Петроний Аматуни - Космическая горошина

• Название: Космическая горошина
• Автор: Петроний Аматуни
• Жанр: Научная Фантастика

---

Петроний Гай Аматуни Космическая горошина

Глава первая. Ну и горошина!.

1

Не будь я тогда в космограде «Сергей Королев» в качестве корреспондента газеты «Вечерний Ростов», не довелось бы мне стать участником удивительных событий и увидеть далекое Прошлое…

Вы еще не знаете, что за сооружение «Сергей Королев»? Это космический научный городок Северо-Кавказского научного центра, летающий между Землей и Луной. В космограде трудится всего около ста ученых и их помощников, да еще до пятисот студентов-старшекурсников проходят практику. Я находился там временно и, разумеется, не предполагал, что моя командировка настолько затянется…

А все началось с того, что наши астрономы обнаружили в космосе крохотную «горошину», нигде ранее не зарегистрированную. Она оказалась столь исчезающе мала, что едва улавливалась крупнейшими телескопами, то и дело ускользая из поля зрения, когда глаз уставал.

Мир взволновался, узнав об открытии, а первая же телеграмма с Земли стала причиной моих приключений. Позвольте привести ее текст полностью:

НАЧАЛЬНИКУ КОСМОГРАДА квч СЕРГЕЙ КОРОЛЕВ квч ГРИГОРИЮ ДОНСКОМУ тчк ПРОШУ ПРЕДОСТАВИТЬ ВОЗСТЬ НАШЕМУ КОРРЕСПОНДЕНТУ ПОБЫВАТЬ РАЙОНЕ КОСМИЧЕСКОЙ квч ГОРОШИНЫ квч тчк РЕДАКТОР квч ВЕЧЕРНЕГО РОСТОВА квч тчк Газета наша — самая вечерняя в области; она даже выходила на синей бумаге, печаталась светящимися буквами и издавалась в трех вариантах: для близоруких, для дальнозорких и для читателей с нормальным зрением; так что, имея в руках необходимый номер «Вечернего Ростова», никто не нуждался в очках.

— В самом деле, — сказал Донской, прочитав телеграмму, — слетайте! Тут всего около десяти миллионов километров, не больше… Берите автоматическую ракету АР-407 и отправляйтесь.

2

И вот я уже мчусь в небольшой тихоходной ракете со скоростью двести семьдесят тысяч километров в час. По мере приближения к цели автоматика плавно уменьшала скорость, одновременно заводя ракету так, чтобы «горошина» оказалась между мной и солнцем…

Потом специальное автоматическое устройство выпустило из хвоста моего кораблика тормозной аппарат, а поскольку лучи света, бегущие от солнца, упирались теперь в этот гигантский зонт изнутри, к тому же в космосе предостаточно всякого «мусора», скорость стала падать заметнее. Чтобы сила перегрузки не раздавила меня в лепешку, автоматика увеличивала площадь парашюта постепенно. Он раскрывался медленно, как тюльпан под утренним солнцем, и резкого торможения не произошло.

Такая любезность со стороны автоматики сохранила мне не только жизнь, но и доброе настроение, смешанное с любопытством, и через некоторое время я увидел, что «горошина» скорее похожа на яйцо, лежащее горизонтально к плоскости орбиты.

В длину оно имело километров двадцать, а в наибольшем диаметре — около пяти. Причем нижняя его часть… оказалась скалистой. Одним словом, это была крохотная планетка, астероид, наподобие тех, что разбросаны между Марсом и Юпитером.

Однако верхняя часть этого астероида представляла собой столь точный и правильный купол, что я понял: передо мной искусственное сооружение на естественном основании!

Я облетел «яйцо» вокруг и в тупом его конце обнаружил мощные двигатели неизвестной конструкции, а между ними… зияющий проход четкой прямоугольной формы.

В проходе ритмично вспыхивал голубой свет.

«Похоже, что меня приглашают в гости», — подумал я и уверенно влетел внутрь на черепашьей скорости.

Сильные магнитные уловители цепко ухватили мою ракету, позади плавно закрылись огромные ворота, и раздалось шипение. Вскоре мои приборы показали, что камера, где оказалась моя ракета, заполнилась воздухом — таким же, как и на Земле. За бортом вспыхнула серебристая световая дорожка.

3

Дорожка позади меня гаснет, а впереди постоянно наращивается — так и шагаю по свету.

Вхожу в небольшую комнату с голубым пушистым ковром на полу, золотистыми стенами и розовым светящимся потолком. Осматриваюсь, ищу, куда бы сесть, как вдруг ковер под ногами сам приподнялся, и вот я уже сижу будто в настоящем кресле.

В то же мгновение возник густой мрак! Я очутился в плену.

