Станислав Ауски - Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.

• Название: Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.
• Автор: Станислав Ауски
• Издательство: Globus Publishers
• Жанр: История
• Год: 1982

Книга Станислава Ауского не идеализирует власовцев: это более чем очевидно из многих ее отрывков. Но он стремится добиться для них справедливости. Если кому-нибудь покажется, что он иногда повествует о них с симпатиями, выходящими за рамки исторической объективности, к которой он явно стремится, то это лишь незначительное облачко на фоне научного небосклона, исчезающее под черной тучей советской историографии, в которой нет и следа не только объективности, но даже малейшего намека на понимание человеческого положения.

Также и нам она сообщает кое-что о Пражском восстании, чего мы до сих пор не знали.

Естественно, что нам, пережившим всю тяжесть благославления национал-социализма партии трудящихся Германии на собственном горбе, вряд-ли удастся избежать наплыва смешанных чувств при виде всех этих русских лиц в формах, которые нам напоминают нерусские лица в тех же формах.

Но может быть мы сможем — и я думаю, что нам следовало бы — свои воспоминания о людях в Бухенвальде соединить одновременно с воспоминанием о русском солдате, преданном «великим маршалом» его же собственной родины и безжалостно умирающем от голода в лагере для военнопленных.

В конце концов, в этом химерическом устройстве национал-социалистического перевоспитания людей погибло и немало христианских священников.

Д-р Йосиф Шкворецкий.

---

Так закончилась деятельность полковника Генерального штаба Гайнца Данко Герре, который в организационном отношении в наибольшей мере способствовал существованию РОА.

Особенно трагичный конец постиг 2-ю дивизию, командир которой ген. Зверев, в последнюю минуту не выдержал.[186] Я должен предпослать оговорку о том, что 2-я дивизия, несмотря на недостаточность вооруженности, была единственным подразделением во всей южной группе способным выполнить какое-либо боевое задание. Из состава всей южной группы она была выдвинута дальше всех на северо-восток. Почему она выполнила немецкий приказ выдвинуться так далеко, остается под вопросом. Соответственно общему положению вначале мая 1945-го года, 2-ая дивизия, как наиблоее многочисленное подразделение всей южной группы, должна была быть перемещенной как можно дальше на запад, что, впрочем, было действительным приказом и для всей группы. Вполне очевидно, что часть ответственности за ее печальный конец лежит и на штабе РОА, несмотря на то, что он прилагал все усилия исправить положение.

б-го мая ген. Зверев получил приказ от ген. Трухина переместить дивизию в район штаба и Офицерского училища. 7-го мая, этот приказ подтвердил и снова повторил полк. Нерянин. 8-го мая, когда в присутствии ген. Трухина было принято решение перейти на американскую сторону, ген. Зверев был в штабе армии. 8-го мая, в 18.00 час., снова был дан приказ к перемещению и даны все подробности. В штаб дивизии он был доставлен в 20.00 часов, 9-го мая, в 04.00 час., в дивизию был направлен офицер штаба армии, майор Сергей Шейко. Дивизия должна была немедленно приступить к перемещению. Однако, к нему было приступлено лишь 10-го мая, в 03.00 час., по приказу начальника штаба дивизии ген. Богданова.

8-го мая, когда ОКВ объявило о прекращении военных действий на всех участках фронта с 00.01 час. 9-го мая, штаб немецких офицеров связи 2-й дивизии все еще находился в селе Сухдол. Майор Кейлинг получил приказ отойти вместе со штабом и со всеми офицерами связи, прикомандированными к русским полкам, по оси Крумлов— Вегсшид—Пассау, на территорию, оккупированную Американской армией. Единственное, что майор Кейлинг еще мог сделать для 2-й дивизии, было заставить ген. Зверева отдать приказ к отступлению за демаркационную линию. Согласно описаниям очевидцев, силы Зверева иссякли. Разочарования последних лет и то, что сопровождавшая его жена покончила самоубийством, приняв яд и теперь умирала, лишили его какой бы то ни было воли принять решение как в интересах дивизии, так и спасения собственной жизни. Единственное, о чем он просил майора Кейлинга было: «Дайте мне оружие, оружие…».

Вскоре после этого его жена скончалась и ген. Зверев уже не желал дальше отступать. Даже под давлением американского патруля, который проник в его штаб, он отказался отступить и будто бы велел расстрелять отдельных членов органов СС, которые, будучи уже обезоруженными, отступали через его территорию. Вплоть до того момента, когда появился первый, выдвинутый вперед советский патруль 297-й стрелковой дивизии, с ним оставалась лишь его личная охрана. Произошла перестрелка и ген. Зверев, будучи раненым, был взят в плен.

Начальник штаба дивизии, ген. майор Богданов, после отдачи приказа об отступлении, уехал в штаб РОА в Стра- коницах. В ту же ночь он покинул штаб и на собственный риск перешел в Баварию, где его след потерялся. Это был единственный генерал РОА, которому удалось спастись хотя бы от того, чтобы не быть судимым в Москве.

Полк. Нерянин пишет, что по приказу части Красной армии могли дойти лишь до определенного района и что никаких столкновений с частями 2-й дивизии не произошло. Тогда абсурдным является его сообщение, что 10-го мая в плен Красной армии попали весь второй полк дивизии, части снабжения, дивизионная кавалерийская часть, а также части остальных полков и отдельных батальонов.

