Михаил Салтыков-Щедрин - Том четвертый. Сочинения 1857-1865

• Название: Том четвертый. Сочинения 1857-1865
• Автор: Михаил Салтыков-Щедрин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1969

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.

Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.

Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.

Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.

*

В четвертый том вошли рассказы: «Жених», «Смерть Пазухина», «Яшенька», «Характеры», «Глупов и глуповцы» и другие.

---

Князь Тараканов. Да… в самом деле… ведь это вопрос весьма важный!

Клаверова сильно подергивает.

Набойкин. Да не волнуйся же, Клаверов! Предоставь нам с князем устроить это дело! Я полагаю, князь, что Бобырев в настоящую минуту сам не рад всему случившемуся, стало быть, есть все поводы думать, что с этой стороны дело уладится самым приличным для Клаверова образом. Бобырев извинится, Клаверов извинит — между старыми товарищами все это легко, все попятно. Точно так же легко будет устроить, чтоб Обтяжнов и младенцы были безмолвны…

Князь Тараканов. Да, ведь тут еще младенцы присутствовали — c’est grave![180]

Набойкин. Младенцев можно заставить молчать — это я беру на себя. Я просто докажу им, что Клаверов поступил вполне великодушно и что в этом деле надо щадить Бобырева…

Клаверов. Да остановись же, Набойкин! ведь это просто невыносимо!

КнязьТараканов. Замолчите, Клаверов! ведь вас предупредили, что тут играет важную роль государственная необходимость, а государственная необходимость, разумеется, идет прежде всего…

Набойкин. Но здесь есть еще одно обстоятельство, которое гораздо важнее младенцев. Надобно вам сказать, князь, что Бобырев наделал глупостей…

Клаверов. Одним словом, князь, после нашего отъезда Бобырев поступил с своею женой до такой степени отвратительно, что она была вынуждена оставить его.

Набойкин. Это обстоятельство действительно усложняет дело, и если Софья Александровна сама не возьмется содействовать нам устроить ее примирение с мужем.

Князь Тараканов. (внезапно встает и берется за шляпу). Pardon, messieurs, но это действительно в такой степени усложняет дело, что я окончательно не могу присутствовать при дальнейшем разъяснении его.

СЦЕНА V

Те же и Софья Александровна.

Софья Александровна. Я попросила бы вас на минуту повременить, князь!

Князь Тараканов. Вы были здесь, Софья Александровна?

Софья Александровна. Да, я была в той комнате, и, как ни заботился мсьё Клаверов, чтоб я не слыхала, что здесь происходит, я многое слышала. Позвольте же мне самой принять хоть маленькое участие в тех заботах о моей судьбе, которые так обязательно взяли на себя эти господа. Петр Сергеич! вы так страстно желаете, чтоб я помирилась с мужем, что у меня нет сил лишить вас такого невинного удовольствия. Вы будете довольны мной: я сейчас же возвращаюсь домой и надеюсь, что всякие соображения, как вы любите выражаться, помогут нашему примирению.

Клаверов. Чтоб вы снова подверглись оскорблениям, чтобы снова какой-нибудь Бобырев осмелился поднять на вас руку — ни за что в свете!

Софья Александровна. Вы странный, Клаверов! Вы играете кожей, а не внутренностями, как выразился об вас когда-то мой муж… конечно, с чужих слов. Повторяю вам: я твердо решаюсь возвратиться к мужу. Я возвращаюсь к нему не потому, чтобы чувствовала какие-нибудь угрызения совести, чтобы вдруг открыла в нем какие-то достоинства… нет, я так же мало люблю его, как и прежде, и так же мало нахожу в нем привлекательного. Я просто возвращаюсь потому, что не могу сделать иначе, что над судьбой моей висит что-то тяжелое, что мне, одним словом, деваться некуда… (Прерывающимся голосом.) Да, вы показали мне жизнь в настоящем ее свете, Клаверов! вы сделали ее для меня гадкою!

Клаверов (сентиментально). Жизнь не от нас зависит, Софья Александровна! Она отравляет нас в наших лучших стремлениях, она безжалостно срывает лучшие цветы на пути нашем!

Софья Александровна. Как вы удивительно выражаетесь, Клаверов! Позвольте мне, в свою очередь, дать вам полезный совет: выкиньте из головы, что вы директор департамента, и тогда, я уверена, вы будете выражаться свободнее. Таким образом, я возвращаюсь к мужу, messieurs, но только что за жизнь ожидает меня впереди! И скука, и упреки, и оскорбления — всё тут! (Вздрагивает.) Зато мсьё Клаверов избегнет скандала, зато никто не будет ему больше мешать приготовляться к докладу, зато он сохранит свое место и не потеряет прав на всеобщее уважение… разумеется, если господа Камаржинцев и Апрянин будут достаточно скромны! Князь! вашу руку! (Подает руку князю и хочет уйти.)

СЦЕНА VI

Те же и курьер.

Курьер. (подавая Клаверову письмо). От господина Бобырева человек принес. Ждут ответа.

Клаверов. Скажи, что сейчас.

Курьер уходит.

Софья Александровна! одну минуту!

Софья Александровна останавливается.

