Георгий Ланской - Козырная пешка

• Название: Козырная пешка
• Автор: Георгий Ланской
• Жанр: Криминальный детектив

Вряд ли молодая театральная актриса Алиса Мержинская догадывалась, насколько круто ее жизнь переменится после смерти мужа. В наследство от успешного бизнесмена ей достаются вредные родственники, куча долгов, претензии местной братвы, а также парочка покойников. Распутывать клубок странных событий вокруг себя Алисе придется в одиночку, ведь оказавшийся рядом мужчина ее мечты может легко перейти в стан врага…

---

– Чего ж нашего то? – капризно протянула Алиса. – Желаю покорить Ла Скала и Мулен Руж.

– А там разве играют? – засомневалась Женька.

– Нет. Там поют и танцуют. А я сыграю. И будет мне счастье.

Покладистая Женька согласилась и принялась мыть и сушить свежевыкрашенные волосы Алисы. После завершения процедуры та посмотрела в зеркало и осталась довольна результатом.

– Типичная пастушка, – довольно констатировала Женька. – Сиротка просто. Такую хочется прижать к груди и никогда больше не выпускать. Завтра не вздумай испортить образ пошлой красной помадой. Блеск для губ, светлые тени и никакой готики.

– Когда я в готику рядилась, окстись, – возмутилась Алиса.

– Когда мы с тобой на Кипелова ходили. Там надо было соответствовать. И бусики завтра одень попроще, что-нибудь невинное. Он должен сомлеть от восторга.

– Глупости ты говоришь, – хмуро сказала Алиса. – Если он меня будет ждать, как ты предсказываешь, после репетиции, а то и после спектакля, это будет глубокий вечер. Здесь более уместно что-то более яркое. Он меня видел в вечернем наряде. Не переборщим с образом невинной пастушки?

– Хорошего много не бывает, – рассудила Женька. – Будем работать на контрасте. Чует мое сердце, завтра ты получишь путевку с жизнь.

– На БАМ? – иронично подняла бровь Алиса. – Бог бы услышал твое сердце-вещун…

– А твое сердце тебе ничего не подсказывает?

– Подсказывает. А как же? Говорит – завтра, изумрудная моя, встретится тебе бубновый король темным вечером с трефовым тузом на сердце.

– И что сие значит? – не поняла Женька.

– Да откуда мне знать? Я картами никогда не увлекалась, даже в соплячьем возрасте. Максимум, на что я способна, это играть в подкидного дурака.

– Я так думаю, это к деньгам, – рассудила Женька.

– У тебя все к деньгам.

– А что, плохо что ли? Лучше к деньгам, чем к пустым хлопотам. Ладно, домой пойду. Провожать не надо. Дверь за собой захлопну.

– Не сопри ничего дорогой, – напутствовала Алиса. Женька скривилась.

– Чего у тебя спереть можно? Тапки твои стоптанные? Ладно, пошла я… А ты давай спать ложись, чтобы посвежее быть и покрасившее…

Утром в театре Алису встретили злобными взглядами и Костюкова и Шалаева. Обе не поздоровались и лишь презрительно фыркнули, когда Шалаев объявил Алисе, что та будет в сегодняшнем спектакле играть Офелию. Королевой-матерью осталась Костюкова, но лишь потому, что эту роль не знала Шалаева. Послезавтра королеву должна была сыграть супруга режиссера, что не добавило оптимизма Костюковой. Да и Шалаеву это ставило в ряд престарелых матрон, чего она очень не хотела, омолаживаясь изо всех сил.

Репетиция шла из рук вон плохо. Алиса дважды сбивалась и получала злобные нагоняи от режиссера, шпынявшего ее до тех пор, пока в зале не появилась директриса. Под тяжелым взглядом Лошаковой, Шалаев стал рассыпаться любезностях, нервно озираясь и вглядываясь в полутемную ложу – не сидит ли там спонсор? После прогона, Алиса зашла в буфет и села в угол с чашкой чая. Тут же в зал вкатили заклятые подруги в лице Костюковой и Шалаевой. Они уселись за соседний столик и, с преувеличенной заботой друг о друге («Ах, дорогая, вам не дует?»), завели светскую беседу о современных нравах молодежи. Алиса стиснула зубы. Мерзкие старухи все-таки вывели ее из себя. Она уже хотела уйти, чтобы не портить и без того шаткое равновесие между ними, как вдруг в буфет тяжелой поступью вошла Лошакова. Директриса окинула взглядом зал и уселась за один столик с Алисой. Алиса молчала, и даже бровью не повела, хотя внутри все колотило, перекатывалось с места на место как студень на покатой миске, и так же тряслось.

– Боишься? – спросила Лошакова. Алиса пожала плечами.

– Боюсь. В первый раз не так страшно было. А сейчас… – Алиса покосилась на ожесточенно сплетничавших старух, которые хорошо поставленными голосами обсуждали, как низко падают некоторые актрисульки, ложась в постель с первым встречным.

Лошакова оглянулась на Костюкову и Шалаеву, и те вдруг притихли.

– Да наплюй ты на них, – вдруг рассмеялась она. – Ничего они тебе не сделают. Их давно пора приструнить. Просто не было у меня кандидатуры подходящей на роли, они ж все-таки заслуженные актрисы… Ты меня держись, со мной не пропадешь!

