Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Одиннадцать человек, десять пассажиров и водитель, едут на автобусе. Точнее они немного задремали и проснулись, когда автобус тряхнуло. И тут выясняется, что автобус заблудился. Что все пассажиры ехали в разные места и из разных мест. Что водитель вообще очнулся не в том автобусе, в каком он начинал путь. За окном — проливной дождь и странный лес, в котором перемешаны все возможные деревья. А еще табличка на которой написаны все города, в которые они едут. После пяти часов езды по пустынной трассе они подъезжают к странному пустому дому. При этом одновременно у дома кончается дорога, а в автобусе кончается бензин…

У автора куча произведений, все, насколько я понимаю, одного плана. Новинкой является не это произведение, другое, просто я взял наугад. Мне понравилось. Затягивает. Во всяком случае я проглотил почти 300 кб, почти не заметив этого. Даже потом перепроверил, да, действительно — в первой выкладке (из четырех) около 15 авторских листов. Так что моя рецензия явно должна быть положительной. Автор пишет, что издательства отвергают. Возможно, что это из-за неправильного позиционирования книги. Если автор и в издательства посылал как фантастику, то он не прав. Возможно, что из-за большого объема книги. Может быть автору стоило поискать наоборот — продолжающиеся серии? Издают же серии вроде «Готики» (хотя я сам эту серию не читал). Возможно, что для ужастика всетаки слишком медленное развитие сюжета, и отсюда некоторые «страшилки» (табличка с названиями, попытка вспонить себя как толстую женщину, видение с убийством у Евсигнеева и потом находка им вещей парня) мне кажутся немного пристегнутыми сбоку. Хотя не сомневаюсь, что дальше они свою роль сыграют. Моя оценка 8.0. Весьма осторожная. Я не берусь в данном случае судить — достойна повесть опубликования или нет. Я очень давно не читал ужастики, даже не помню что читал в последний раз (Стайна?). Скорее это моя рекомендация всем попробовать прочитать. Думаю, что многим понравится. Сам буду рад услышать мнения по этому произведению.

---

По лицу Петра стремительно растекся бледный холодный ужас, и он отшатнулся, дернув головой. Потом спросил сухим, хриплым голосом:

— Кто ты такой?

— Я? Помнишь человека, который колотил тебя об борт автобуса и спрашивал, что происходит? Помнишь человека, который чуть позже не дал глупому бизнесмену, повернутому на своем телефоне, тебя придушить? Человека, который потом ушел в лес искать Лешку?.. чтоб его… Который в гостиной огрооомного особняка сидел в одном полотенце и задавал всем дурацкие вопросы? Так вот это я. Меня Виталием зовут — может, помнишь? А рыженькую, Алю помнишь? Которая тоже всем задавала дурацкие вопросы? начинала изобретать какоето подобие теорий… тогда, при тебе это было еще подобие… Помнишь ее? Так вот это она, — Виталий вытащил за руку Алину, скромно прятавшуюся за его спиной, и сердито поставил рядом, и она машинально кивнула в знак приветствия. — Правда, теперь, в реальности она выглядит иначе, и я тоже — в реальности мы все изменились, как и ты.

Петр сглотнул, побелев еще больше, хотя, казалось, дальше уже невозможно, поднял глаза к лиловому небу и выражением лица вдруг стал удивительно похож на пронзенного стрелами свя-того Себастьяна с картины да Мессина. Его глаза наполнились такой тоской и болезненной мечтательностью, что Алина не выдержала и снова спряталась за Виталия.

— Откуда вы знаете, что мне снилось? — прошептал он почти беззвучно. Виталий закусил губу. Однажды он уже прошел этот этап с Жоркой, сейчас придется проделать то же самое. Бог его знает, сколько еще раз придется это проделать. Проще всех было с Евсигнеевым. Даже с ним самим было намного труднее.

— Потому что нам, Петя, снилось то же самое. Всем нам. Нас заставили увидеть этот сон. Мы докопались до этого еще там… а ты, вот, не дожил. Тебя убили в первую ночь, а мы провели после этого еще три ночи в этом прокля-том доме, причем считали, что ты жив.

Петр вздрогнул, и в его глазах появилось немного земной осмысленности. Теперь свя-той Себастьян не только умирал, но еще и мучительно пытался вспомнить, запер ли он входную дверь, уходя из дома, и задул ли светильники?

— Это еще как?

— Потому что ты продолжал ходить и говорить, как ни в чем не бывало, — сказала Алина. — Потому что Лешка превратился в тебя. Тот пацан. Это ведь он тебя убил?

— Я не понимаю, — жалобно пробормотал Петр. — Ни хрена не понимаю! Откуда?…чего?.. я проснулся… и все по-прежнему… а там… это ж приснилось… у нас углей не хватает постоянно… одни чугунки… для зимы… а металлографит, блин!.. а эти козлы протухшие!.. — он закрыл ладонью лицо и отвернулся, но сквозь пальцы продолжало тоскливо нестись: — … проснулся, а все по-прежнему… Андрюшки нет… и эта стерва… эта стерва!.. ведь там все так ладно было…

Он вдруг резко развернулся, отняв ладони от лица, и взглянул на них почти с ненавистью.

— Зачем вы пришли?! Вы эти… как их… телепаты, да?! Какое вы имеете право человеку в душу лезть?! Да я вас…

— Если б мы были телепаты, так залезли бы в душу комунибудь посостоятельнее, тебе не кажется?! — иронично спросила Алина, на всякий случай хватая Виталия за рукав. — Мы не лезли тебе в душу! Нам самим в душу залезли! И наизнанку вывернули! Ты там прожил лишь один день, а мы четыре! И ты не представляешь, что мы там вынесли! Ты не представляешь, насколько жутким может быть место, в котором вдруг у всех начинают сбываться их заветные желания! И насколько жутко возвращаться после этого в реальность, где они не сбудутся никогда! Возможно, тебе этого не понять, но…

— Это мне не понять?! — неожиданно знакомо взревел Петр, резко шагнув вперед, и из его глаз вдруг выглянуло дикое одиночество дряхлого больного волка, обнажающего в подлунном вое стертые шатающиеся зубы. — Там мне было чуть больше тридцатника… у меня была нормальная работа, семья!.. хороший левый навар!.. и это было так реально… что я до сих пор все это помню!.. Мне и раньше снились реальные сны… дико реальные… но такого я никогда не видел!.. Это вы все устроили, да?! Иначе откуда вам знать?!.. Да вас за это на…

Виталий резко шагнул вперед и схватил его левой рукой за отворот куртки прежде, чем Сливка успел развить свою фантазию в области неформальных речевых оборотов. Встряхнул. Вернее, встряхнул он куртку, которая Петру была великовата, а сам Петр остался на месте, но рот закрыл, тут же отчетливо вспомнив, как Виталий тряс его возле борта автобуса, крича на него мокрыми от дождя губами. Теперь он окончательно узнал его — узнал, и это было невозможно.

Виталий резко и отрывисто сказал ему то, что говорил недавно Евсигнееву, добавив некоторые разъяснения, поскольку Петр практически ничего не знал, и по мере того, как он говорил, водитель все шире раскрывал глаза, а его голова все глубже уходила в плечи, и вскоре стало казаться, что Виталий держит не человека, а куртку, а самого Петра в ней уже давным-давно нет.

Когда он закончил говорить, Петр некоторое время молчал, а потом произнес почти шепотом:

— Я хочу обратно.

Алина вскинула брови, но Виталий сделал ей знак ничего не говорить.

— Я живу один… — шепнул Петр, глядя сквозь Виталия невидящими глазами. — Там были Галка и Андрюшка… а здесь я живу один. Галка давным-давно меня бросила… и из квартиры выжила… А Андрюшка… он умер, когда ему и десяти дней еще не было… Я… а там ему уже восемь было… Восемь… и мы должны были пойти на рыбалку… Я всегда представлял, каким бы он был, если б вырос… А теперь — каждый день, каждый день!.. Вы не представляете, как я устал…

Он вдруг резко заморгал, словно очнулся от долгого транса, потом произнес тоскливоделовитым голосом:

— Мне на работу надо. Уродов молодых прислали, так они… — Петр качнулся назад, весь как-то обвиснув на своем скелете, словно пальто на вешалке. Виталий вытащил из кармана визитку и протянул ее водителю. Тот бессознательно подставил мозолистую ладонь, потом тупо посмотрел на карточку.

