Павел Андреев - Двенадцать рассказов

• Название: Двенадцать рассказов
• Автор: Павел Андреев
• Жанр: О войне

---

Андреев Павел Двенадцать рассказов

Дождь

Посвящается моему другу Валере

Мы шли до края и за край,
И в риске и в чаду,
И все, с кем мы знавали рай,
Нам встретятся в аду.

…Когда рота остановилась на очередной короткий привал, было уже ясно, что таким табором двигаться на злополучную вершину нельзя. Дальше подъем шел по склону, который освещался луной. Ротный произвел перегруппировку перед последним рывком.

Почему ротный выбрал Кубика — знали все. Но почему Кубик взял в напарники его — уставшего, измученного молодого — никто так и не понял. Кубик слыл в роте отмороженным — молчал, порой обкуривался "в дым", бил без предупреждения, охотно идя на обострение отношений. Их в роте было трое земляков, призванных из Алтайского села. Под дембель из этой дружной компании алтайцев в живых остался только Кубик.

"Будешь идти след в след — "стоим — идем", стрижешь ушами, молодой?" Вот и весь инструктаж.

Солдат двигался автоматически, порой с запозданием реагируя на условные сигналы Кубика. Усталость брала свое, пара полученных «подач» от Кубика только усилила напряженку. Луна светила предательски ярко, камни на склоне, отполированные ветром и солнцем, блестели, создавая иллюзию прошедшего дождя.

Подтянувшись на руках, Кубик резким движением перекинул тело на площадку карниза, затем, сидя на корточках, огляделся и… неожиданно встал во весь рост. Площадка освещалась луной. На фоне черного звездного неба и сверкающих камней Кубик выглядел пришельцем из космоса. Его длинная искаженная тень только усиливала внеземной эффект происходящего.

Накопившаяся усталость убила остатки логики и страха в голове молодого. Восприняв поведение Кубика как знак отсутствия опасности, он, громко топая, оступаясь, взобрался на площадку и подошел к дембелю.

Кубик повернулся к нему всем телом, словно прикрывая его, растрепанного, от чьих-то нескромных глаз. "Шнурки развязались," — голос Кубика был спокойным и слегка уставшим. "Где?" — не понял молодой. "На правом ботинке," — уже жестко, но тише произнес Кубик. Присев на левое колено, Кубик, не меняя интонации, сказал: "Спокойно, урод. У меня за спиной духи. Там точка с ДШК. Мы для них, как в тире. Они прозевали нас, а мы их. Да не крути ты шарабаном, черт. Слушай сюда. Сейчас я встану и повернусь к ним. Ты из-за моей спины кинешь гранату — и сразу за тот камень," — Кубик слегка повел головой в сторону большого камня на краю площадки. Между ним и склоном была небольшая щель.

Кубик медленно встал, отряхивая колено. "Шурави, бакшиш!" — раздался крик, и они услышали, как что-то покатилось к ним со склона. "Гранаты," успел подумать молодой. Сильный толчок от Кубика кинул его на камень. Падая в щель лицом вниз, он на мгновение опередил одновременный взрыв нескольких гранат, накрывший всю площадку. Несколько тугих горячих ударов в спину и ноги заставили его инстинктивно вжаться в спасительную щель. Он слышал, как взорвалась ответная граната, брошенная Кубиком. Затем пространство вокруг него наполнилось упругими, теплыми струями воздуха. Что-то гулко хлопало, отскакивая от камней, повторяя, словно эхо, равномерный кашель духовского ДШК. Он почувствовал неожиданную слабость и с ужасом понял, что самым бесстыдным образом засыпает, не имея возможности и сил противостоять нахлынувшей на него мягкой, приятной беспомощности. Растекаясь по каменной щели, успел только подумать: "Я так и не кинул гранату…"

…На улице шел дождь. Капли монотонно долбили обшивку машины. Струи воды на лобовом стекле размывали привычные контуры домов, проезжающих машин, спешащих куда-то одиноких пешеходов.

— Знаешь, о чем я сейчас думаю? — Валерка рассеянно изучал унылый городской пейзаж через боковое стекло машины. — Я думаю о том, что в Афгане я хотел и не боялся, а сейчас хочу и боюсь, — ответил он сам себе, не дождавшись Саниного вопроса.

— А я сейчас думаю о том, что ты чувствовал тогда, той ночью на "Кресте", — Саня знал, что с Валеркой лучше говорить об одном и том же, чем молчать.

— Да я же тебе рассказывал про это уже тысячу раз! — Валерка не мог сдержать своего раздражения. — Вот ты опять грузишь! Тебе надо это ковыряться в прошлом?

— Человеком управляют его прошлое и его привычки, — назидательно произнес Саня.

— Тогда ты, брат, водолаз по жизни, — с явным удовольствием съязвил Валерка.

— Ну, было, ну, прокололся — бывает!

