Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ

• Название: ЧЕРНОБЫЛЬ
• Автор: Юрий Щербак
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Почему же информация не пошла дальше?

- Вся информация, которую выносили из зоны Дятлов, Ситников, Чугунов, Акимов, она вся оседала в бункере на уровне директора и главного инженера, цементировалась здесь и не пропускалась дальше. Я, конечно, не могу с уверенностью сказать, что она не вышла на верхние этажи руководства нашего главка. Но до нас эта информация не доходила. Все последующие знания о случившемся добывались самостоятельно.

К 10 часам утра с начальником нашей лаборатории я успел побывать на БЩУ-3, на АБК-2, был в центральном зале третьего блока и в районе БЩУ-4, в районе седьмого и восьмого турбогенераторов. С территории промплощадки осмотрел пораженный блок. Очень меня насторожило одно обстоятельство: стержни управления защитой вошли в зону в среднем на 3-3,5 метра, то есть наполовину. Загрузка активной зоны составляла примерно пятьдесят критических масс, и половинная эффективность стержней защиты не могла служить надежной гарантией… Я подсчитал, что примерно к 17-19 часам возможен выход блока из подкритического состояния в состояние, близкое к критическому. Критическое состояние - когда возможна самоподдерживаемая цепная реакция.

- Это могло означать атомный взрыв?

- Нет. Если зона открыта, то взрыва не будет, потому что не будет давления. Взрыва как такового я уже не ждал. Но должен был начаться перегрев. Поэтому надо было выработать такие технические решения, которые могли бы предотвратить выход блока из подкритического состояния.

- Руководство станции собиралось, обсуждало эту проблему?

- Нет. Этим занимались специалисты - начальник отдела ядерной безопасности, начальник ядерно-физической лаборатории. Из Москвы еще никого не было. Наиболее приемлемым решением в тех условиях было заглушение аппарата раствором борной кислоты. Это можно было сделать так: мешки с борной кислотой высыпать в баки чистого конденсата и насосами перекачать воду из этих баков в активную зону. Можно было размешать борную кислоту в цистерне пожарной машины и с помощью гидропушки забросить раствор в реактор.

Надо было "отравить" борной кислотой реактор. Примерно к 10 утра эту идею заместитель главного инженера по науке передал главному инженеру станции Фомину. К этому же времени сложилось полное представление о том, что нужно срочно сделать и что нас ожидает в конце дня, и тогда же родилось требование готовить эвакуацию жителей города. Потому что если начнется самоподдерживаемая цепная реакция, то в сторону города может быть направлено жесткое излучение. Ведь биологическая защита отсутствует, снесена взрывом. К сожалению, на станции борной кислоты не оказалось, хотя есть документы, согласно которым определенный запас борной кислоты должен был храниться…"

Колонна особого назначения

Александр Юрьевич Эсаулов, 34 года, заместитель председателя горисполкома г. Припяти:

"Ночью меня подняли, двадцать шестого, где-то в четвертом часу. Звонила Мария Григорьевна, наш секретарь, сказала: "Авария на атомной станции". Какой-то ее знакомый работал на станции, он пришел ночью, разбудил ее и рассказал.

Без десяти четыре я был в исполкоме. Председателя уже поставили в известность, и он поехал на атомную станцию. Я сейчас же позвонил нашему начальнику штаба гражданской обороны, поднял его в ружье. Он жил в общежитии. Прилетел сразу. Потом председатель горисполкома приехал, Волошко Владимир Павлович. Мы собрались все вместе и стали соображать, что делать.

Мы, конечно, не совсем знали, что делать. Это, как говорится, пока жареный петух не клюнет. Я вообще считаю, что у нас гражданская оборона оказалась не на уровне. Но тут просчет не только наш. Назови мне город, где ГО поставлена на должную высоту. У нас проводились до этого обычные учения, да и то все игралось в кабинете. Тут еще и такой момент надо учесть: даже теоретически подобная авария исключалась. И это внушалось постоянно и регулярно…

Я в исполкоме являюсь председателем плановой комиссии, ведаю транспортом, медициной, связью, дорогами, бюро трудоустройства, распределением стройматериалов, пенсионерами. Вообще-то зампредгорисполкома я молодой, только 18 ноября 1985 года меня избрали. В день моего рождения. Жил в двухкомнатной квартире. Жены с детьми в момент аварии не было в Припяти - она уехала к своим родителям, потому как была в послеродовом отпуске. Сын у меня родился в ноябре 85-го. Дочери шесть лет.

