Анатолий Ракитов - Статьи

• Название: Статьи
• Автор: Анатолий Ракитов
• Жанр: Философия

Руководитель центра информатизации Министерства промышленности, науки и технологий; бывший руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по общей политике; родился в 1928 г.; окончил философский, исторический, математический факультеты МГУ, доктор философских наук, профессор; работал главным научным сотрудником в Институте народного хозяйства им. Плеханова, в ИНИОН; с 1990 г. - член Высшего Консультативного совета; в 1992 г. - советник Президента РФ по вопросам информатизации и научно-технологической политики; академик РАЕН; член Международной ассоциации системного менеджмента; женат, имеет троих детей.

Статьи в интернете.

---

Понятие критических технологий появилось в Америке. Был определен перечень технологических направлений и разработок, которые в первую очередь поддерживались правительством США в интересах экономического и военного первенства. Их отбор осуществлялся на основе чрезвычайно тщательной, сложной и многоступенчатой процедуры, включавшей экспертизу финансистов и профессиональных ученых, лидеров бизнеса, аналитиков Пентагона, ЦРУ, политических деятелей. Эти технологии тщательно изучались многочисленными специалистами в сфере науковедения, науко- и технометрии.

Hесколько лет назад Правительство России утвердило подготовленный Миннауки список критических технологий. Он включал свыше 70 основных рубрик, но за каждой рубрикой скрывалось несколько реальных технологий. Их общее число превышало 250. Это гораздо больше, чем в такой "продвинутой" научной стране, как Англия. Однако ни по средствам, ни по кадрам, ни по оборудованию, ни по возможностям реализации такая затея не могла считаться сколько-нибудь осмысленной и реалистичной. Три года назад Министерство науки и технологической политики подготовило новый, более реалистичный список на 52 рубрики, но и он нам не по карману. Чтобы опять не уподобиться птице Уер, скажу, что подобные списки, в общем, полезны, так как, по идее, они фиксируют наиболее важные и продвинутые направления, где ведется научный поиск, а фундаментальные знания превращаются в реальные технологические процессы и наукоемкие продукты. Но это - по идее. К сожалению, у нас такие списки создаются в основном под влиянием "научных генералов" и заинтересованных ведомств, без учета настоящих нужд государства и реальных возможностей научно-технологического потенциала.

Чтобы пояснить свою позицию и подтвердить высказанную оценку, поделюсь с читателями некоторыми результатами, которые были получены учеными Центра ИСТИНА на основе анализа двух выбранных из последнего перечня критических технологий: иммунокоррекции (на Западе используют термин "иммунотерапия" или "иммуномодулирование") и синтеза сверхтвердых материалов. Обе они крайне важны для социальной сферы и экономики, обе опираются на серьезные фундаментальные исследования и нацелены на промышленное внедрение. Первая важна для поддержания здоровья человека, вторая - для радикальной модернизации многих промышленных производств, в том числе оборонных.

Иммунокоррекция предполагает прежде всего создание новых лекарственных препаратов. Иммуностимуляторы используются для борьбы с аллергией, онкологическими заболеваниями, рядом вирусных заболеваний и т.д. Оказалось, что при общем сходстве структуры исследований по своему качеству изыскания, проводящиеся в России в последнее десятилетие, носят на себе печать явного отставания. Если в США общее число публикаций по этой тематике увеличилось за 10 лет со 100% в 1990 г. до 120% в 1999-м, то по самому продвинутому и важному направлению иммунотерапии - иммунотерапии дендритными клетками, успешно применяющейся при лечении онкологических заболеваний, - этот прирост составил 622,2%. У нас по этой тематике ноль публикаций, а следовательно, и ноль исследований. Я допускаю, что какие-то работы в этой области у нас ведутся, но если они не зафиксированы в публикациях, патентах и лицензиях, то ничего утешительного о них сказать нельзя. За десятилетие Фармкомитетом России было зарегистрировано 17 иммуномодулирующих препаратов, но 8 из них относятся к классу пептидных препаратов, которые, как отмечает проводивший эти исследования профессор А.Ярилин, были "популярны" в 80-е годы, но сейчас почти не пользуются спросом на рынке. В то же время у нас отсутствует производство надежных и безопасных препаратов иммуноглобулинов, которые пользуются большим и оправданным спросом, и этот спрос удовлетворяется за счет препаратов зарубежного производства.

Что можно сказать об эффективности этого класса критических технологий? Насколько оправданы бюджетные затраты на его поддержание и развитие?

