам Холокоста.

– Я удивился прежде всего тому, что вы стали работать с заключенными после того, как… – Фабель осекся – зря он начал фразу, закончить которую у него язык не поворачивался!

Дорн понял намек и со значением улыбнулся.

– На самом деле это весьма полезный опыт. Многие заключенные изучают историю с неожиданным жаром. Каким-то косвенным образом это помогает им разобраться в истории своей собственной жизни. Но я догадываюсь, что вы имели в виду. Думаю, у меня действительно был подсознательный мотив пойти работать сюда. Хотел повариться в здешней атмосфере, пообщаться с убийцами, понять их психологию… И через это уловить хоть какой-то смысл в том, что тогда произошло.

– Уловили?

– А то, что вы стали полицейским, помогло вам? – ответил Дорн вопросом на вопрос.

– Не знаю, это ли было причиной того, что я стал полицейским, – еще раз солгал Фабель. Они оба отлично понимали, что именно эта личная трагедия заставила одаренного студента-историка избрать карьеру следователя.

Дорн не стал возражать и развивать эту тему.

– Я хотел поговорить с вами о том убийстве, которое вы расследуете в данный момент, – сказал он.

– О тех убийствах, которые я расследую, – поправил его Фабель. – Убили еще одну девушку – точно так же, как Кастнер.

– Боже, какой ужас! И это подтверждает мои предположения. Потому-то я и рвался увидеться с вами.

– Продолжайте, профессор. Я весь внимание.

Дорн развернул номер «Гамбургер моргенпост» со статьей об убийстве Кастнер.

– Так же как и вас, – продолжал Дорн, – жизнь заставила меня пристально заинтересоваться тем, что происходит в голове психопата. Мне крайне неприятно это говорить, однако при всей своей мерзости врожденный инстинкт разрушения порой несет в себе некое извращенное творческое начало. – Дорн постучал пальцем по статье. – Полагаю, на сей раз ваш противник-психопат – натура творческая и потому особенно опасная. Йен, этот психопат – та еще тварь, с ним придется повозиться. Он производит впечатление… как бы это выразиться… человека осведомленного.

– Что вы хотите сказать?

Оттолкнув газету, Дорн сделал Фабелю знакомый жест рукой: так он всегда останавливал нетерпеливых студентов, которые торопились мимо посылок к выводам.

– Кто мы? – спросил Дорн, откидываясь на спинку кресла. – Что мы? Я говорю о немцах.

Профессор начинал так издалека, что у Фабеля заныли зубы.

– Простите, я не понимаю, при чем тут немцы как нация.

– Что такое, собственно говоря, немецкий характер? В чем заключается особенность немецкого народа?

Фабель пожал плечами:

– Понятия не имею. Да и плевать мне. То, что немцы какие-то особенные, – мы этого уже нахлебались, и эта теория принесла Германии – и всему миру – неисчислимые беды. Ни одна демагогическая теория не принесла людям столько горя, как эта.

– Верно, – кивнул Дорн. – Концепция немецкой уникальности – миф, раздутый австрийским ефрейтором до фантастических масштабов. Однако немецкий народ имел слабость и несчастье ему поверить. Один из самых важных уроков, которые я извлек из истории, занимаясь ею профессионально: никакого прошлого не существует, есть только настоящее. Только настоящее реально – что есть, то и видим, если осмеливаемся разуть глаза; а прошлое – игрушка в наших руках, его можно толковать и так, и этак. Прошлое – это то, что мы хотим из прошлого сделать. Сегодняшний день формирует прошлое, а не наоборот. Последние два столетия мы, немцы, только тем и занимались, что перекраивали прошлое: подгоняли его под наше новое понимание немецкой нации, которой на самом деле никогда не существовало. Да, «немецкая раса» – бред собачий. Мы пестрая смесь кровей скандинавских, славянских, кельтских, италийских и альпийских… Сборная солянка, объединенная языком и культурой, а не этнической принадлежностью.

– Куда вы клоните? И как ваши умствования связаны с сегодняшними убийствами?

Дорн снисходительно улыбнулся.

– Вы верите в то, что бог Туисто был рожден германской землей? И от трех его сыновей ведут свой род три племени чистокровных немцев?

– Разумеется, нет. Это просто древнее сказание.

