Людмила Сурская - Оборотень

• Название: Оборотень
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Ужасы и Мистика

Сказка для женщин. Костюмированная книга. Дамы не большие любительницы жёсткой фантастики и мистики, но с удовольствием будут читать это. Конец 18 века — четверть 19-ого. Интересный период истории. По улицам бродит тень Пушкина. Ещё пахнет войной с Наполеоном. Создаются секты и тайные общества декабристов. Гремят балы, на которых не только танцуют, но гоняются за наследством. А вообще-то книга об оборотне, молодом человеке, наследовавшем с генами отца способность превращаться в добермана. Родовое проклятие. Ускорить этот мучительный процесс помогает ошейник колдуна. Это история о не простых приключениях и любви, выпавших на его долю. Но есть одна зацепка, и на это я уповаю: сердце женское непредсказуемо, а она его действительно любит. О! Любовь и надежда — великое дело. Из невозможного есть только один выход и им может быть чудо, ну а его, как правило, рождает любовь.

---

— Серж, что за пробежки с самого утра? — подала она ему в руки чистое полотенце и подняла к его лицу вопрошающий взгляд.

— Просто захотелось, — пряча глаза, отговорился он, — Митрич, скажи…

— Точно, так оно и есть, ваше сиятельство, — не моргнув глазом, соврал тот.

На второй карете возница так и не понял, а слуги тем паче, откуда взялась собака и, что хотели от них те гусары у дороги. Но они не могли спокойно устоять на месте — их трясло. Дальше ехали, спешили, хотя, чтоб ожидалась погоня, было мало вероятно. Тех коней требовалось ещё найти и словить, да и последствия от падений были не пустячными наверняка.

— Ночевать будем там, где застанет ночь? — объявила Таня своё горячее желание. — Больше не хочу постоялых дворов.

— Там видно будет, — отговорился барон одеваясь.

Митрич молчал, лишь посмеиваясь в усы над ними. «Горят, как свечки, душа у молодят пылает. А дрожат друг за друга, как лебёдушки».

Глава 37

Кони, отдохнув, укорачивая дорогу, неслись вновь. Если поспешать, то сегодня же можно успеть развилки достигнуть. Мимо тянулись на много вёрст вдаль и вширь могучие дубовые леса. Две дороги одна широкая — поворачивала к Москве, другая узкая — петляя между деревьями, неслась вглубь лесов, приводя к имению Софьи, но в этом месте они сливались воедино. Отъехали за бугор в кусты и встали на ночь, чтоб уж с утра разъехаться в разные стороны. Отпустив лошадей, набрали поболее сушняка, не дай Бог ночью придётся плутать. «Должно быть, последний солнечный луч, зацепившись за макушку высокого дуба, потух», — подумала Таня, наблюдая за упавшим за деревья солнышком. Из леса, как будто в ожидании именно этого момента, потянуло прохладой, и подкрались сумерки. Из родника, под бугром, Митрич принёс ведро воды. Протянул ей кружку. — Испейте, холодненькая, а вкусная страсть. — Серж, выжег огонь, и заплясало пламя костра. Стало намного спокойнее и веселее. А ещё она заворожёно будет ловить момент, когда Митрич пошевелит в нём палкой, в звёздное небо тогда рвутся сразу столбом, перегоняя друг друга, жаркие искры, и повалит пахучий дым. Вбили колья и повесили на плаху чугунный не большой котёл. Тане показалось, что уж очень сладко несло от котла варевом. Не успели подсуетиться с едой, как навалилась ночь. Мужики притянули на вожжах, поваленное дерево и, обрубив сучья, устроили стол и диван за раз. Поужинав, улеглись по обе стороны костра на ложе из еловых лап. Митрич с возницей и слугами в одну, Серж с женой в другую. Таня долго всматривалась в стоящие стеной кусты, ей всё время казалось, что они шевелятся. И хорошо и боязно. От чего жалась к мужу, рассматривая звёздное небо сквозь прикрытые ресницы. А тут ещё всхрапнула пьющая воду лошадь. Таню аж передёрнуло. «Ага, трясёт, — посмеивался Серж, — больше романтики не захочется». Всю ночь подкидывали хворост, стараясь, чтоб не угас костёр. Она слышала сквозь дремоту, как тихо переговаривались сменяющие друг друга на дежурстве мужчины. «Как он так-то один, собакой, под кустом спал, ужас какой», — прошмыгнув, угасающей искоркой, мысль в голове, погасла. Утром, не трогая, вероятно, только что уснувшего Сержа, смотрела на утреннее небо, следя за последней затухающей звездой. Митрич возился возле потрескивающего костра, а ей совсем не хотелось подниматься, да и зачем, если сладко дремалось. Но Митрич вскипятив кипяток, безжалостно растолкал.

— Ваша светлость, вставайте, пора! Завтрак готов и с Божьей помощью двинем в дорогу. Ночь, кажись, обошлась.

Помолясь и распрощавшись, с тревогой поглядывая на стоящий стеной лес, каждый поехал своей дорогой. «До Москвы недалече доберутся, а вот нам скрипеть колёсами и скрипеть». Дорога неслась под неутомимыми копытами коней вперёд. Таня всё чаще выглядывала из кареты, ожидая знакомых мест, что запомнились ей по первому приезду в поместье Софьи. А их всё не было и не было.

— Не прыгай, скоро приедем, — удерживал её рвение муж.

