Итан Блэк - Мертвый среди живых

• Название: Мертвый среди живых
• Автор: Итан Блэк
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-038223-1, 978-5-9713-7248-6, 978-5-226-00436-0

Загадочный убийца делает опытному детективу Конраду Воорту жуткий «подарок ко дню рождения» — труп.

Единственная зацепка — прикрепленная к телу записка, из которой следует, что до полуночи произойдут еще три убийства!

У Воорта — всего двенадцать часов, чтобы спасти три жизни и поймать преступника.

Но кто он?

По какому принципу выбирает жертвы? И главное — за что ненавидит Конрада?

Ответы на эти вопросы надо найти как можно быстрее, ведь времени до полуночи остается все меньше…

---

— Держу пари, вы профессиональный фотограф, — говорит Габриэль. — Именно это и делаете днем, верно? А что снимаете? Моду? Спорт?

— Это просто хобби.

— Сестра видела телешоу о фотографе, который снимает палочки от фруктового эскимо. Представляете? А какие фотографии вы делали сегодня? Надеюсь, это не палочки? — Она смеется.

— Я был в Центральном парке.

— Должно быть, сделали тьму-тьмущую снимков. День был такой замечательный. А проявлять пленку будете сами? Лесли сказала, что я балдею от всего такого, и она права.

— Я устроил темную комнату в квартире. Научиться проявлять пленку совсем не трудно.

— Темная комната. Звучит ужасно. Комната темная. От этих слов несет холодом.

— Она скорее напоминает чулан.

Габриэль спрашивает, будет ли Уэнделл сегодня проявлять пленку, и он видит, что перед ним появился еще один портер и еще один «Том Коллинз» перед Габриэль. Алан за стойкой бара делает ему знаки, как мужчина мужчине: «Это за мой счет, мистер Най. Вы мужчина что надо. Не теряйтесь».

Обычно он и в классе вел себя неважно, думает Уэнделл.

Однако верно — больше всего придает сил мужчине интерес к нему красивой женщины. Лишите парня работы, самоуважения, квартиры, семьи, а он будет продолжать верить, что Мисс Невада влюблена в него, потому что ему этого хочется с пятнадцати лет. С Габриэль легко говорить — она интересуется фотографией, упивается эрудированными ответами Уэнделла. Хочет знать, насколько сложно пользоваться реактивами. И новый вопрос:

— А вам когда-нибудь удавалось в своем хобби соприкоснуться с жизнью общества?

— В этом разбирается жена. Сейчас она вместе с сыном проводит уик-энд в Вашингтоне, — говорит Уэнделл. — Наверное, сегодня буду проявлять какую-нибудь давнишнюю пленку.

Глаза у Габриэль блестят, в руках она крутит стакан. Он смотрит на ее длинные ногти, и у него возникает ощущение, что она поглаживает тыльную сторону его запястья.

— Уэнделл, я понимаю, это будет звучать смешно, потому что я вовсе не собираюсь подцепить тебя…

— Я знаю.

— Но Лесли все время твердит, что техника идет вперед.

— Вы можете оказаться очень творческой в темном месте.

Габриэль открыто и дружелюбно хохочет.

— Что ж, если вы не против, покажите, где проявляете пленки. — Она краснеет и добавляет. — Я лучше понимаю, когда вижу сама.

— Хотите пойти ко мне домой?

— Если это вас не затруднит, Уэнделл. И если у вас нет других планов.

Теперь Уэнделл стоит пошатываясь, но в голове ясно. Он говорит с ней, довольный общением, но отрицательно качая головой.

— Когда мне было семнадцать, я бы убил за подобное приглашение от такой хорошенькой девушки.

«Я люблю жену. Прости».

— О нет, я не это имела в виду, — говорит Габриэль. Но конечно же, она подразумевала это, так как делается явной ее неловкость. Внезапно секс-бомба исчезла в неуклюжей молодой женщине. — Уэнделл, я все понимаю. И спасибо за урок. Вы хороший учитель.

Алан ошарашенно смотрит, как Най платит по счету, встает и оставляет явно заинтригованную королеву красоты в одиночестве.

Алан машет на прощание:

— Приходите в любое время, мистер Най!

— Как получается, что хороших парней всегда разбирают? — спрашивает Габриэль Алана, когда дверь бара закрывается.

— А я призрак, что ли?

Но Габриэль уже слезает с табурета и вынимает сотовый — теперь, когда Уэнделл ушел, она не так уж и расстроена. Она хватает фотокамеру, словно ей и дела мало, если эта дурацкая штука разобьется.

Алан слышит ее голос — она с кем-то разговаривает, широко шагая к двери, и сейчас он совсем другой: отстраненный, холодный, усталый.

— Он идет, — говорит она кому-то в трубку. Алану кажется, что он слышит, как она добавляет: — Он один.

Теперь Уэнделл чувствует себя немного лучше, несмотря на то что, подойдя к дому, видит: замок в двери вестибюля опять сломан. Лампы в коридоре нужно заменить, но он давно перестал сходить с ума по этому поводу. Пожив в этом доме, понимаешь, что нет смысла переживать за порядок. Возле своей двери, роясь в поисках ключа, Уэнделл слышит, как гремит телевизор у соседки, миссис Мур. Наверное, она опять куда-то засунула свои наушники.

