Филип Дик - Лабиринт смерти

• Название: Лабиринт смерти
• Автор: Филип Дик
• Жанр: Научная Фантастика

Колонисты, привлеченные выгодными контрактами, прибывают на загадочную планету — Дельмак-ноль. Они не знают, кто руководит колонией и зачем они там оказались. У них нет связи с внешним миром и возможностей покинуть планету. Один за другим поселенцы гибнут и оставшиеся в живых не могут установить причины смертей и найти ответы на остальные интересующие их вопросы, что становится жизненно важным, чтобы выбраться из лабиринта смерти. За одной истиной скрывается другая, а за другой — третья и чтобы победить смерть, этот путь нужно пройти до конца.

---

Филип К. Дик Лабиринт смерти

Двум моим дочерям, Лоре и Айзе

Предисловие автора

Теология этого романа не имеет аналогов в известных мировых религиях. Она выросла из нашей совместной с Уильямом Сариллом попытки создания абстрактной логической религиозной системы, основанной, правда, на постулате существования Бога. Позднее Бишоп Джеймс А. Пайк в беседах со мной значительно дополнил ее, предоставив в мое распоряжение богатый теологический материал.

Посмертные переживания Мэгги Волхв до мелочей совпадают с моим собственным опытом приема ЛСД.

Взгляд на мир в этом романе очень субъективен; реальность показана не непосредственно, а глазами кого-то из героев. От главы к главе это видение меняется вместе с персонажем, хотя большинство событий преломлены через психику Сета Морли.

Весь материал о Вотане и гибели богов в большей мере позаимствован из «Кольца Нибелунгов» Рихарда Вагнера, нежели из подлинных мифов.

Источником ответов тенча на вопросы героев был «Ицзин», китайская «Книга Перемен».

«Текел Упарсин» — часть арамейской фразы: «Он рассудил, и отныне они разделились».[1] Арамейский — язык, на котором говорил Христос. В романе есть некто, подобный Ему.

Глава 1

Работа, как всегда, вызывала у него скуку. Поэтому на прошлой неделе он отправился в корабельную радиорубку и присоединил провода к электродам, вживленным в эпифиз. По проводам его молитва поступила в передатчик, а оттуда — на ближайшую радиорелейную станцию. Все эти дни она мчалась сквозь Галактику и достигла одной из Божьих планет. Во всяком случае, он на это надеялся.

Молитва была проста. «Мне осточертело сидеть в патентном отделе, — жаловался он. — Надоела рутина. Этот корабль слишком велик, к тому же я здесь никому не нужен — как бесполезный винтик. Не мог бы Ты подыскать мне какую-нибудь увлекательную творческую работу?»

Свою мольбу он, естественно, адресовал Заступнику. Если бы тот не отозвался, он обратился бы к Промыслителю. Но Заступник откликнулся.

— Мистер Толчиф, — произнес начальник, входя в рабочий отсек Бена, — вас переводят. Что скажете?

— Я немедленно радирую благодарственную молитву! — воскликнул Бен, и на душе у него потеплело; приятно, когда твоя молитва услышана. — Когда меня переводят? Скоро? — Он не имел привычки скрывать от начальства свою неудовлетворенность работой. Да в этом давно и не было нужды.

— Бен Толчиф, вы похожи на фанатика.

— А вы разве не молитесь? — удивился Бен.

— Только в безвыходной ситуации. Мне больше по душе, когда человек сам решает свои проблемы, без помощи со стороны. Ну, как бы то ни было, вопрос о вашем переводе решен. — Начальник бросил на стол перед Беном листок бумаги. Маленькая колония на планете Дельмак-ноль. Я о ней впервые слышу, но, полагаю, вы все узнаете, когда туда доберетесь. — Он окинул Бена задумчивым взглядом. — Вам разрешается воспользоваться одним из корабельных нозеров. Плата — три доллара серебром.

— Согласен. — Бен схватил документ.

На скоростном лифте он поднялся в радиорубку. Передатчик был загружен — в эфир шли официальные радиограммы.

— У вас сегодня будут «окна»? — спросил Бен главного радиста. — Мне надо еще помолиться, но я не хочу вам мешать.

— Передатчик будет занят весь день, — ответил главный радист. — Послушай, Бен, мы ведь на прошлой неделе передавали твою молитву. Разве этого мало?

— И все-таки я честно попытался, — бормотал Бен, выходя из радиорубки и направляясь к себе. — Если когда-нибудь возникнет вопрос, я скажу, что делал все от меня зависящее, но, как всегда, каналы связи были забиты служебными переговорами.

Он почувствовал растущее предвкушение новизны. Наконец-то творческая работа — и именно сейчас, когда он больше всего в ней нуждается.

— Еще несколько недель, и я снова взялся бы за бутылку, как в прискорбные старые времена, — сказал он себе. — Ну да, вот почему они согласились. Поняли, что я на грани срыва. Все бы кончилось арестантским отсеком, в компании… Кстати, интересно, сколько там их сейчас сидит? С десяток, наверное. Не так уж много для такого большого корабля со столь суровым уставом.

