Сэм Шенбаум - Шекспир. Краткая документальная биография.

• Название: Шекспир. Краткая документальная биография.
• Автор: Сэм Шенбаум
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 1985

---

Теперь сосредоточим внимание на Четле. Ровесник Шекспира, а возможно, на несколько лет и старше его, лондонец, он был добродушным человеком, задыхавшимся и потевшим от чрезмерной полноты. Печатник по профессии, семь лет прослуживший подмастерьем, он имел литературные амбиции. Для театров Хенсло "Роза" и "Фортуна" он написал в течение пяти лет один или в соавторстве 48 пьес, но неистовое лихорадочное сочинительство не избавило незадачливого писаку от постоянной нищеты и долгов. Хотя один из современников похвалил комедии Четла, если его и помнят, то лишь как автора трагедии мести "Хофман". В 1592 г. он еще только начинал свою деятельность. В ту пору Четл был мастером-печатником, компаньоном Уильяма Хоскинса и Джона Дэнтера, которые пользовались довольно сомнительной репутацией в гильдии печатников и книгоиздателей, и его сотрудничество с ними впоследствии прекратилось. Дэнтер потом напечатает первые кварто "Тита Андроника" и "Ромео и Джульетты". Не имея иной работы, Четл взялся подготовить рукопись "На грош ума" для печатников. Его участие в этом предприятии имело любопытные последствия.

Обращаясь "К господам читателям" в предисловии к своему собственному произведению "Сон добросердечного", напечатанному тем же Уильямом Райтом в конце 1592 или в начале 1593 г., Четл принес свои знаменитые извинения Шекспиру:

Около трех месяцев минуло с тех пор, как умер Роберт Грин, оставив много рукописей в руках у различных книгопродавцев, и среди прочих рукопись "На грош ума", в которой содержалось послание некоторым драматургам, воспринятое одним или двумя из них как оскорбление; и, поскольку они не могли отомстить мертвому, они намеренно стали создавать в воображении своем живого писателя и, пораскинув умом, не нашли ничего лучшего, как остановиться на мне. Всем хорошо известно, что, работая по печатному делу, я всегда препятствовал злобным нападкам на ученых мужей, и этому у меня достаточно доказательств. Ни с одним из оскорбленных я не был знаком, а с одним и них я бы и не хотел познакомиться; с другим я в то время обошелся не совсем так, как мне теперь хоте лось бы, ибо я, умеряя пыл живущих авторов, мог бы проявить осторожность (особенно в подобном случае), когда автор мертв, однако не сделал этого о чем сожалею так, как если бы я сам был виноват в происшедшем, ибо я убедился, что его личность столь же безупречна, сколь отлично проявляет о себя в избранном деле; кроме того, различные достойные лица удостоверяют его прямоту в делах, что свидетельствует о его честности, а отточенное изящество его сочинений говорит об его искусности.[10.22]

Слова в этом отрывке подобраны очень тщательно. "Оттченное [то есть отшлифованное] изящество" вторит Цицероновой похвале Плавту в "De Officiis" ["Об обязаностях"] Четл высказывается осторожно. Тот из оскорбленных, знакомством которого он пренебрегает, хотя одновременно воздает должное его учености, по-видимому, угрожал ем ("Ему бы я пожелал обращаться со мной, как я того заслуживаю"). Скорее всего, это был Марло. Четл заявляет, что он вычеркнул из письма Грина некое порочащее обвинение, которое, "даже будь оно верным, немыслимо и печатать", - не обвинялся ли Марло в гомосексуализме? И кто были те "различные достойные лица", которые вдруг встали на защиту Шекспира? Некоторые энтузиасты, стремящиеся обеспечить своего кумира романтическим ореолом аристократических связей, высказали предположенин о вмешательстве знатных господ. Шекспир еще не познакомился с графом Саутгемптоном - это произойдет в следующем году, - но биограф всегда может отловить на беспризорных аристократов; может быть, этим достойным благодетелем был Фердинандо, лорд Стрендж, покровитель поэтов и актеров, друг фаворита королевы графа Эссекса; может быть, это был сам непостоянный граф Эссекс. Довер Уилсон тешит себя приятной фантазией: "Возможно, эмиссаром был не кто иной, как сам Шекспир имевший с собой составленное в сильных выражениях письмо от своего покровителя и уладивший дело с Четлом благодаря своим собственным очаровательным манерам"[10.23] Если это послание принесенное ли самим Шекспиром или доставленное Четлу впоследствии - явилось бы когда-нибудь на свет, на нем вряд ли была бы печать вельможи. Елизаветинцы делали строгие различия в формах обращения. Знатных лиц назвали бы разными достопочтенными [divers of honour]; обращение достойный [worship] употреблялось в отношении к джентльмену.[10.24] Во всяком случае, у Шекспира в это время не было еще покровителя, и у нас нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо пользовался благосклонностью Стренджа или Эссекса {Идея мнимой связи со Стренджем исходит из произвольного предположения о том, что Шекспир в эту пору состоял в труппе этого вельможи.}. Кто были его влиятельные заступники, мы едва ли можем даже предположить.