Оценка продуктов, получаемых на основе критических технологий, зависит от их экономической эффективности, рентабельности, конкурентоспособности и т.д. А. Ярилин подчеркивает, что за рубежом, особенно в США, возникло целое направление - фармакоэкономика. По библиографическим справочникам, каталогам Американского центра научной информации штата Калифорния и индексам цитирования мы обнаружили в США свыше 50 публикаций на эту тему, и только 4 за этот же срок появилось в России. Ясно, что вложение государственных средств в такие исследования без должной науковедческой оценки поддерживает лишь любознательность исследователей, но малоэффективно с точки зрения практической пользы, социальной и экономической выгодности.

А вот некоторые результаты, относящиеся к другой критической технологии - синтезу сверхтвердых материалов. Исследования, проведенные известным науковедом Ю.Грановским, показали, что здесь можно зафиксировать "эффект внедрения". Полученные отечественными учеными результаты неоднократно реализовывались в продукции (абразивы, пленки и т.д.), выпускающейся отечественными предприятиями. Однако при более пристальном рассмотрении выясняется, что и здесь положение далеко не благополучное. Так, например, из 36 докторов наук, интенсивно решающих проблемы синтеза сверхтвердых материалов, мировое научное сообщество знает лишь шестерых, на работы которых имеются ссылки в престижных зарубежных изданиях, о чем свидетельствуют соответствующие индексы цитирования. Нетрудно понять, о чем это говорит. Еще больше настораживают размышления о положении с патентованием научных открытий и изобретений в этой области. Например, некоторые патенты Института физики высоких давлений РАН, выданные в 2000 г., были заявлены в 1964, 1969, 1972, 1973, 1975 гг. Разумеется, вина в этом не ученых, а системы экспертизы и патентования. Но факт остается фактом. Спрашивается: какую инновационную и высококонкурентную продукцию могут создать предприятия, приобретающие лицензии на изобретения и открытия, сделанные 35, 30, 20 или 15 лет назад? Возникает удивительный парадокс: с одной стороны, результаты научных исследований признаются оригинальными, а с другой - они заведомо бесполезны, так как фиксируют уровень давно ушедших в прошлое научных исследований и технологических разработок. А ведь речь идет о наиболее важных для государства, влияющих на его экономику и обороноспособность критических технологиях. Однако с чисто рыночной точки зрения, критические технологии представляют колоссальный интерес для общества. Дело в том, что многие из них (если не большинство) являются технологиями двойного назначения, то есть могут быть использованы для мирных целей как в производстве, так и в быту. В том случае, если те или иные технологические системы и создаваемые с их помощью продукты устарели и не конкурентоспособны, то они просто-напросто не могут считаться критическими. Значит, и знания, положенные в их основу, безнадежно устарели и практически бесполезны. Из этого, между прочим, с очевидностью следует, что отбор критических технологий, особенно с учетом того, что в каждой развитой стране они пользуются преимущественной бюджетной поддержкой, - дело в высшей степени ответственное и серьезное. Он должен осуществляться не на основе закулисного лоббирования и междусобойчиков, а на прочном фундаменте обоснованных науковедческих, науко- и технометрических исследований.

Теперь, с вашего позволения, несколько слов о патентах, интеллектуальной собственности и заинтересованности ученых в получении и реализации принципиально новых научных результатов. Полтора года назад я разговаривал с крупным ученым, руководящим научной работой одного из академических институтов. Он не просто доктор медицины и профессор, но первоклассный исследователь, синтезировавший вместе со своими сотрудниками несколько высокоэффективных лекарственных препаратов. "Нам, - сказал он, - крайне невыгодно патентовать наши результаты в России. Они оказываются собственностью института, и шире - государственной собственностью. Но у государства, как известно, не доходят руки до их реализации, да и средств на это почти нет. Если все же они дойдут до стадии промышленного производства, то нам от этого теплее не станет, в лучшем случае пожмут руку и дадут премию в 500 рублей. Гораздо выгоднее и полезнее для человечества положить всю документацию в портфель, взять опытные образцы в пробирках и слетать, не привлекая внимания, в какую-нибудь высокоразвитую страну. Своим они заплатили бы за такую работу 250-300 тысяч долларов. Нам же заплатят 25 тысяч. Согласитесь, что 25 тысяч долларов лучше, чем рукопожатие и 500 рублей. И сотрудников можно подкормить, и новые приборы купить, и испытать чувство удовлетворения от того, что труд не пропал напрасно".

Завершая эти размышления, я утверждаю: пока интеллектуальная собственность не будет принадлежать тому, кто ее создает, пока ученые не будут получать от нее прямую выгоду, позволяющую им лучше жить и лучше работать, пока не будут внесены радикальные изменения по этому вопросу в наше вредное для людей и общества законодательство, на прогресс науки и технологии, на развитие научно-технологического потенциала в нашей стране, а следовательно, и на подъем экономики бессмысленно надеяться.