Из верхнего ящика тумбочки он извлек непочатую бутылку «Питера Доусона» и свинтил колпачок.

— Это надо отметить. — Он наполнил до краев бумажный стаканчик. — Все-таки праздник. Боги поощряют ритуальные возлияния.

Осушив стаканчик, Бен снова наполнил его.

Для пущей торжественности он выложил на стол (правда, не без колебаний) свою настольную Книгу. Э. Дж. Спектовский: «О том, как я восстал из праха на досуге, и о том, как это можешь сделать ты». В жизни Бена этот дешевый томик в мягкой обложке был единственной книгой, а посему он относился к ней не без сентиментальности. Открыв наугад, по методу библиомантики, он перечитал несколько параграфов apologia pro sua vita[2] великого коммунистического теолога двадцать первого столетия.

«Бог не сверхъестествен. Его самозарождение было первым и наиболее естественным актом творения».

Верно, мысленно произнес Бен. Впоследствии это было доказано в трудах теологов. Спектовский не только логик, но и пророк. Все, предсказанное им, рано или поздно сбывается. Правда, осталось еще много неясностей. Например, причина появления Промыслителя (если не удовлетвориться утверждением Спектовского, что существа этого порядка самозарождаются и бытийствуют вне времени, а, следовательно, вне причинности). Но в основном теория мироздания была явлена именно здесь, на многократно переиздававшихся страницах.

«По мере удаления от центра, могущество, доброта и всеведение Божества ослабевают, так что на периферии наибольшего концентрического круга его доброта и всеведение слишком слабы, чтобы сдерживать Разрушителя Форм, который также возник в результате божественного деяния по сотворению формы. Происхождение Разрушителя неясно. Невозможно с уверенностью утверждать, является ли он отделенной от Божества сущностью, не сотворенной Божеством, но самозародившейся, подобно Божеству, или Разрушитель Формы суть Ипостась Божества…»

Бен оторвался от книги, глотнул виски и устало потер лоб. Ему было сорок два, и Книгу он перечитывал много раз. Но жизнь его, хоть и долгая, до сих пор не сложилась. Он сменил множество профессий, всегда работал на совесть, но так ни в чем и не преуспел. Может, его жизнь изменится с этим новым назначением. Возможно, это его великий шанс.

Сорок два. Мысли о возрасте приходили все чаще, и каждый раз он недоумевал, что стало с тем стройным двадцатилетним парнем. Год уходил за годом, безжалостно увеличивая и без того невообразимое число прожитых лет. В мыслях Бен до сих пор видел себя молодым, и когда случайно натыкался на свои недавние фотографии, бывал потрясен. С некоторых пор он даже пользовался электробритвой, чтобы только не смотреть на себя в зеркало во время бритья. «Кто-то похитил мой подлинный облик, а взамен оставил этот», — вздыхал он порой. Ну да так уж вышло.

Из всех многочисленных занятий, которые он перебрал на своем долгом скитальческом веку, он с охотой вспоминал только одну. В 2105 году он заведовал музыкальной трансляцией на борту гигантского корабля, летевшего к одной из планет Денеба. В студии он нашел все симфонии Бетховена вперемежку со струнными версиями «Кармен», «Коппелии» и «Сильвии». Он прокручивал «Пятую» Бетховена, свою любимую, тысячу раз кряду по внутренней трансляции, которая протянулась по всему кораблю — до самого последнего кубрика и каптерки. Как ни странно, никто не протестовал, и он продолжал в том же духе, передав свою любовь «Седьмой», и в конце концов, дойдя до «Девятой», которой и остался верен до конца путешествия…

Что мне, похоже, не помешает, так это сон, подумал Бен. Полуявь-полудрема, где остаются только звуки Бетховена. Все остальное — туман, иллюзии…

«Нет, — решил он, — я хочу быть! Творить и видеть плоды своего труда. С каждым новым годом это желание все острее. И невыполнимее. Суть Промыслителя — в его способности обновлять все на свете. Останавливать процесс распада путем замены разлагающихся элементов на новые, совершенные формы. Но и они не вечны — Разрушитель Форм не дремлет. И тогда Промыслитель снова возьмется за дело. Это напоминает постоянную замену старых пчел, износивших свои крылья, на новых. Но я-то не пчелиный рой. Самому мне обновиться не под силу. Я — во власти Разрушителя, старею, и дальше будет только хуже.

Господи, помоги мне. Но не заменяй меня. С точки зрения космологии это было бы правильнее, но мне не хочется исчезать. Возможно, ты понял это, раз ответил на мою молитву».

Выпивка навеяла сон: к своему огорчению, он понял, что клюет носом. Необходимо вернуть бодрость! Вскочив, он энергичным шагом подошел к портативному фонографу и наугад поставил запись. В тот же миг противоположная стена комнаты засветилась, на ней ожили, замелькали, наслаиваясь друг на друга, яркие, но ненатурально плоские фигуры. Бен машинально покрутил ручку настройки, изображение стало объемным. Он прибавил звук.