Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Одиннадцать человек, десять пассажиров и водитель, едут на автобусе. Точнее они немного задремали и проснулись, когда автобус тряхнуло. И тут выясняется, что автобус заблудился. Что все пассажиры ехали в разные места и из разных мест. Что водитель вообще очнулся не в том автобусе, в каком он начинал путь. За окном — проливной дождь и странный лес, в котором перемешаны все возможные деревья. А еще табличка на которой написаны все города, в которые они едут. После пяти часов езды по пустынной трассе они подъезжают к странному пустому дому. При этом одновременно у дома кончается дорога, а в автобусе кончается бензин…

У автора куча произведений, все, насколько я понимаю, одного плана. Новинкой является не это произведение, другое, просто я взял наугад. Мне понравилось. Затягивает. Во всяком случае я проглотил почти 300 кб, почти не заметив этого. Даже потом перепроверил, да, действительно — в первой выкладке (из четырех) около 15 авторских листов. Так что моя рецензия явно должна быть положительной. Автор пишет, что издательства отвергают. Возможно, что это из-за неправильного позиционирования книги. Если автор и в издательства посылал как фантастику, то он не прав. Возможно, что из-за большого объема книги. Может быть автору стоило поискать наоборот — продолжающиеся серии? Издают же серии вроде «Готики» (хотя я сам эту серию не читал). Возможно, что для ужастика всетаки слишком медленное развитие сюжета, и отсюда некоторые «страшилки» (табличка с названиями, попытка вспонить себя как толстую женщину, видение с убийством у Евсигнеева и потом находка им вещей парня) мне кажутся немного пристегнутыми сбоку. Хотя не сомневаюсь, что дальше они свою роль сыграют. Моя оценка 8.0. Весьма осторожная. Я не берусь в данном случае судить — достойна повесть опубликования или нет. Я очень давно не читал ужастики, даже не помню что читал в последний раз (Стайна?). Скорее это моя рекомендация всем попробовать прочитать. Думаю, что многим понравится. Сам буду рад услышать мнения по этому произведению.

---

— Я не знаю, — наконец произнес Евсигнеев, и все впервые услышали в его голосе беспомощную растерянность. — Бл… черт!.. я не знаю! Действительно! Конечно, я должен был самолетом или… а если уж автобусом, то… Ничего не понимаю! Я бы никогда… какой смысл… Но я проснулся в нем, и это было нормально. Это было абсолютно нормально! Почему? Меня ведь ничего не беспокоило, потому что я сам!..

— Ты помнишь, как садился в автобус?

— Смутно, — Алексей потер переносицу. — У меня были неприятности, и я не особенно… но я хорошо помню, что садился сам! Да, помню, что сам садился в автобус! Вот как он выглядел, не особенно… но я садился сам, никто меня силком не тащил! Какого хрена я сел в этот автобус?!

— Вот! — в голосе Виталия прозвучало мрачноватое удовлетворение. — Вот теперь мы начинаем говорить о чем-то конкретном. А ты, Кристина? Говоришь, ты певица? Популярная?

Логвинова посмотрела на него так, словно ее оскорбили в лучших чувствах.

— Представь себе! — отрезала она. — И если ты обо мне не слышал, то это не значит, что меня не слышал никто! Я очень популярная! У меня сейчас столько работы, что на личную жизнь времени не остается!.. Да я…

— Кристина? А ты не родственница Кристины Орбакайте? — весело осведомился Олег. Логвинова недоуменно посмотрела на него.

— Чего?

— Кристина… — задумчиво протянул Жора, с сомнением глядя на нее. — Ты не обижайся, но я о тебе тоже что-то не слышал. Хотя я вообще мало… — он махнул рукой и замолчал.

— «Тень моей любви» сейчас на первых строчках всех отечественных хитпарадов! — надменно произнесла Кристина тоном аристократки, у которой замурзанный бомж попросил закурить. Виталий хмыкнул.