Случай с "На грош ума" ставит еще одну крайне любопытную проблему. В своем предисловии Четл жалуется на отвратительный почерк Грина, который ни цензор, ни печатник не смогли бы разобрать; и Четл говорит, что переписал весь памфлет как можно аккуратней, вычеркивая из названного послания скандальный текст, но не добавив, согласно его клятвенному заверению, ни единого слова от себя, "ибо я торжественно заявляю, что памфлет целиком принадлежит Грину - ни мне и ни мастеру Нэшу, как несправедливо утверждали некоторые". В наши дни, почти через четыреста лет после того, как писал Четл, та химера, от которой он пытался избавиться - и, как кажется, успешно, - вновь возрождена профессором Уорреном Остином.[10.25] Что, если "На грош ума" все же подделка? Что, если вечно нуждавшийся литературный поденщик Четл подделал слог Грина и, вступив в тайный сговор со своими коллегами по печатному ремеслу, всучил эту мистификацию публике, заинтригованной сенсационными обстоятельствами, которыми была окружена кончина одного из "университетских умов"? Мотивом выпада против Шекспира должно было служить свойственное журналистам желание вызвать дополнительный злободневный интерес к памфлету, с тем чтобы разразилась та буря, которая действительно и произошла. Самозащита всегда возбуждает подозрения в виновности. И до Остина были люди, которых беспокоило авторство "На грош ума", но он был первым, кто использовал в своем исследовании электронные компьютеры.[10.26] Полученный в результате грозный строй заключений - "переменные факторы лексического выбора", "переменные факторы морфологического выбора", "переменные факторы синтаксического выбора" - рассчитан на то, что бы обезоружить сомневающихся правоверных скептиков. Это интригующее и тщательно разработанное положение.

И все же сомнение существует. Грин был плодовит, сохранившихся писаний Четла мало. Для своего исследования Остин сделал пять выборок из Грина и три из Четла; система отбора статистически неубедительна. Некоторые характерные "четловские" черты, обнаруженные в от рывках Грина, не подвергнуты исследованию. Есть также и другие проблемы.[10.27] Это не означает, что сама гипотеза несостоятельна; это означает только, что Остин не доказал своего утверждения. Маловероятно, что такого рода положение можно было бы доказать окончательно. За отсутствием убедительных доказательств противного Грин по прежнему должен нести ответственность за свое низкое морализирование на смертном одре, и мы можем, хотя и некоторой неуверенностью, принять извинения Четла. Во всяком случае, вопрос о том, кто был автором выпада, не решает разбираемых здесь проблем, которые важны для нас в первую очередь.

То, что Четл защищает "прямоту в делах" Шекспира казалось бы, означает, что он воспринял намеки Грина как оспаривающие честность поэта. Не так же ли они восприняты Р. Б. Джентльменом (предположительно Ричардом Барнфилдом), если судить по одному из стихотворений составивших курьезное собрание, озаглавленное "Похороны Грина":

Отрадна зелень Грина[10.28] для очей:
Глядеть на зелень Гринову - картина,
Где зелень Грина - фон, всех красок смесь;
Грин - фон для тех, кто пишет после Грина.
Те ж, кто затмил его сиянья свет,
Украли его перья или нет?[10.29]

Казалось бы, это последнее из упоминаний тех времен, опубликованное в 1594 г., указывает на то, что какая-то гриновская грязь еще липла к Шекспиру, ибо здесь о нем вновь отзываются как о "вороне-выскочке", украшенной перьями "университетских умов". Так, во всяком случае, стали считать почти все после того, как "Похороны Грина" были извлечены на свет почти полтора века тому назад, и на этом отрывке основана точка зрения, согласно которой читатели Грина понимали, что он обвиняет Шекспира в плагиате. Однако профессор Остин доказал, на этот раз более убедительно, что объектом ядовитых упреков Р. Б. является не Шекспир, а враг Грина Габриэль Харви, который затмевал славу Грина (то есть чернил его репутацию), клевеща на последнего в своих "Четырех письмах"[10.30], когда тот еще не успел остыть в своей могиле. Даже упоминание о похищенных перьях, которое, казалось бы, явно вторит характеристике из "На грош ума", скорее внушено памфлетом Харви. "Благодари других, - корит он Грина, - за свое похищенное и натасканное оперенье не бог весть какой итальянистой красы..."