Майор Кейлинг прибыл в Крумлов утром 9-го мая ожидая там прибытие подразделений 2-й дивизии. Однако пришла лишь часть 1-го полка, приблизительно 700 бойцов, которые отступали без приказа. К вечеру Кейлинг был в Страконицах, где доложил в штабе о положении 2-й дивизии.

11-го мая части 75-го корпуса Красной армии заняли район, находящийся на восток от селения Каплице. Из состава самого штаба дивизии, помимо Богданова, спасся лишь один кап. Твардиевич.

О том, что произошло в районах с. Каплице и г. Крумлов после 11-го мая, из доступных нам источников ничего неизвестно. Из общего состава, численностью в 16.000 бойцов, которым дивизия располагала на 8-е мая, в американский плен перешло лишь 3.000. Из общего состава всей южной группы, численностью в 25.000 бойцов спаслось лишь 7.200 человек.

12-го мая, кога часть штаба и Офицерское училище разместились близ села Кладенске Ровне, к ним дошли остатки дивизии, численностью приблизительно в 2.200 бойцов.

Положение частей РОА 12-го мая, все еще находившихся в американском плену в лагерях западнее г. Крум- лов, как оно представлялось американскому офицеру связи XII-го корпуса таково:[187]

Е. Сообщение о тревоге среди власовцев (белых русских), основанное на страхе, что они будут выданы Красной армии, мне представляются плодом фантазии, не обоснованным по сравнению с действительной опасностью. Я посетил их лагерь, расположенный на юго-запад от гор. Крумлова (в сообщении приводится наименование ЦЪЕ- ЦЕ БОЙЕ. Мне не удалось найти на карте селения с таким наименованием — прим. автора). Лагерь выглядит спокойно, совсем как идиллическая сельская сцена. Я его спросил (без указания имени, судя по взаимосвязи, подразумевается ген. Меандров — прим. автора), имеются ли у него какие-либо проблемы; он ответил отрицательно. Он заявил, что его единственным требованием является, чтобы части не были выданы Красной армии. Он говорил спокойно, без какого-либо намека на истеричность в голосе. Он сказал, что запасов у него имеется на 3–4 дня. Его требованием в настояще время является немедленнное предоставление хлеба и корма для коней (части в лагере состояли из штаба генерала Власова, 2-й дивизии РОА саперного батальона, Офицерского училища, вместе с разными штабными частями).

В этом месте ген. Меандрова посетила группа офицеров НКВД, получившая на это разрешение от Американской армии. Меандров их принял в своей палатке. Когда гости изложили свои предложения, генерал Меандров им ответил словами: «Мы к вам никогда не вернемся…» и доводы для обоснования этого решения были произнесены с такой решимостью и с такой убедительностью в своей правоте, что никто из советских офицеров ничего не ответил и все они молча удалились. Свидетель этой сцены живо вспоминает об ужасе, который отразился в глазах трех автоматчиков, сопровождавших офицеров НКВД. С ненавистью и со страхом, конечно, они часто встречались. Но с такой решительностью, наверное, очень редко.[188]

Слова ген. Меандрова стали лозунгом следующей волны эмиграции из Советского Союза, «невозвращенцев». Меандров со всей решительностью боролся против насильственной высылки бывших граждан Советского Союза. В плену он пытался покончить жизнь самоубийством, но после излечения, все же был выдан вместе с ген. Ассбер- гом в апреле 1946-го года и был казнен. Его завет: «Мы к вам никогда не вернемся!» живет в решении многих сотен тысяч людей!

Из этих обломков в американском плену образовалась так наз. «Группа войск РОА ген. Меандрова». Меандров остался верховным командующим офицером, а начальником его штаба стал полк. Нерянин. За исключением Казачьего корпуса, это была наиболее многочисленная часть в американском плену. 28-го мая ее перевели в лагерь для военнопленных в Ландау, в Баварии, а позднее, разделили по разным лагерям для военнопленных в Германии. Позднее, большинство из них было насильственно репатриировано в Советский Союз.[189]

Таковым был трагичный конец так называемой «Южной группы».

Авиачасть ген. Мальцева, которая была наиболее выдвинутой на запад, покинула Карловы Вары и Хеб и в конце апреля с помощью немецких посредников, вошла в контакт с командиром 2-го американского танкового корпуса ген. Кеннеди. Этот генерал, на собственную ответственность, принял в американский плен подразделения ген. Мальцева, которые сложили оружие в лагере Мюнсинген. Но и они, включая ген. Мальцева, в большинстве своем, были позднее насильственно репатриированы в Советский Союз.

В заключение еще необходимо упомянуть о трагичной судьбе Казачьего корпуса, который участвовал в боях почти с самого начала войны, сперва в меньших частях, а позднее, в составе Корпуса. Под конец войны, когда он оторвался от боев в Хорватии его численный состав был от 40 до 45.000 бойцов. В Италии, в районе гор. Толмеццо, стояла «Домановская дивизия», насчитывающая в боевом составе 12.000 человек. Обе группы бойцов сопровождались членами семейств и, таким образом, их общая численность достигала 60–65.000 человек. Это была последняя возможность в истории, когда казаки и их боевой дух могли свободно проявить себя и заблестеть как закатываю- щаяся звезда на горизонте угасающих казацких традиций. В хаотическом завершении войны, лишь одно это казачье войско до последней минуты сохранило свою целостность. Казаки предпочли умереть, скорее, от собственного оружия, чем дать себя уволочь в Советский Союз.