– Спасибо, – буркнула Алиса, некстати подумав, что пока не требовалось выбить деньги из спонсора, Лошакова обращала внимания на Алису меньше, чем на гардеробщиц. А вот теперь, когда богатый кошелек решил прибрать к рукам молодое тело (что, кстати, было еще под вопросом!) директриса ничуть не сомневаясь продала Алису, словно сутенерша, да еще и пообещала свое покровительство. Внезапно Алиса стала сама себе противна. Но уйти тоже было невежливо. Алиса молча допила свой чай, улыбнулась директрисе и вышла из буфета. Но в свою гримерную не пошла. На улице, под раскидистой ивой, где была оборудована курилка, Алиса просидела с полчаса, жалея, что не научилась курить. Так неестественно было сидеть здесь одной, почти неподвижно, застыв, как статуя сфинкса. Перерыв заканчивался, но, судя по тому, что актеры, занятые в постановке расходились из служебного входа, второго прогона не требовалось. Алиса поднялась со скамейки и пошла внутрь за вещами. Можно было расслабиться до вечера и отдохнуть.

Подслушивать в планы Алисы вовсе не входило, но голос Шалаевой был громким и въедливым, даже когда она пыталась говорить тише. Судя по репликам, обсуждалась именно Алиса, и, видимо, довольно давно. Оппонентами Шалаевой была извечная соперница театральной примы Костюкова, а также еще одна актриса – Зинаида Гуц, успешно перешагнувшая за третий десяток лет и тоже претендовавшая на роль Офелии. Актрисы взахлеб распекали внезапно оказавшуюся на волне Филиппову, досталось и ее маме. Алисе стало как-то гадко. Подавив в себе естественное желание войти и заставить нахалок замолчать, Алиса сделала было шаг в сторону, как вдруг голос Шалаевой заставил ее замереть на месте.

– Не волнуйтесь, девочки. Я этой выскочке на сегодняшнем спектакле устрою. Сегодня будет день ее полного и неукротимого провала. Даже ее хахаль увидит, как она ничтожна. Последний раз в этом сезоне Офелию сыграю я.

Костюкова благоразумно промолчала, а Гуц восторженно воскликнула:

– Ах, Лилия Михайловна, вы такая великолепная женщина! Что же вы такое придумали?

– Ну, милая моя, не надо этих отчеств. Называйте меня просто Лили, – жеманно протянула Шалаева.

– Хорошо… Лили… так что вы придумали?

Шалаева многозначительно хихикнула и помолчала, выдерживая паузу. Алиса вдруг почувствовала, как в подсознании что-то шевельнулось, но злость была сильнее. Она стиснула кулаки и обратилась в слух.

– Ну… Лили, не тяните… Вы же знаете, что мы все на вашей стороне, – нервно воскликнула Гуц.

– Не скажу, – захихикала Шалаева. – Могу лишь намекнуть, что именно так поступила с соперницей великая Джулия Ламберт. Если вы, деточка, знакомы с классикой, вы поймете, что я имею в виду. Я уже всех журналистов обзвонила. Дроздецкий обещал быть, Коротков, Гаврилова, Шмелев… Это будет час моего триумфа.

Шалаева захохотала. Алиса отпрыгнула от дверей и вылетела из театра, нервно тыкая в кнопки телефона. Вот мерзкая старуха! Захотела опозорить прямо во время спектакля… ну, зараза, еще посмотрим, кто кого.

Женька прилетела к театру через полчаса, растрепанная и нервная.

– Господи, Дашка меня выгонит на фиг, пока ты устроишь свою личную жизнь! – нервно воскликнула она. – Рассказывай, что стряслось?

– Не уволит, – успокоила ее Алиса и быстро пересказала подслушанное ею в коридорчике перед гримерной Шалаевой. Женька вытаращила глаза и слушала, затаив дыхание.

– Вот калоша старая, – выпалила она, наконец. – Удавила бы гниду собственными руками.

– Удавишь – посадят, – хмуро произнесла Алиса. – Надо чтить уголовный кодекс. Это еще классики писали.

– А что нам, кстати, подсказывает классика? – забеспокоилась Женька. – Что эта самая Джулия Ламберт сделала с соперницей? Облила кровью с кулис?

– Кровью это Стивен Кинг любит…. В «Кэрри» так девочку унизили, а она оказалась экстрасенсом и переколбасила весь город с огорчения.

– Ага, ага… А Джулия чего?

– А Джулия просто вышла на сцену в платье, затмившем соперницу, понесла околесицу, сбив партнершу по сцене с толку, и вынула из рукава красный платок, отчего зрители только на платок и смотрели.

– Давай мы тебе тоже в рукава платков напихаем? – предложила Женька. – У тебя же много с ней общих сцен. Прикинь, выходишь ты на сцену. Только она рот разинула, а ты – хоп, и платок из рукава! Например, синий…

– Сдурела? – возмутилась Алиса. – У меня целых два действия несколько сцен вместе с ней. Что же я, как в шапито, буду из карманов платки доставить все время? Синие, красные, зеленые… Давай уж тогда кроликов напихаем мне под платье, голубей. А еще можно, чтобы у меня во время сцены безумия искры из головы летели.