— Откровенно говоря, мне на это наплевать! Меня другое интересует — если ты популярна, значит должна быть при деньгах и вполне можешь позволить себе полететь в Москву на самолете, а не тащиться почти сутки в какойто развалюхе. Разве популярные певицы путешествуют с таким дискомфортом?

Аристократическая надменность слетела с лица Кристины, и оно стало по-детски жалобным. Действительно, почему она не полетела самолетом? Особенно, если торопилась — ведь она бы уже давным-давно была бы в Москве. Почему, вместо того, чтобы ехать в аэропорт, она поехала на вокзал, взяла билет и спокойно села в автобус? Вернее, как в него садилась, Кристина не помнила, но очень хорошо помнила как шла по салону, как села в кресло и почти сразу же задремала и проснулась лишь когда автобус тряхнуло на повороте. Во всяком случае, она действовала совершенно самостоятельно.

— Да, ты прав, я бы… Значит, это было внушение! — ее пальцы нырнули в вырез халата и вцепились в заговоренную жемчужину. — Мне внушили, чтобы я поехала на автобусе. Загипнотизировали! Нас всех загипнотизировали, и поэтому…

— Лично меня никто не гипнотизировал! — резко сказала Алина, ставя пластинку обратно в шкаф. — Для меня поехать на автобусе — дело совершенно обычное. Я далеко не богата, особняков у меня нет, машин тоже! И какой был автобус, на таком и поехала, тем более, что Волгоград от Волжанска не так уж далеко! Совершенно самостоятельно поехала! Правда, как выглядел этот автобус, внимания не обращала, но уверяю, что никто мне ничего не внушал — ни взглядами, ни пассами! Чушь какая!

— Ты можешь просто не помнить! — Кристина с почти сценической трагичностью сцепила пальцы — жест был несколько испорчен многочисленными массивными кольцами, не давшими проделать его с естественной, подходящей к обстоятельствам скоростью. — Они ведь могли стереть память! Просто…

— Хватит этого бреда! — Харченко вскочила и резко развернулась к Алине, отчего полы ее халата на мгновение разошлись до самого пояса, явив яркоалый кружевной намек на трусики. — Меня другое интересует! Если это похищение, то тыто им зачем сдалась?! Без денег?! Ты либо врешь насчет своего финансового положения, либо заодно с ними!

— Да неужели?! — взвилась та, начиная терять над собой контроль. — Значит, я на подозрении, потому что езжу, как большинство, на общественном транспорте, а не раскатываю в личном вертолете?!

От злости и волнения ее голос начал прерываться — Алина не привыкла к длительным словесным перепалкам и чувствовала, что скоро попросту либо сорвется на бессвязный истеричный визг, либо выскочит из гостиной, и она видела, что Ольга это понимает — это было ясно по ее кривой улыбке, уже начавшей расползаться по губам.

— По крайней мере, из нашего большинства ты выбиваешься, — процедила Харченко, чуть сощурившись. — Ты с самого начала дергалась, с самого начала тебе что-то чудилось… все вокруг мрачное, странное!.. Обстановку нагнетала?! Психологическая атака?! Пока водитель…

— Что водитель?!! — громко и мощно рявкнул временно позабытый всеми Петр, и Светлана, сосредоточившаяся на собственных переживаниях, подпрыгнула на кресле, сбросив руку Бориса, заботливо притулившуюся на ее плече. Сидевший на корточках Олег чуть покачнулся, потерял равновесие и с размаху сел на серебристый ковер. Высоко под потолком испуганно звякнула хрустальная люстра. — Хватит меня сюда приплетать! Я всех вас вообще первый раз в жизни вижу!.. а лучше бы и не видел никогда — за что вы только свалились на мою голову?! Я могу виниться за то, что дорогу потерял… тут, может, и я виноват! Но что — я вас из разных автобусов вытаскивал и в этот складывал?! Мне что — заняться больше нечем?! Да и где бы я взял эти рейсы — трассы фиг знает где от моей?!! Что я, получается, катался тудасюда и пассажиров из чужих автобусов тырил, кто глянется?! Чтоб я таким… да пошли вы все на хрен! Еще, блядь, в международные террористы запишите! У меня выходной завтра, я с сыном на рыбалку собирался! Я вам тут не пацан, чтоб меня… Да пошли вы все!..