– А в бога Вотана верите? Или в скандинавский пантеон богов во главе с Одином, который соответствовал Вотану древних германцев?

– Нет, – ответил Фабель. – Это опять-таки всего лишь красивые мифы. Послушайте, к чему…

Профессор величаво остановил его вытянутой ладонью.

– Да, это мифы. То есть выдумки. Но, как показал пример фашистской демагогии, вера в мифы может быть могучей и всеразрушающей. – Дорн вдруг схватил отложенную было газету со статьей об убийстве и эффектно швырнул ее на стол. – И этот тип верит в мифы!

– Как? Что? Кто? – в полном замешательстве произнес Фабель.

– Я говорю про вашего серийного убийцу. При каждом убийстве он ссылается на седую древность… нащупывает соответствия с настоящим в историях тысячелетней давности. Не будь его дела так отвратительны, можно было бы искренне восхититься его начитанностью.

– По-вашему, у этих убийств есть какие-то мифологические или исторические параллели?

– Кровавый орел.

Дорн с достоинством выдержал паузу и пристальный взгляд Фабеля.

– Что за орел такой?

– Ритуал «кровавый орел». Ваш серийный убийца не сексуальный маньяк. Он совершает убийства на религиозной почве. Он совершает жертвоприношения.

– Жертвоприношения? Ритуал «кровавый орел»? Извините, герр профессор, не могу взять в толк, о чем вы говорите. Объясните, пожалуйста, более внятно!

– Как вы знаете, здесь, на севере Германии, у саксов некогда была деревушка Гамм. Потом эти места завоевали франки и славяне, и поселение превратилось в Гаммабург. Затем нагрянули викинги с территории современной Дании. Альтона, которая теперь прямо в сердце современного Гамбурга, была датским городом вплоть до восемнадцатого столетия! Так что в наших жилах течет кровь викингов… конечно же, рядом с кровью других народов. В этих краях каким только богам не поклонялись: и Фрее, и Бальдуру, и Тору, и Локи, и Одину. Характер у скандинавских богов был далек от совершенства; они взбалмошные, завистливые, жадные, вспыльчивые и жестокие. Даже мудрый Один, отец богов, скандинавский аналог Зевса, не был исключением, тоже нравом капризен и груб. Но именно его наши предки хотели задобрить прежде всего.

Дорн сделал паузу, чтобы снять с книжной полки два увесистых тома.

– Один, как и прочие языческие боги, требовал жертвоприношений. И, по небесному чину, ему следовало больше прочих. К примеру, хронист Адам из Бремена подробно описывал кровавые празднества в Убсале – теперешней Упсале. Они происходили каждые девять лет и длились девять дней. Посильные приношения обязаны были делать все – от королей и вождей до простых смертных. Когда один вождь викингов – принявший христианство король Индж Старший – не пожелал приехать или хотя бы послать свои дары на празднество, его попросту свергли. В каждый из девяти дней убсальского празднества убивали девять живых существ: восемь животных – быка, петуха и так далее – и одного мужчину. Перерезали горло и развешивали вверх тормашками на суках в роще около святилища. Чудно, конечно. Все только потому, что девятка была магическим числом для одинопоклонников… Словом, для нас с вами важнее всего то, что Один требовал в том числе и человеческих жертв. Одной из форм жертвоприношения был ритуал «кровавый орел».

– В чем он заключался? – взволнованно спросил Фабель.

– Жертва, по вере древних германцев, должна была самостоятельно подняться к обиталищу Одина. Человек с крыльями орла.

– И откуда у человека брались орлиные крылья? – быстро спросил Фабель, хотя уже сам угадал страшный ответ.

Дорн смотрел на Фабеля строго и значительно, поглаживая один из толстых томов на столе.

– Брали пленника – к примеру, женщину, угнанную в рабство викингами во время одного из набегов, – раздевали и распинали на земле веревками. Затем жрец Одина брал палаш и вскрывал ее туловище…

Сердце Фабеля бешено заколотилось.

– Жрецы имели что-то вроде хирургического навыка: норовили вскрыть живого человека так, чтобы не повредить его внутренние органы. Затем, у все еще живого, разворачивали ребра, вырывали легкие и клали несчастному на плечи. Это были символические крылья «кровавого орла». И на этих крыльях жертва должна была лететь к Одину…

Фабель, потрясенный до глубины души, молча таращился на Дорна.