Ну вот. Поехал я в наше АТП, решил организовать мойку города. Позвонил в исполком Кононыхину, попросил прислать моечную машину. Пришла. Это же песня! На весь город у нас было - не поверишь - четыре поливо-моечных машины! На пятьдесят тысяч жителей! Это несмотря на то, что исполком и горком - у нас были очень задиристые и тот и другой - выходили на министерство, просили машины. Не предвидя аварии, а просто для того, чтобы в городе поддерживать чистоту.

Приехала машина с баком, где они ее откопали - не знаю. Шофер был не ее родной и не знал, как насос включить. Вода из шланга лилась только самотеком. Я его погнал обратно, он приехал минут через двадцать, уже научился включать этот насос. Мы стали мыть дорогу возле заправки. Сейчас я уже понимаю задним числом, что это была одна из первых процедур пылеподавления. Вода шла с мыльным раствором. Потом оказалось, что это как раз было очень загрязненное место.

В десять утра было совещание в горкоме, очень короткое, минут на пятнадцать - двадцать. Было не до говорильни. После совещания я сразу пошел в медсанчасть.

Сижу я в медсанчасти. Как сейчас помню: блок как на ладошке. Рядом, прямо перед нами. Три километра от нас Из блока шел дым. Не то чтобы черный… такая струйка дыма. Как из погасшего костра, только из погасшего костра сизая, а эта такая темная. Ну а потом загорелся графит. Это уже ближе к вечеру, зарево, конечно, было что надо. Там графита столько… Не шуточка. А мы - представляешь? - целый день просидели с открытыми окнами.

После обеда меня пригласил второй секретарь Киевского обкома В. Маломуж и поручил мне организовать эвакуацию самых тяжелых больных в Киев, в аэропорт, для отправки в Москву.

От штаба гражданской обороны страны был Герой Советского Союза генерал-полковник Иванов. Он прилетел на самолете. Отдал этот самолет на перевозку.

Все это происходило где-то после 17.00 в субботу, 26 апреля.

Сформировать колонну оказалось не просто. Это же не просто: погрузить людей. Надо было на каждого подготовить документы, истории болезней, результаты анализов. Основная задержка была именно в оформлении личных дел. Даже такие моменты возникли - печать нужна, а печать - на атомной станции. Замяли это дело, отправили без печати.

Мы везли двадцать шесть человек это один автобус, красный междугородный "Икарус". Но я сказал, чтобы дали два автобуса. Мало ли что может быть. Не дай бог задержка какая… И две "скорых", потому что было двое больных тяжелых, носилочных, с ожогами тридцатипроцентными.

Я просил через Киев не ехать. Потому что эти парни в автобусах, они все были в пижамах. Зрелище, конечно, дикое. Но поехали почему-то через Крещатик, потом налево по Петровской аллее и погнали на Борисполь. Приехали. Ворота закрыты. Это было ночью, часа в три, начале четвертого. Гудим. Наконец - зрелище, достойное богов. Выходит некто в тапочках, галифе, без ремня и открывает ворота. Мы проехали прямо на поле, к самолету. Там уже экипаж прогревал мотор.

И еще один эпизод ударил мне прямо в сердце. Подошел ко мне пилот. И говорит: "Сколько эти ребята получили?" Спрашиваю: "Чего?" - "Рентген". Я говорю: "Достаточно. А в принципе - в чем дело?" А он мне: "Вот я тоже хочу жить, я не хочу получать лишние рентгены, у меня жена, у меня дети".

Представляешь?

Улетели они. Попрощался, пожелал скорейшего выздоровления…

Погнали мы на Припять. Пошли уже вторые сутки, как я не спал, - и сон меня не брал. Ночью, когда еще ехали в Борисполь, я видел колонны автобусов, которые шли на Припять. Нам навстречу. Это уже готовилась эвакуация города.

Было утро двадцать седьмого апреля, воскресенье.

Приехали, я позавтракал и зашел к Маломужу. Доложился. Он говорит: "Надо эвакуировать всех, кто госпитализирован". В первый раз я вывозил самых тяжелых, а сейчас надо было всех. За это время, что я отсутствовал, еще поступили люди. Маломуж сказал, чтобы в двенадцать часов я был в Борисполе. А разговор шел около десяти утра. Это было явно нереально. Надо подготовить всех людей, оформить все документы. Притом в первый раз я вез двадцать шесть человек, а сейчас надо вывезти сто шесть.

Собрали мы эту всю "делегацию", все оформили и выехали аж в двенадцать часов дня. Было три автобуса, четвертый резервный. "Икарусы". Тут жены стоят, прощаются, плачут, хлопцы все ходячие, в пижамах, я умоляю: "Хлопцы, не расходитесь, чтобы я вас не искал". Один автобус укомплектовал, второй, третий, вот уже все садятся, я бегу в машину сопровождения, теперь ГАИ сработало четко, сажусь, жду пять минут, десять, пятнадцать - нет третьего автобуса!