Кароль Войтыла - Римский триптих

• Название: Римский триптих
• Автор: Кароль Войтыла
• Жанр: Поэзия

Поэзия Святого Отца Яна Павла ІІ — это своеобразный «поэтический катехизис», в котором автор вдохновенно говорит про Творца и человека, «вписанного в Божье дело спасения».

Стихи Кароля Войтылы создавались в начале его пути священника. «Римский триптих» написан в 2002 г. Папой Яном Павлом ІІ. В этом произведении счастливо соединились богатый опыт теолога и особенная образность человека, влюблённого в цараство света и истинное искусство.

---

Tibulli Liber Secundus Elegia I, 13-14.

Heb. 4, 13.

Mt. 23, 39; Mt. 25, 41.

Horatius, III, 30, 6.

Евр 9,27

Сир 36, 5.

* Часть третья. Вершина Мориа *

В Уре Халдейском

В то время люди кочевали беспрестанно,
Стада перегоняя в щедрые края,
Туда, где наливались буйным соком травы,
И прокормить могла отары знойная земля,
Там было место отдыха кочующего стада
И становище мирного труда.

Зачем сегодня ищем постоянно
Тот край в заброшенной земле Халдейской,
Откуда в путь пустился Фарры сын, Аврам
В толпе кочевников — таких же скотоводов?
Сомненье мучило — зачем покину отчий край,
К чему бросать привычный Ур?

Кто знает, думал так — иначе? Был опечален?
Украдкой слезы расставанья утирал?
Известно только — Голос зазвучал.
Аврам внимал: — Из земли твоей пойди!
Веленью Голоса безропотно послушный,
Не мешкая пустился в дальний путь Аврам.
Призывный Голос подгонял:

Отцом ты будешь множества народов
Твое потомство преумножу
и станет как песок на берегу морском.
Ужель возможен дар отцовства?
Удивлен Аврам — в летах преклонных,
стар я, и жена моя не родила мне сына
в младые годы, и о том поныне
тоска нас гложет.

Не пресекал внушенья непреклонный Глас:
Отцом ты будешь множества народов,
Твое потомство преумножу,
И станет как песок на берегу морском.

2. Tres vidit et Unum adoravit

Кому еще по силам столь невозмутимо
О будущем ближайшем
И дальнем прорицать?
Кто тот Неведомый, решивший
Огласить свой Глас?
Кто обратил свои слова к Авраму,
Ведя на равных задушевный разговор?
Он не из тех, к которым все давно привыкли,
Совсем иной — таким не мыслил человек Его.
Сказал свое, а, значит, ждал ответа...

Однажды был к нему под дуб Мамврийский
В гости, когда Аврам сидел при входе в свой шатер.
Возвел глаза свои — три мужа супротив.
И поклонившись до земли, он с почестями
Принял дорогого Гостя.
Аврам уж знал наверно — это Он.
Сказал: — Владыка!
По голосу Его признал, обетованья не забыл.
Минует год — родится у него и Сары сын,
Несмотря на древность лет.

Отцовства гордость, радость материнства.
Отцом ты будешь множества народов,
А посему отныне наречешься — «Авраам»,
Завет поставлю между нами, распложу тебя,
Благословятся всей земли народы в семени твоем.
Значенье имени — «надежда вопреки надежде».

Вокруг богов творили люди, каждый по себе
В Египте, в Риме иль в Элладе.
Лишь Авраам в Того поверил, Который есть,
Беседу вел с Ним, Голосу Его внимая,
И распахнул пред Ним он полог своего шатра
И в гости пригласил,
Общался с Ним, как с другом.

Сегодня путь обратный в авраамов край,
Туда, где Бог бывал у старца Авраама,
Уверовал кочевник — Бог к нему пришел.

В эпоху сотворения богов по произволу,
Пришел тот Бог, который Есть.
Вошел в поток событий,
Раскрыл народам Тайный смысл,
Сокрытый от начала мирозданья.

3. Разговор отца с сыном в земле Мориа

Прошли три дня пути — отец и сын ведут беседу:
— Вот и гора, где Бог велел нам жертву принести,
Вздохнул отец, сын промолчал — вопрос опасен:
— При нас огонь, дрова и нож,
где же агнец всесожжения?
— Усмотрит агнца Бог, — чуть слышно прошептал
— рыдание забило комом горло Аврааму.
«Ты предназначен в агнцы, сын!»
Не проронил отец ни слова.