— Ах, Серж, — спеша покрывала поцелуями, она его лицо, — мне так интересно. Какая сделалась Софья. Какая их доченька, на кого этот ребёнок похож. Ну скажи разве я не права и это не интересно?

— Интересно, — со смехом прижал он её к себе. — Я сейчас сгорю возле тебя, а ты в окно скачешь и ничего не замечаешь…

— Серж, баловник, там же Митрич и слуга… — бросила она на него тёплый взгляд. — Пожалуй, нам лучше не делать этого и подождать, когда мы окажемся в более уединённом месте.

Серж никак к её речам не отнёсся. Он сказал:

— Они не обернутся, да и что они рассмотрят в карете, к тому же мы опустим шторки.

— Серж, а, правда, что скоро и в эту сторону будут строить железную дорогу? — ухватилась она за первую же возможность отвлечь его от жарких мыслей.

— Так и будет. Кареты непременно отойдут, и все будут ездить в вагонах, которые потянет по железным рельсам ниточкам паровоз. Но ты меня отвлекла. Цветочек мой, пойди сюда, ближе…

— Серж, ты потерпи вот приедем…,- лепетала она, посматривая в спину Митрича, через окно.

— Ну уж нет. И не сверлите вы, сударыня, глазами спину Митрича. Кто настоящей семейной жизни захотел и меня до печи раскалил, а? Так вот извольте теперь выполнять свой супружеский…

— Серж, но…,- сказать ей больше ничего не удалось. Барон закрыл её сомневающийся ротик поцелуем.

Она опять, как и у реки нарушая все его планы и пользуясь его пылом, задержала в себе то, что он боялся в ней оставить намного дольше, чем планировал. У неё с каждым днём всё более крепло решение непременно добиться того, от чего он её уберегает. За что Серж опять клял себя и ругался, а она посмеивалась и ластилась к нему.

Глава 38

Стрелки бежали, обгоняя цифру за цифрой по кругу времени. К гаснущей вечерней заре, наконец, добрались до поместья. Владимир с Софьей гуляли с девочкой в парке. Граф носил ребёнка на руках, плавно покачивая. Заметив карету, весьма удивились. Гостей не ждали, но, узнав Митрича, обрадовались. Высокая, изящная фигура барона появилась первой. Затем выпорхнула Таня. Последовал приступ восторга и общего возбуждения. Увидев брата, Владимир восторженно воскликнул:

— О, Серж, что за счастливая случайность занесла вас в наши края? Она чудесна!

— Я польщён таким радушием, — смущённо пожимал протянутую руку Серж.

Софи протянула навстречу княжне тоже свои маленькие ручки:

— О, как я рада, дорогая, вашему приезду! Хорошо, что погода вашему путешествию нынче благоприятствовала. Как приятен ваш приезд, но хоть бы намекнули, мы бы приготовились… Как вы поживаете?

Таня взяла её руки в свои и с большой радостью пожала:

— Ах, Софи, моя радость не меньше! Ты чудесно выглядишь.

Женщинам с ходу нашлось, о чём поговорить и что обсудить. Княжна заметила с каким сияющим взором окидывали друг друга Натали и Владимир. Не понять не возможно — этот взгляд означал лишь одно — любовь. «Значит, у них всё по-прежнему замечательно», — обрадовалась она. После радостных объятий и слёз умиления, все отправились в дом. Разместились в тех же комнатах, что и в первый приезд. Мужчины поговорили об охоте и перешли к лошадям. После чрезвычайно интересного обмена мнениями по поводу того, как гонять лошадь по кругу, как не допустить запала, что лучше- чистая порода или полукровка добрались до предстоящих скачек. Серж заказал баню и подтолкнул Владимира к кабинету.

— Давайте, граф, оставим, дам одних, у них есть о чём без нас поговорить, мы им только мешаем. Таня чуть не вывалилась из кареты, торопя дорогу и заглядывая всё время вперёд.

Граф пытался оттянуть ту минуту, тогда барон, вцепившись в его локоть, почти поволок Владимира в кабинет.

Такой ход возымел своё действие.

— В чём дело? — в лоб спросил тот сразу же, как только захлопнулась за их спинами дверь. По его оценке, только достаточно важное дело могло оправдать барона за его поведение и вторжение в любезный разговор Владимира с дамами, чем тот нанёс невосполнимую потерю. Но не успел он обрушиться на барона с резкой критикой, как тот, порывшись на груди, достал пакет и протянул брату.

— На, почитай.

Владимир, покрутив пакет, всё же уставился на Сержа, пытаясь получить объяснение в словах.

— Что это?

Но барон предпочитал пока отмолчаться. Мол, пусть прочтёт, и уж потом будем разгадывать смысл.

— Прочти, а не дави меня вопросами, — был ответ.

Хотя письмо совсем не успокоило его растревоженные чувства, но оправдало брата. Граф подсел к столу и склонил голову над листом. Почерк мужской, мелкий. Начав читать, он то багровел, то сходил бледнея с лица. В общем, был весь поглощён поставленной братом задачей. Прерывая чтение, бросал недоумённо встревоженные взгляды на Сержа. Барон понимал, как тому сейчас не по себе. Он и сам не мог спокойно сидеть, а ходил вдоль заставленных книгами стеллажей. Но после первого прочтения он почувствовал, что ещё не добрался до сути.