Мария Жукова-Гладкова - Принц с опасной родословной

• Название: Принц с опасной родословной
• Автор: Мария Жукова-Гладкова
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32651-8

Отчаянная и бесстрашная Юлия Смирнова, журналистка по профессии и по призванию, делала все возможное, чтобы вытащить из тюрьмы своего возлюбленного, бизнесмена Сергея Татаринова. Проникнув среди ночи в «Кресты» на тайное свидание, она никак не могла понять, почему Сергей ей совсем не обрадовался… А вскоре Юля с удивлением узнала, что Татаринов в ту ночь убил человека и оружие ему принесла не кто-нибудь, а она сама! Но кто и зачем пытается их подставить?

---

Мария Жукова-Гладкова Принц с опасной родословной

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным. Все, происходящее в романе, – исключительно плод авторского воображения.

Пролог

Я стояла на правом берегу Невы, на Арсенальной набережной, у известных на весь мир «Крестов» и давала указания Пашке, своему оператору. Пашка, как и обычно, маялся «после вчерашнего». Но, опять же как и обычно, знал: у меня для любимого оператора приготовлено в машине пиво. Правда, пиво будет только после удачно сделанной работы. Поэтому Пашка строго следовал моим указаниям и камеру в руках держал крепко, причем молча.

Я думала о Сергее, так и оставшемся в тюрьме, – мужчине, которого я люблю и который волею судьбы-злодейки оказался в этом здании из красного кирпича. Возможно, он видит меня в эти минуты или увидит вечером, когда программа пойдет в эфир. Он знает, что я стараюсь в первую очередь для него – ну и, конечно, для его многочисленных товарищей по несчастью, томящихся сейчас в «Крестах», других тюрьмах, изоляторах, колониях…

Когда мы с Пашкой уже собрались уходить, ко мне подошел незнакомый мужчина неопределенного возраста – от сорока до шестидесяти, – откашлялся и спросил:

– Вы ведь Смирнова, да?

Я кивнула и внимательно оглядела мужчину. Одет он был в старые джинсы и болоньевую куртку, явно купленные где-то в секонд-хенде, если вообще не найденные на помойке. Или куртка осталась с советских времен? Вроде у моего покойного деда когда-то была такая… Шарф отсутствовал, как и рубашка, в вороте куртки проглядывал свитер. Потрепанные ботинки видели не один сезон. На голове – давно вышедший из моды «петушок». Перчаток не было, но руки говорили о многом… Вернее, синяя роспись по ним.

Он заметил, куда направлен мой взгляд, и усмехнулся:

– Видала такое?

Я опять кивнула. В последнее время, после того как я стала работать по тюремной тематике, насмотрелась.

– Вы мне не подскажете, где тут передачки принимают? – спросил мужик. – А то я всегда как-то… с другой стороны забора был. – Он опять усмехнулся.

В руке он держал авоську, по виду совсем не тяжелую. А женщины в зал приема передач обычно с такими баулами приходят… Часто все тридцать килограммов сразу и несут – чтобы лишний раз не стоять в очереди и не покупать ее. Пребывание члена семьи в тюрьме и так обычно бывает накладно для родственников.

Я показала и, конечно, спросила, что привело мужчину на Арсенальную на этот раз. Первый раз по собственному желанию?

– Ага, – кивнул он. – К приятелю. Вот собрал тут немножко… Нет у него никого. Женщины нет… Очень важно, чтобы тебя ждала женщина.

– На интервью согласитесь? – спросила я. – Перед камерой?

– Да мне говорить-то нечего… Судьба у меня самая заурядная.

– А о женщинах?

– О женщинах… Женщины разные бывают. – Он задумался, явно что-то вспоминая. Я не торопила.

А потом он сказал мне, что, по его мнению, наши женщины делятся ровно пятьдесят на пятьдесят. Половина ждет своих мужчин, пишет им письма, носит передачки, добивается свиданий, в Сибирь нужно было ехать – ездили. Во все века. Нынешние, живущие в Питере, приходят на Арсенальную и перекрикиваются со своими мужчинами, срывая голос. Вторая же половина, узнав, что мужа повязали, тут же подает на развод, забывает о нем, вычеркивает из жизни. Вроде он как умер… Вроде как и не было ничего…

Я невольно подумала о Сергее. Все так и есть. Его законная жена тут же подала на развод, я хожу к «Крестам»…

Женщины прячут беглых зэков, кормят, дают одежду, делят с ними постель, зная, что, скорее всего, они их никогда больше не увидят. Но это только половина. Вторая половина сдает.

Одни переписываются с заключенными, вторые, помещая объявления в рубриках «Знакомства», указывают: «Из м.л.с. просьба не беспокоить». Ни при каких условиях они не будут знакомиться и переписываться с зэком. А другие жалеют.