Страшился тишину нарушить, желая страстно
уловить знакомый Голос чутким ухом,
Напрасно, нет в ответ ни звука.
Последняя его опора — имя Авраам:
«Надежда вопреки надежды всякой».
Пора! Устроить жертвенник
И разложить дрова, связать Исаака.
Теперь совсем последнее — разжечь костер...
«И вот я сына бездыханного родитель,
Его мне Голос дал, а ныне отбирает?»

Что ж, Авраам, ты, наконец, в указанной земле,
Но есть предел всему, и есть порог отцовства
Преодолеть его не в силах ни один из смертных.
Иной Отец готов принять такую жертву — Сына.
Не бойся, Авраам, и действуй без оглядки,
Твори свой подвиг твердо, как было велено тебе.

Отцом ты будешь множества народов.
Так принеси его во всесожжение,
Сомненья прочь и действуй до конца.
Бог сам удержит руку,
Готовую вонзить смертельный нож...

Зависнет в воздухе удар
Он сам велит тебе
Не поднимать руки на сына
И ничего ему не делать.
С тех пор вершина Мориа
Есть место упованья
Здесь Тайны разрешенье предстоит.

4. Бог Завета

О, Авраам
Взошедший в круг людских событий
Желает одного
твоим поступком Тайну отворить,
Закрытую от сотворенья мира,
Древнее тайнопись ее, чем камень мирозданья!

Влечемся сердцем в те ветхозаветные края,
Откуда в путь пустился странствий Авраам,
Где Голос некогда звучал,
Сбылась надежда.
Но для какой же цели?
Подняться на порог
Стать ближе Упованья и Завета.
Здесь Аврааму Бог явил смысл Жертвы
собственного сына и Всессоженья жар.
О, Авраам, Бог возлюбил сей мир настолько,
Что Сына своего пожертвовал на смертный крест
С тем чтобы каждый, кто уверует в Него,
Жизнь вечную обрел как животворный дар.

— Не поднимай руки твоей
Во мне знак имени дарованный тебе,
В нем свет знамения Завета,
Назначенного Словом вековечным,
Существовавшим прежде сотворенья мира.

В минуту расставанья
помни о вершине Мориа
она пребудет в ожиданьи дня.

Кастель-Гандольфо

14 сентября 2002 года

Мориар (др. евр.)— Страх Господень, служение Господу (2 Пар 3, 1).

«Трех видел, Единому поклонился» (лат.) (Быт 18, 1-14) — «Тема несравненной Иконы Андрея Рублева — высочайшей вершины русского искусства» (Иоанн Павел II. Слово на завершение реставрации Сикстинской капеллы, 8 апреля 1994).

Рим 4, 18 — 25.

Мф 13,35

Быт 22, 12.

Послесловие

По прошествии лет перерыва в поэтическом творчестве, Иоанн Павел II обратился к миру языком поэзии, написав «Римский триптих». Само название определяет тему и указывает на место возникновения стихов — иное, чем у прошлых стихов Кароля Войтылы.

Произведение состоит из трех частей, связанных друг с другом единством внутреннего замысла. Открывают «Римский триптих» стихи о «Горном ручье». Это своего рода краткое лирическим вступлением, побуждающим читателя задуматься над тайной рождения и смерти природы, мира и человека:

«Лес сбегает с горных склонов 
 в ритме горного ручья, 
 бег воды, кристальный говор 
 знак присутствия Тебя 
 Слова, корня всех начал».

Так, поэт возвращается к лейтмотиву своего творчества, навеянному атмосферой горных пейзажей где-нибудь в Татрах или в Бескидах. Нам неизвестно, что подвигло Святого Отца к размышлению о Боге в тиши горных вершин и обратило слух его к таинственному говору горного ручья. Как знать, было ли это в Альпах или во время паломничества в польские горы?

Окрашенная элегическими красками увертюра «Горного ручья» вводит читателя в пространство большой поэзии. На этот раз не природа, а великая живопись Микеланджело и ее сокровенная реальность оказываются в центре размышлений Иоанна Павла II: «Переступить готов порог Сикстинский», — подготавливает он читателя.. Войдя в Сикстинскую капеллу, он предельно откровенен в своих чувствах: «Скрывать не станем изумленья». Это «изумление» перед лицом главных вопросов — Тайны сотворения мира и человека, их будущности. Речь идет о «Начале», вызванном из небытия Создателем, и о завершении Бытия: