Шерри Томас - Восхитительная

• Название: Восхитительная
• Автор: Шерри Томас
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063742-3, 978-5-403-02939-1, 978-5-226-01915-9

 Парижская кулинарка Верити Дюран славилась не только изысканными блюдами, но и истинно французским легкомыслием в любви.

Однако серьезного политика Стюарта Сомерсета не интересует ни красота мадам Дюран, ни ее кулинарные таланты, потому что в один прекрасный момент он узнает в ней таинственную незнакомку, которая когда-то подарила ему ночь пылкой любви...

Тогда она исчезла без следа. Но Стюарт не терял надежды на новую встречу с единственной женщиной, сумевшей пробудить в его сердце пламя истинной страсти...

---

Поэтому Стюарт, сидя в тишине собственного кабинета, не мог чувствовать никаких запахов, кроме запаха сохнущих чернил на его бумагах и холодного кофе, стоящего на письменном столе.

Но он их чувствовал. Жареная камбала, сочная, золотистая. Нежное жаркое из ароматной оленины. Блюдо картофеля, щедро политого маслом и сливками. И разумеется, грандиозный десерт, нечто совершенно невообразимое – запретный фрукт в огненных языках подожженного бурбона.

Стюарт заканчивал работу, едва сдерживая нетерпение. Когда часы пробили четверть второго ночи, он закрыл колпачком ручку, в последний раз промокнул свои записи и встал.

Но вместо того чтобы подняться двумя этажами выше в спальню, он толкнул тяжелую, обитую зеленым сукном дверь и прошел вниз, в цокольный этаж. Стюарт часто проделывал этот путь и раньше, со свечой в руке, чтобы перекусить, если засиживался за работой допоздна, когда челядь уже спала.

Обычно в его кухне пахло сыростью и неумело пожаренным мясом. Сегодня тут пахло как во сне голодного нищего: дрожжи, ароматные травы, кипящий на медленном огне мясной бульон благоухали в теплом и влажном воздухе, приправленные дуновением неведомой сладости.

Поставив свечу на стол, Стюарт зажег газовый светильник. Маленькая кухня была такой же, как всегда, и в то же время совершенно другой. Кто-то не пожалел сил – ему ни разу не доводилось видеть свою кухню в безупречном состоянии. Даже вечно заляпанные грязью стекла расположенных под самым потолком окон, глядящих на улицу вровень с поверхностью земли, блестел и, как глаза новорожденного ребенка.

Разномастная коллекция горшков и кастрюль исчезла, уступив место на комоде тяжелым литым сковородам с длинными ручками и сверкающим медным котлам. Печи, в это время ночи, как правило, уже остывшие, сейчас согревали теплом не один, а два котла с бульоном. На узеньком рабочем столе в центре кухни возвышалась огромная круглая миска, из которой поднималось ноздреватое тесто, накрытое влажным полотенцем. Миссис Аберкромби; которая, по собственному признанию, не умела толком печь, предпочитала покупать хлеб в расположенной неподалеку булочной.

В особом погребце находилась еда, оставшаяся после обеда прислуги. Там не было ни жареной камбалы, ни жаркого из оленины, ни тертого картофеля или политых коньяком яблок. Зато там обнаружился небольшой мясной пирог, тушеный сельдерей и небольшая порция яблочного пудинга – скромная пища, явно не французской кухни.

Стюарт отломил кусочек корочки пирога с говядиной. Она растаяла во рту, нежная, хрустящая, пропитанная такой подливкой, по сравнению с которой любая другая подливка, что ему доводилось пробовать, показалась бы или тяжелой, точно щебень, или вялой и пресной, как героиня готического романа.

Стюарт закрыл глаза, наслаждаясь оттенками вкусов. До появления мадам Дюран он не мог вспомнить, когда в последний раз чувственное наслаждение накрывало его с головой.

Стюарт попробовал тушеный сельдерей и снова вздохнул. У мадам Дюран был особый дар готовить овощи. В ее блюдах шпинат не вызывал обычного отвращения, морковь чудесным образом приобретала экзотический вкус, а уж свекла и вовсе стучалась в ворота бессмертия.

Стюарт с аппетитом съел половину мясного пирога, почти весь сельдерей и яблочный пудинг до последней крошки – такой безыскусный, домашний и приветливый, как поднимающийся из трубы дымок для путешественника, долгие дни блуждавшего в лесной чащобе.

В этом и заключалась опасность мадам Дюран и ее стряпни: она заставляла думать о вещах, идущих гораздо дальше обеда. Обретение вкусового наслаждения напугало Стюарта, пробудило в нем дремлющие, опасные желания, стремление обладать тем, чего у него нет, обрести нечто дорогое, что когда-то он потерял, так и не смог удержать.

Разумеется, ее. Вечно ее. Мать, которая обещала навещать его почаще, но не сдержала обещания. Брата, который когда-то был не врагом, но другом. Всех, кого любил, кого потерял. Они ушли, оставив ему право вспоминать их в мертвой тишине ночи; неутолимый голод, которого не заглушить, сколько ни ешь.

Глава 11

Так как днем Лиззи предстояло принимать поздравительные визиты, мистер Марсден явился с утра пораньше. Сегодня Лиззи особенно тщательно занималась своим туалетом и выбрала весьма соблазнительное платье. Она твердила себе: это для того, чтобы чувствовать себя на высоте; сознание, что она красива, всегда придавало Лиззи уверенность. Однако, к ее неудовольствию, Марсден даже не взглянул на нее, сразу приступив к делу.

– Я бы хотел сегодня очертить круг обязанностей каждого из нас, – заявил он. На указательном пальце Марсдена красовалось массивное золотое кольцо в форме львиной головы с рубинами вместо глаз. – Полагаю, нам обоим меньше всего хочется делать одно и то же.

– Разумеется, – согласилась Лиззи.

Нет. Меньше всего им хотелось бы обнаружить свою истинную суть за внешним обликом, который они демонстрировали всему миру.

– Я составил предварительный список дел, которыми нужно заняться. – Марсден вытащил длиннющий список. – Полагаю, вы возьмете в свои руки все, что связано с платьем, приданым и драгоценностями.

– Разумеется.

– Полагаю, свадебным завтраком займется мадам Дюран? Во всей Англии не найдется равного ей кулинара, разве что месье Эскофье из «Савойи».

В голосе Марсдена ей почудилась какая-то странная интонация. В прошлый раз, когда Марсден упоминал мадам Дюран, он пытался намекнуть, что Лиззи способна завлечь эту порочную женщину в постель!

– Мне нравится эта мысль, но я сама должна утвердить меню.

– Я информирую мадам Дюран о вашем желании. Заодно спрошу, не сможет ли она испечь свадебный торт. – Марсден снял колпачок с авторучки и сделал в блокноте несколько пометок. Рубиновые глаза золотого льва так и сверкали, когда он писал. – Венчание в церкви Святого Джорджа, Ганновер-сквер?

– Да.

Церковь была прямо по Сент-Джордж-стрит, в двух шагах. Многие поколения семьи Бесслер были ее прихожанами.

– Я зарезервирую дату. Оглашение в церкви или особое разрешение?

– Разрешение, конечно же.

Все, кто хоть что-то значил в этом мире, женились по особому разрешению.

Мистер Марсден черкал пером по бумаге.

Сидя на галерее для зрителей, Лиззи наблюдала, как Стюарт произносит речь в палате общин – Стюарт за работой почти не отличался от Стюарта в минуту отдыха. Та же сдержанность и сосредоточенность. А вот мистер Марсден становился совсем другим.

Кто бы мог предположить, что этот человек способен мерзко улыбаться в ее адрес или держаться с непринужденностью молодого аристократа, что так ценил ее отец! Даже его неослабное внимание, душившее Лиззи, как не снятый на ночь корсет, сейчас, в минуту абсолютной сосредоточенности, утратило навязчивость.

– Я позабочусь об этом, – продолжал Марсден. – Соблаговолите сами выбрать цветы и открытки?

У него было гладкое, чисто выбритое лицо, ни пореза, ни царапины. Вряд ли на его жалованье можно шиковать, так что он скорее всего бреется сам, стоя перед зеркалом в одном нижнем белье.

Внутренне содрогнувшись, Лиззи поняла, что ей совсем не трудно вообразить его неодетым.

– Мисс Бесслер?

– Простите. Что вы сказали?

Он бросил на нее взгляд легкого неодобрения, как школьный учитель, глядя на витающего в облаках ученика.

– Цветы и...

– Да, я займусь этим сама. То есть цветами и открытками.

Так они прошлись по всему списку, Лиззи была начеку – какие еще недостойные капризы выкинет ее воображение?

– На этом все, - объявил Марсден через сорок пять минут.

Они хорошо потрудились. Не упустили ничего, но организовали все. Однако Лиззи хотелось найти повод его уколоть.

– Странно, а гирлянды, убранство? Уверена, тут не обойтись несколькими венками.

– Я подумал и об этом, – сообщил он. - И?

Марсден взглянул на нее впервые за целое утро:

– Я принес несколько набросков. Ее брови поползли вверх:

– В самом деле?

Порывшись в портфеле, Марсден извлек папку, которую подал ей с таким безразличием, словно это была газета недельной давности.

– Приятное развлечение в минуту досуга, – сказал он.

В папке Лиззи нашла дюжину рисунков, по большей части выполненных карандашом, некоторые акварелью. Первый изображал лестницу и вход в церковь. По краям каждой ступеньки были размещены деревца, подстриженные в виде шаров. Ленты, привязанные к их стройным стволам, весело трепетали на ветру. На следующем рисунке были изображены церковные скамьи с высокими спинками. От скамьи к скамье простирались гирлянды из воздушной ткани – тюля или органзы, – подхваченные букетиками прохладных белых гардений.

На следующих двух рисунках тоже была церковь. Потом шли листы с картинками более мелкого формата – по три-четыре картинки на лист. Там были подробные изображения венка, который надлежало повесить над входом в церковь, эскиз гравировки на серебряном ноже для разрезания торта – бутоньерка из ландышей на широком листе папоротника. Потом два рисунка свадебного экипажа и, наконец, цветочной арки, установленной над головным столом на время свадебного завтрака.