На мгновение он замолчал, чтобы глотнуть воздуха, после чего детально и отчетливо сообщил своим бывшим пассажирам направление и способ перемещения в этом направлении, заставившие бы содрогнуться человека с воображением. Олег скорчил гримасу, в которой удивление смешалось с уважением.

— Однако! Ты флотский что ли?

Петр, взъерошенный, как вынырнувший из самой гущи драки воробей, и являвший собой воплощение справедливого негодования, открыл было рот для новой порции возмущенных воплей, но тут Виталий вне себя шарахнул ладонью по подоконнику, прихватив при этом роскошную занавесь и чуть не оборвав ее.

— Хватит! Все визги и детсадовские разборки потом! Я задал конкретный вопрос, так что отвечайте, как господин Евсигнеев, по существу, коротко и ясно. Это потом уже будете делать выводы и выяснять, кто тут самый главный дурак! А ты, — он холодно взглянул на Ольгу, — обычная тактика — лучший способ защиты — нападение?

— Мне защищаться ни к чему! — отрезала Харченко и, повернувшись, направилась к двери. — Я иду спать! И сразу предупреждаю всех, — оглянувшись, она обвела пальцем в воздухе полукруг, начав с Алины и закончив стоявшим возле окна Виталием. — Я приложу все усилия, чтобы без моего согласия в мою комнату никто не вошел, ясно?! Даже не суйтесь!

Она обмахнула всех откровенно враждебным взглядом, потом снова отвернулась, но прежде, чем еще слегка влажные волосы, взметнувшиеся от движения, успели ссыпаться ей на плечо, раздался голос Алины, чуть прерывающийся и совершенно равнодушный — несмотря на вопросительную интонацию, она не спрашивала, а лишь озвучивала свои размышления.

— Интересно — ты больше боишься нас или того, что тебе придется отвечать на вопрос — и не только нам, но и самой себе?..

— Что?! — Ольга резко развернулась, и ее брови взметнулись почти вертикально. — Боюсь?!

Подбоченившись, она вызывающе застыла на перехлесте десяти внимательных, изучающих взглядов, видя при этом только один — взгляд зеленых глаз Сухановой, к ее изумлению смотревшей на нее не только со злостью, но и с чем-то, очень похожим на сочувствие.

…почему ты не полетела самолетом… почему ты не помнишь, как села в автобус? Это не беспокоит тебя?

— Боишься, — подтвердила Алина, и ее ладонь скользнула по шее — по тому месту, которое и без того растерла уже до красноты. — Потому что ты не можешь на него ответить. Ты не знаешь ответа. Или не помнишь его и думаешь, что у тебя что-то с памятью. Возможно даже, что ты заболела. А ведь такие, как ты, не могут признать какуюто свою слабость или болезнь. И уж тем более признаться в ней.

Ольга несколько секунд смотрела на нее, нервно покусывая губы, потом резко дернула головой, взметнув веер угольночерных прядей и широкими шагами пошла к своему креслу. С размаху плюхнувшись в него, она закинула ногу на ногу, выдернула из пачки сигарету, разодрав при этом пачку почти напополам, щелкнула зажигалкой и сказала:

— Хрен с вами! Я была на свадьбе у сестры, в Архангельске. Туда прилетела на самолете, а почему решила возвращаться автобусом — понятия не имею! Я просто вышла из дома, села в такси и поехала на автовокзал, и это было нормально. Я не знаю, почему так сделала. Или не помню… Как садилась в автобус — тоже не помню. Но когда я проснулась в нем, все было в порядке, и я знала, что скоро должна приехать… вернее, уже должна была… автобус сильно опаздывал. Все.