– У русских женщин – примерно половины – любовь из жалости, – сказал мне мужчина.

– Думаете, у половины?

– Ну, за точность цифры не берусь, но таких много… Очень много. И ведь у вас она тоже из жалости, правда? Я ведь слежу за вашей историей. Вашему мужчине повезло. Сейчас. Но вы уверены, что он вам будет нужен после того, как откинется?

Я закрыла глаза. Я никогда об этом не задумывалась, а вот человек, который вживую видит меня впервые, пожалуй, правильно оценил ситуацию. Может, потому что за свою жизнь он насмотрелся немало похожих историй?

* * *

Он позвонил в звонок. На этот раз Тамара не открыла. Он вспомнил, как они познакомились в Германии… В Россию они вернулись вместе. Она смотрела ему в рот, старалась угадывать любое желание. Вся ее жизнь вертелась вокруг него, он был центром ее вселенной, ради него Тамара отказалась от прежней жизни, от всех перспектив.

Он открыл дверь своим ключом, чего не делал уже давно – с тех пор, как Тамара стала жить у него.

– Тамара? – спросил он.

В ответ – тишина. Только телевизор работает где-то в глубине квартиры.

Он пошел вперед на звук работающего телевизора, толкнул ногой дверь в малую гостиную своих огромных апартаментов и замер на пороге. Потом бросился к Тамаре, понимая: она мертва и он ей все равно ничем уже не поможет.

Ее красивое лицо не пострадало, его исказила гримаса боли. И открытые мертвые глаза смотрели в потолок… Он закрыл их чисто автоматически. А потом в ужасе уставился на огромный кухонный нож в ее груди. Их нож, из набора, который они покупали вместе с Тамарой…

На какое-то мгновение – или несколько мгновений – он оглох и не слышал никаких звуков. Ни этого треклятого телевизора, ничего… А потом до сознания донесся вой сирены… Так, значит…

Он не успел додумать: в дверь уже звонили. Он все понял. Подстава. Как ловко его подставили. Но кто?!

Он наклонился, поцеловал ее в холодные, мертвые губы – в последний раз, им ведь больше не удастся проститься – и пошел открывать. Ему теперь было все равно. Хотя… Он должен выяснить, кто это сделал! Он начал оживать. А в дверь уже колотили ногами. Сейчас ее будут ломать. Но ничего. Сделана-то она надежно.

– Костя! – Он связался с верным другом и своей правой рукой. – Мусора ломают дверь. Их кто-то вызвал.

– Что?! – взревел Костя. – Откуда?! – потом быстро взял себя в руки. – Сейчас буду. С Зиновием Яковлевичем. – Это его адвокат, впервые защищавший его еще по малолетке.

Он сам открыл дверь. Квартира быстро наполнилась незнакомыми людьми. Ему, конечно, заломили руки. Вопросы под протокол, вспышки, идиотские комментарии и ментовские шуточки… Однако бить не решались. Теперь он не пятнадцатилетний мальчик, пойманный на краже. Он известный в городе человек. С деньгами, связями, властью.

А потом он снова услышал звук так и работающего телевизора. Он понял, почему услышал: вся следственная бригада уставилась в экран, прекратив разговоры. Эта стерва Смирнова вещала про любовь из жалости. Сразу после гибели Тамары видеть морду этой дряни… Нет, ну почему нельзя было переключить на какой-то другой канал? На нормальных женщин, а не эту… Слов он не находил. Он всегда не мог ее терпеть, с самого начала, как она стала появляться в эфире. Бывает, кто-то из тележурналистов, комментаторов, актеров дико раздражает. Не всегда даже можно вразумительно сформулировать почему. Хотя он мог объяснить, почему невзлюбил Смирнову. Но и тут примешивались эмоции, не объяснимые логически. Он всегда любил покладистых и покорных женщин. И не стерв. Эта же – судя по репортажам – пролезала в любую дырку без мыла, совала свой любопытный нос куда не следует, да и на роже, как ему казалось, у нее просто было написано большими буквами: «А вот такая я маленькая дрянь». В последнее время она еще стала работать на Сухорукова, с которым у него всегда были трения. А друг (или пресс-атташе? Ха-ха!) моего врага – мой враг.

Бригада обсуждала, не позвонить ли Юленьке. Юленьку, оказывается, все знают, любят и уважают. Ну конечно, она же рассказывает о самоотверженной работе доблестных органов. И одновременно работает на Сухорукова. И как этой стерве удается все это совмещать? Как ей еще голову не оторвали? Или Сухоруков, меценат хренов, теперь еще и все органы спонсирует? И Юленька, и органы работают на одного хозяина, и это совсем не государство, а ныне банкирствующая звезда экрана и просто хороший человек Иван Захарович, правда, неоднократно судимый?