«Ну, — думаю, — держись мой «Вечерний Ростов»: сейчас появится великолепный сенсационный материал!..»

4

В темноте и неизвестности прошла самая длинная и грустная минута моей жизни. Неприятное, доложу я вам, это состояние как бы полной оторванности от Прошлого и невозсти мысленно прикоснуться к Будущему. Я понимаю, что все еще невредим, нахожусь в Настоящем, но как-то неуверенно, без внутренней точки опоры, будто в невесомости.

На всякий случай извлек из кармана корреспондентский блокнот с ручкой (я не признаю магнитофонов и пишущей машинки), и тут прозвучал Голос. Оглушительно, точно гром в африканскую грозу. А может быть, и потише, но показался мне таким громким после невероятной тишины.

— Приветствую тебя, Космический Пришелец! — произнес Голос, доносившийся от противоположной стены. — Откуда ты?

— Привет, — ответил я и пояснил: — Я житель славного и веселого Ростова-на-Дону.

— Это что?

— Город. Столица тихого Дона.

— На какой планете находится эта славная столица?

— На Земле. Третьей по счету от солнца.

— А… Так ты из Страны Фараонов?

— Что за глупости! — обиделся я. — Фараоны жили в Египте несколько тысяч лет назад… А у нас на Дону их вообще не было! Но откуда тебе известно о фараонах? И кто ты?

— Я — Осирис, — ответил Голос.

— Но ведь так называли в Древнем Египте бога вечно воскресающей природы…

— Верно.

— А богов, настоящих, не бывает!

— Тоже верно. Но я и есть ненастоящий, просто меня так назвали.

— Тогда я и вовсе ничего не понимаю… Позволь взглянуть на тебя. Это важно для моих читателей — я корреспондент газеты «Вечерний Ростов»!

— Я говорю, что не знал этого обстоятельства, — оправдывающимся тоном произнес Осирис. — Ты увидишь Меня, доблестный корреспондент уважаемой газеты.

5

Мрак неторопливо рассеялся, стены комнаты превратились в круговой экран цветного объемного кино…

…Черный, бездонный космос. Торжественная мелодия сопровождает движение светил. Вдали показалась яркая точка. Она приближается и как бы вырастает; теперь рассмотреть несколько планет, вращающихся вокруг нее.

Одна из них, голубая и третья по счету, выделенная оператором, незаметно выходила на передний план. Она становилась все крупнее, и вскоре уже проявились на ней очертания материков, прикрытых клочками облаков.

Это наша Земля…

Вот она прекратила вращение, и на меня стал надвигаться северо-восточный угол африканского материка. Еще немного, и легко узнаваемая лента Нила, разветвляясь на рукава, коснулась Средиземного моря. И, наконец, как-то сразу замелькали пейзажи и картины жизни Древнего Египта…

Все это порой колебалось, будто оператор нес в руках киносъемочный аппарат и снимал на ходу. Одновременно слышна была незнакомая гортанная речь, и хотя в поле зрения не попадало ни одно человеческое лицо, было догадаться, что говорило не менее пяти человек.

Затем передо мной возникла похоронная процессия, движущаяся с песнопениями и ритмичными воплями плакальщиц. Часто слышалось имя Имхотеп — видимо, так звали умершего, — массивный гроб несли на загорелых плечах, и людям было так тесно, что, казалось, множество бритых голов, приникших к стенкам гроба, составляют с ним одно целое; снизу же это все было похоже на сороконожку.

Процессия замедлила движение у резной стены с высокими тонкими полуколоннами; в нишах между ними виднелись статуи. Из-за стены могуче устремлялась ввысь огромная ступенчатая пирамида, казавшаяся светло-золотистой на ярком фоне голубого чистого неба.

«Пирамида фараона Джосера», — определил я. Мне приходилось бывать в тех местах. За тысячелетия она потемнела, постарела и осыпается, превращаясь в прах… А на экране она совсем новенькая!

И хоронят Имхотепа — архитектора и строителя пирамиды Джосера, первой в Египте. Люди несут сотни кувшинов — в них мумии священных птиц ибисов, принесенных в дар умершему…

Я вижу дверь… По обе стороны от нее тоже полуколонны. Это вход в гробницу Имхотепа, а ведь ее местонахождение до сих пор неизвестно. Дорого дал бы за эти кадры редактор «Вечернего Ростова»…

Песнопения смолкли, и процессия остановилась у статуи высокого худощавого человека в узкой, похожей на бутылку короне, с плетью и волопасовым крюком в скрещенных на груди руках.

Но это не какой-нибудь фараон! Это бог Осирис — он как бы встречает бездыханное тело великого строителя и одного из лучших медиков своего времени Имхотепа у входа в его новое, на этот раз вечное обиталище.