Мутный поток грязной воды из-под колес обогнавшего их «лэнд-крузера» на секунду накрыл их «восьмерку» с головой"…

…Мугаджары. Несколько разрушенных глиняных домов на границе зеленки и бетонки, тонкой нитью уходящей на запад к Кишкинахуду, а затем дальше к Гиришку, к Герату, к Кушке и, может быть, к кому-то из туркменов домой. Зеленка в этом месте резко отступала изумрудным массивом на юг, освобождая дорогу из своих цепких объятий и уступая место безликой выжженной солнцем пустыне.

Их группа из шестнадцати человек на двух БТРах высадилась ровно пятнадцать минут назад и должна была обеспечить «блок» на этом участке бетонки. Быстро все прошмонав, привычно проверив вероятные места минирования, они занимали позиции, радуясь тому, что опередили противника.

Колонна опять задерживалась. Они торчали здесь, казалось, уже вечность. Солнце, не по-осеннему жаркое, палило их спины и лысые затылки, заставляя опорожнять и без того скудные запасы воды. Весь окрестный виноград был уже собран и съеден — это тоже никак не скрашивало их напряженного ожидания.

Саня сидел на облюбованной им точке. Вытянув длинные ноги, опершись спиной о сухую глиняную стену разрушенной наполовину сушилки, он внимательно рассматривал виноградник в прицел, снятый им с АГСа.

"Ну что, пойдем за водой?" — предложение Зулпукара заставило его оторваться от наблюдения. "Пойдем," — Саня спрыгнул с сушилки, не без сожаления оставляя уже обжитое им место.

Этот колодец они нашли в прошлый раз, когда обеспечивали прохождение колонны на блоке. Колодец находился у стены, служащей рубежом занимаемой ими позиции. До него было метров сто плюс два дувала, увитых виноградной лозой. За ними начинался виноградник, через который духи обычно выходили к бетонке. Но пока колонны не было. Не было духов. Не было уже и винограда. Только засыпающая осенняя лоза и это дурацкое солнце, которое уже опустошило два больших глиняных кувшина, бережно прижатых резиновыми ремнями из автокамер к белым внутренним стенкам их БТРа.

Колодец был вырыт духами. Это была круглая яма в сухой земле виноградника диаметром около полутора метров и глубиной около пяти. Она была прикрыта крышкой, сплетенной из лозы. Покрытая пылью и забитая грязью крышка была почти не заметна на земле, что легко превращало колодец в ловушку. Стенки этого глиняного цилиндра были покрыты углублениями для рук и ног, облегчавшие человеку спуск. Саня, надев на шею два пустых, как ссохшиеся желудки солдат, презерватива РДВэ и, закинув автомат за спину, осторожно полез вниз. В колодце было прохладно.

Зеркало темной воды покрывали упавшие сверху листья винограда и прочий мусор. Саня, широко расставил ноги, плотнее устраивая их в выемках, уперся головой в стенку колодца и развел руками сор, ощутив тугое сопротивление воды. В поднятом им круговороте Саня заметил мертвое тельце утонувшего мышонка. Не испытывая ни жалости, ни брезгливости, он аккуратно положил неудачника в одну из впадинок в стенке и, наконец, с удовольствием ополоснул лицо холодной водой. В сумраке колодца, приятной прохладе и завораживающем колыхании воды казалось, что время остановилось. Саня напился, затем, набрав воды в оба рюкзака-фляги, смочил свою лысую голову.

Сверху посыпалась сухая глина. Зулпукар, не дождавшись Саню, спускался вниз. С трудом разминувшись на середине узкой горловины, они поменялись местами — один направился к воде, другой начал подъем. Сане оставалось меньше метра до края, когда что-то заслонило солнце, освещавшее шахту колодца.

Глаза медленно привыкали к дневному свету после сумрака подземелья. Первым, что удалось разглядеть, была большая загорелая голень и стопа в черной резиновой галоше.

Дальнейшее произошло в одно мгновение. Саня увидел, как в колодец прямо ему на голову — полетела граната. Он инстинктивно уклонился от падающего металла, прижавшись к стенке. Не дожидаясь автоматной очереди в упор, оттолкнувшись от стены, он подпрыгнул и ухватился за ногу в галоше. Водяной столб от взрыва чуть приподнял Саню и, опадая, сорвал его вместе с духом вниз и швырнул на дно глиняного стакана. С высоты пяти метров они рухнули на оглушенного, но живого Зулпукара, уже взбивавшего в пену холодную воду.

Полученный Саней удар по голове прикладом собственного автомата на короткое мгновение отключил его сознание. Очнувшись, он увидел только дрожащую пелену перед собой, его окружала мутно-желтая мокрая тишина, наполненная неистовыми движениями чужих тел. Зацепившись за что-то амуницией, он оказался зажатым головой вниз между Зулпукаром и хозяином колодца. Стараясь перевернуться на ноги, он молотил руками и ногами когда-то такую желанную холодную воду, которая сейчас была готова хлынуть в его разрывающиеся от отсутствия воздуха легкие. Когда ему уже казалось, что он так и останется торчать головой вниз в этом колодце, неожиданно сильный рывок за шиворот изменил его положение и он, уже практически потерявший сознание, оказался лицом к лицу с духом, стоявшим с пепельным лицом по шею в воде.