— Если тебя устраивает сложившееся положение вещей, то можешь порвать это и забыть о нашем визите, — негромко сказал Виталий и сунул в рот папиросу. — Если же нет — позвони. В любое время.

Петр молча посмотрел на него, потом повернулся и побрел к воротам. По мере продвижения, голова его поднималась над воротником куртки, спина выпрямлялась, и вскоре он уже шел уверенным рабочим шагом. А перед воротами вдруг сорвался на бег и исчез в дверях. Буквально через секунду из-за забора донесся дикий крик:

— Где опять эти раздолбанные папуасы?! Куда делись?! А второй где?! Где эта перхоть павиана?! А ты че смотришь, как изнасилованная газель?! Иди работай! Урроды, драть вас некому!..

Виталий, слушая это, криво улыбнулся, потом щелкнул зажигалкой и взглянул на Алину, которая стояла, потупив взор в выщербленный асфальт.

— В следующий раз постарайся быть менее задумчивой, хорошо? Ты могла бы мне и помочь.

— Ты со своим все тем же лицом был более убедителен, а меня он…

Виталий раздраженно отмахнулся и пошел к машине. Когда Алина села рядом с ним, хлопнув дверцей, он задумчиво произнес:

— Жорка был прав насчет того, что койкого мы можем и травмировать своим появлением.

— Мне уже и не очень хочется появляться… перед остальными… — Алина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Виталий неодобрительно посмотрел на нее.

— А зачем затеяла?

— Я?! — она резко подняла голову. — Разве это только я затеяла?!

— Если б ты меня тогда, на мосту не окликнула…

— То ты бы сейчас себя гораздо лучше чувствовал, да?!

— Черт его знает! — Виталий повернул ключ в замке зажигания. — Во всяком случае, уже поздно спускать все на тормозах. Ну как — едем к Лифману?

— Сам решай! Ты ж тут главный, как утверждаешь!

— Елки! — Виталий шарахнул ладонью по рулю. — Опять начинается?!

— Продолжается! И не ори на меня!

Виталий яростно посмотрел на нее, хотел было что-то сказать, но тут же отвернулся, сжав губы, и так рванул машину с места, что колеса отчаянно завизжали, осыпав дорогу тучей серой пыли.

За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова.

* * *

Закончив прибирать свой стол, Борис нахмурился, потом еще раз окинул все внимательным взглядом. Он был большим аккуратистом, и директор всегда ставил его рабочее место в пример остальным: вечно после себя свинарник оставляете, вы вот посмотрите, как чистенько у Бориса Анатольевича, хоть и работает он в последнее время крайне фигово! И форменный халат у него всегда чистый, несмотря ни на что, а вы — свиньи зачуханные! Сотрудники кивали с преданным оловянным блеском в глазах, после чего тут же расслаблялись, и в адрес Лифмана неминуемо летели шуточки. Как правило, пошлые — ювелирный молодняк был мастером по части пошлостей. Вот и сейчас, пока он занимался уборкой, прочие гомонили вокруг, хохотали, отчаянно и сочно матерились и рассказывали друг другу соленые анекдоты. Раньше его это просто угнетало, и порой он не мог понять, как в людях, которые, как никак, всетаки соприкасаются с искусством, с красотой, может умещаться столько мата, в жарком душном цехе изливающегося из них так же обильно, как пот из кожных пор. Но сейчас его от этого тошнило — от пошлых, шумных коллег, от начальственных похвал, но больше всего его тошнило от самого директора — и не столько потому, что директор был настолько скверным, сколько потому, что это он, Борис, должен был быть на его месте. Это он должен был жениться на дочери прежнего главы. Это он должен был возглавить филиал. Так и было там. Но здесь почему-то это сделал Витька Субботин, хотя начинали они вместе, еще на серебре. Как это могло случиться?!