«Эти ожерелья выполнены украинскими ювелирами — количество ограниченно!», — кричит диктор рекламного канала.

Хмыкая, Уэнделл входит в квартиру — пиво и разговор с Габриэль притупили его настороженность, оставшуюся от встречи в Центральном парке, свидетелем которой он был.

«Вероятно, конверт мне привиделся», — думает он, запирая дверь на замок.

У него возникает ощущение опасности, и после того как он понимает, что что-то не так, ощущение переходит в уверенность. Уэнделл хмурится, чувствуя запах корицы, которого утром не было, и поражается, взглянув налево, через проем в виде арки, на кухню. Одна из фаянсовых баночек Марсии валяется на полу, и ее содержимое — коричневые гранулы — рассыпано.

Уэнделл еще не понимает. Он злится, подумав совсем не то.

«Если у нас завелись крысы и этот дешевый ублюдок хозяин перестал вызывать санэпидслужбу, я позвоню в департамент здравоохранения».

Но, сделав пару шагов вперед, он видит, что в квартире полный кавардак. В неярком свете, просачивающемся сквозь ситцевые занавески Марсии, Уэнделл видит разбросанные в гостиной подушки, выдвинутые ящики, валяющиеся или косо стоящие на полках книги.

«Быстро уходи».

Уэнделл хватается за ручку двери, но в этот момент кто-то наносит ему два быстрых удара по почкам, он сгибается от боли и кричит, затем очередной удар вбивает его наискось в гостиную. Он даже еще не видит, кто его бьет, и по инерции спотыкается о подушку. Обмякшее плечо врезается в книжные полки. Падая вниз головой, Уэнделл старается увернуться, отодвинуться, прикрыться.

Когда он падает на ковер, воздух выходит из легких. Лежа, Уэнделл мельком, на крошечную долю секунды, замечает, что в его сторону летит кулак в черной перчатке с длинной золотой полоской на костяшках и врезается слева в челюсть.

Раздается пронзительный ужасающий крик на высокой ноте, но он резко обрывается, когда человек в маске из лыжной шапочки бьет его в живот. Даже во время драк в школьном дворе, когда он был мальчишкой, ему никогда не было так больно.

Когда следующий удар достигает цели, он слышит в груди звук, напоминающий треск дерева или льда. Кожа словно съеживается и западает внутрь.

Отец был бойцом и мог контролировать боль. Знал, как драться ногами, знал, с какой стороны нападать и как вести бой, но ни за что не хотел, чтобы Уэнделл научился деталям столкновений и умел больше, чем необходимо для защиты в уличной драке. И Уэнделлу видятся школьные шумные стычки, где молотили кулаками и выкрикивали проклятия. А сейчас над ним стоит воплощение ярости, которое молча бьет и сопит как конь.

Затем обработка кулаками прекращается, но кажется, что мучительная боль мощным током расходится по нервным узлам. Она пронзает все тело — от челюсти до грудной клетки, от черепа до пяток, — огнем прожигая сверху донизу позвоночник.

— Хорошо разогрелся, командир? — спрашивает кто-то, возвышаясь над ним.

Слова пусты — в них нет ни малейшего раздражения.

— Может, еще добавить? — снова спрашивает мужчина.

Этого не может быть, но Уэнделла тащат по скомканному ковру, и тот же человек советует:

— Выплюнь зубы, не то задохнешься. Ведь ты же не хочешь их проглотить. Носом дышать можешь, командир? Тогда давай попробуй.

«Он приковывает меня к трубе батареи в спальне».

В промежности мокро и горячо. Пахнет мочой.

В зеркале напротив Уэнделл видит избитого в кровь незнакомца и понимает, что это он сам — рубашка на животе задрана, на запястье, прикованном к трубе, закатан рукав. Нет ботинка, носок болтается. Изувеченное лицо в зеркале — не лицо того, кем был Уэнделл еще десять коротких минут назад. Оно превратилось в кусок мяса.

Теперь Уэнделл видит не только маску противника. Стоящий рядом на коленях человек одет в синюю ветровку, джинсы и кроссовки.

— Я сказал: подыши носом, командир. — Мужчина затыкает Уэнделлу рот — грязными носками или майкой.

«Боже, как больно!»

— Я знаю, так неудобно внимательно слушать. Выну на пару минут кляп, и когда это сделаю — никакого шума, идет? Кивни, если дошло.

Кивок.

— Знаешь, кто я?

Голова мотается — нет.

— Это тебе первый урок. А вот как обстоят твои гребаные дела. Я знаю, кто ты. Знаю, где Марсия. Знаю расписание уроков твоего парня и делаю тебе, понимаешь, одолжение. Я их пока не трогаю.

Судя по деловому тону, этот человек может оказаться юристом, связанным с Управлением образования.

— Я сказал «пока». Решать тебе.

Уэнделл мычит, умоляя мужчину оставить семью в покое.

— Покажу одну вещь, а затем поговорим.