(Клаверов распечатывает письмо и читает.) «Кажется, я вчера наделал тысячу глупостей, любезный Клаверов; если это так, то во всем виноват твой милый Свистиков, который постепенно накатал меня хересом до того, что я совершенно ничего не помнил, что делал. Во всяком случае, я желаю лично извиниться пред тобой и потому прошу уведомить меня, когда тебя можно застать дома. Бедная Соня так огорчилась всем происшедшим, что с раннего утра забралась к обедни»…

Общее изумление.

Набойкин. (первый приходя в себя). Ну вот, и прекрасно!

Князь Тараканов. Однако у вас отвратительно счастливая звезда, Клаверов!

Софья Александровна. Я надеюсь, что вы теперь довольны, Петр Сергеич! Но, о боже, какая же это гадость!

Клаверов. Господа! да нет, это не может так оставаться! Да объяснимтесь же, наконец! что же я должен, по-вашему, делать ввиду такого письма?

Софья Александровна. Ничего не делать: теперь я вам положительно запрещаю что-нибудь делать… Вы счастливы — чего же вам еще больше?.. ах, да что ж это за люди, боже мой! что ж это за люди!

СЦЕНА VII

Те же и Ольга Дмитриевна.

Ольга Дмитриевна (сухо). Ты меня просто удивляешь, Sophie!

Софья Александровна. Ах, maman! не удивляйтесь, ради бога! лучше уйдемте, уйдемте отсюда скорей!

Ольга Дмитриевна. Николай Дмитрич est tout repentant…[181] тебя везде ищут… я надеюсь, что ты сумеешь объяснить ему свое поведение…

Софья Александровна. Князь! вашу руку! Мне нет надобности просить вас, чтоб это умерло, — да и зачем? Все так благополучно кончилось, что мсьё Клаверов, вероятно, сам не найдет причины скрывать… Его самолюбие не страдает, а что касается до чести женщины, то это такие пустяки, которыми, право, не стоит дорожить человеку, устраивающему свою карьеру…

Клаверов. Вы не понимаете меня, Софья Александровна!

Софья Александровна. Не знаю, Петр Сергеич! может быть, и еще есть многое, что я не поняла, но то, что я уж поняла… Ах, уйдемте же, maman, уйдемте!

Ольга Дмитриевна, Софья Александровна и князь Тараканов уходят.

ИЗ ДРУГИХ РЕДАКЦИЙ

ЦАРСТВО СМЕРТИ Комедия в 4-х действиях

ДЕЙСТВИЕ I

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Иван Прокофьич Размахнин, 75 лет, негоциант, занимающийся подрядами и откупами.

Прокофий Иваныч, сын его, 55 лет.

Гаврило Прокофьич, 25 лет, внук его.

Статский советник Семен Семеныч Фурначев, зять его, 55 лет.

Николай Павлыч Калужанинов, 30 лет, служащий поручик, другой зять его.

Отставной генерал Андрей Николаич Лобастов, 60 л<ет>, друг старого Размахнина, происхождением из сдаточных.

Майор Станислав Фаддеич Понжперховский, 40 лет.

Иван Петрович Доброзраков, отставной штаб-лекарь, 55 лет.

Леонид Сергеич Разбитной, чиновник особых поручений при губернаторе, молодой человек.

Отставной подпоручик Живновский, 50 лет.

Анна Петровна Живоедова, 40 лет, сирота, из благородных, живущая в доме Размахнина в качестве экономки.

Финагей Прохоров Баев, пестун старого Размахнина, старик, не помнящий своих лет.

Лакеи и служанка.

Действие происходит в губернском городе Крутогорске.

СЦЕНА I

Театр представляет довольно обширную гостиную в доме старого Размахнина. В середине комнаты и направо от зрителя двери; налево два окна. В глубине сцены по обеим сторонам дверей диваны с стоящими передними круглыми столами; между окон большое зеркало; по стенам и по бокам диванов расставлены кресла и стулья; вообще убранство комнат свидетельствует, что хозяин дома человек богатый; на столах и на стене много бронзы.

Утро. При открытии занавеса на стенных часах бьет девять. Анна Петровна Живоедова сидит на кресле у окна, ближайшего к глубине сцены. Одета в распашной капот, довольно грязный, но набелена и нарумянена. Живоедова роста видного и корпусом плотная. Через несколько времени входит из средней двери Баев, старик, поросший мохом и согнутый. Одет в синий кафтан, в руках держит березовый сук, на который и опирается.

Живоедова. Вот и живи с ним таким манером! Жили-жили, грешили-грешили: с пятнадцати поди лет в грехе!.. Еще при покойнице Лукерье Гавриловне околёсицу-то эту завели: уж пряжку выслужила, сказывает Андрей Николаич… Теперича вот, того гляди, помрет, а духовной все нет как нет… Куда тебе! я, говорит, еще годков с пять проживу, да намеднись еще что выдумал: поди, говорит, Аннушка, сюда: я хоть погляжу… Ах! тяготы-то наши только никому неизвестные!.. (Задумывается.) А вот Андрей Николаич еще говорит, что меня бог милостью сыскал! Разумеется, кабы духовная — слова нет: хорошо, кабы духовная… А то, пожалуй, и ни с чем пойдешь — только слава, что дворянского рода! да и то, что своим-то трудом нажила, и то, пожалуй, отнимут… Да и что нажила-то я опять? Конечно, кабы не Станислав Фаддеич… (Задумывается вновь и мурлыкает под нос песенку. Тяжело вздыхая.) Да, была бы я теперь с денежками!