Кэтрин Коути - Длинная Серебряная Ложка

• Название: Длинная Серебряная Ложка
• Автор: Кэтрин Коути
• Жанр: Юмористическая фантастика

Когда молодой англичанин Уолтер Стивенс приезжает в Трансильванию 1880х годов на поиски вампиров, он попадает в мир, где соседствуют сказка и реальность, а вампиры охотятся не только на людей, но и друг на друга. Уолтеру и его друзьям предстоит бороться как с внешними врагами, так и с внутренними демонами, пока они наконец не придут к выводу — даже если ты превратился в вампира, всегда можно остаться Человеком.

"…местами смешно, местами грустно, но оторваться невозможно, пока не прочтешь все. Новый взгляд на знакомые вещи и отличная стилизация под романы позапрошлого века."

---

Кэтрин Коути, Кэрри Гринберг ДЛИННАЯ СЕРЕБРЯНАЯ ЛОЖКА

Вампиров бояться — в Трансильванию не ходить

Трансильванская народная поговорка

ПРОЛОГ

Золотые монеты не высятся над столом привычными столбиками, но свалены грудой, словно владелец и не считал их вовсе, а отмерил на глаз — сотней дублонов больше, сотней меньше, какая разница. Словно это вообще не деньги, а мраморные шарики или прочая дребедень. Когда они отражают отблески камина, кажется что на скатерти тлеет гора углей. Быть может, поэтому мужчина, который так и мусолит деньги взглядом, до сих пор не посмел к ним прикоснуться. На нем сюртук из дешевого сукна, выдающий в своем владельце мелкого клерка, но несвежий, наспех завязанный шейный платок, подбородок, уже неделю алчущий встречи с бритвой, и всклокоченные волосы выступают в качестве молчаливых обвинителей. То ли из-за все того же камина, то ли из-за многодневного недосыпа, глаза у мужчины нездорово-красные. Хотя их оттенок и в сравнение не идет с цветом глаз того, кто сидит напротив, лениво развалившись в кресле с высокой резной спинкой. У нашего нового персонажа в глазах холодное мерцание древних, медленно умирающих звезд.

Некоторое время мужчины сидят молча. Похоже, что они ждут, у кого раньше сдадут нервы. На самом же деле, в силу сословных различий один не имеет права заговорить, не будучи спрошенным. А второй, чуть прикрыв глаза, наслаждается ароматом, который перебивает как запах сосновых дров, потрескивающих в камине, так и амбре, исходящее от грязной одежды этого крайне невезучего клерка. Но уже через несколько минут аромат начинает раздражать. Все равно что нюхать жаркое, не имея возможности его попробовать. Хотя возможность-то у него как раз имеется, да только блюдо еще не готово. Кроме того, в отличии от жаркого, которого сколько положи в горшок, столько и вынешь, люди умеют размножаться. Отлично. У него хватит терпения.

— Полно вам кокетничать, будто монашке в винной лавке. Ну же, берите. Все ваше, — и заимодавец небрежным жестом отталкивает монеты. Длинные, слегка загнутые ногти оставляют бороздки на бархатной скатерти. Не поднимая глаз, клерк сгребает монеты и рассовывает их по карманам, то и дело роняя и ныряя за ними под стол.

— Я верну, сударь, все верну! — бормочет он. — Назначьте любой процент — сто, двести, да сколько вашей душе угодно!

— Моей душе давно уже ничего неугодно, — подавив зевок, отвечает его собеседник. — Впрочем, пока я еще обладал этой, в сущности, бесполезной материей, и тогда цифры не больно-то меня волновали.

— Но в таком случае…

— Любезный, вы ведь знаете о моей природе, — он растягивает губы в улыбке, лишь на мгновение, но мужчина успевает заметить все, что требовалось.

— … суеверие… не существует, — можно разобрать в его слабых протестах.

— Конечно, нас не существует. И вообще ничего сейчас не происходит, — ободряет клерка его галлюцинация, у которой он только что занял крупную сумму наличными. — Просто думайте, что вы попали в сказку. А в сказках, как известно, мешок золота — это просто символ перемены в обстоятельствах, а не энное количество франков и су. Точно так же кредиторы в сказках не докучают должникам векселями. Примените фольклорную логику, друг мой, тогда и поймете, как со мной расплатиться. Вернее, кем.

Но наша история начинается совсем не так.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

— А нет ли в ваших краях, к примеру, замка? — непринужденно осведомился молодой человек, сидевший за столиком в трактире «Свинья и Бисер,» расположенном посредине карпатской деревушки.

Юноша прозывался Уолтер Плезант Стивенс, имел 23 года от роду, и был уроженцем городка Элмтон, что в графстве Дербишир, Англия. Нельзя сказать, что он был нехорош собой, хотя и красавцем его тоже не назовешь. Светлые, слегка рыжеватые волосы, серые глаза, и узкое, чуть вытянутое лицо не придавали ему никакой примечательности. Как говаривал его старший брат Сесил, с такой внешностью удобно воровать кошельки, ну или устраиваться букмекером на скачках, а потом смываться с деньгами — все равно никто не опознает.

Искоса Уолтер взглянул в окно на упомянутое им строение, маячившее вдали. Замок, возвышавшийся над поросшей елями скалой, виднелся так четко, словно был выгравирован на закатном небе. Если поднапрячь зрение, разглядишь и флюгер на шпиле одной из башен. Вероятно, трактир специально был построен так, чтобы постояльцы могли любоваться сим живописным видом, достойным кисти Каспара Давида Фридриха, художника эпохи романтизма.

Последовала реакция, с которой сталкивается любой, кто вздумает запеть «Интернационал» вместо Te Deum [1] во время крестного хода. Шокированное молчание, изрядно разбавленное неприязнью. Впрочем, остальные гости, коих в помещении насчитывалось около дюжины, тут же вернулись к своим прежним занятиям с удвоенным энтузиазмом — кто тянул мутную брагу из кружки, кто сражался с монументальной котлетой, а некий весельчак решил разрядить атмосферу песенкой. Но звуковые волны увязли в густой тишине. Огладив бороду нервным движением, Габор Добош, хозяин сего славного заведения, расхохотался, но чересчур высоко, словно пришел в театр поглазеть на крайне бездарный водевиль, но раз уж деньги за билет заплачены, нужно доказать себе и окружающим, что все идет как надо.

— Замок? Да помилуйте, в наших краях испокон веков не бывало замков. Или господин имеет в виду замОк? Есть у нас такой, на амбарной двери весит. Не угодно ли посмотреть?

Любопытный гость едва сдержался, чтобы в отчаянии не заломить руки. Определенно, носителей языка, что вворачивают в разговор каламбуры, нужно штрафовать. Немецкая грамматика и без того доставляла ему немало хлопот. Ну чего хорошего ждать от языка, который безжалостно разделяет глагол на две части, оставляю одну в начале предложения, другую же засовывая в самый конец, так что бедняжки печально переглядываются друг с другом через безумное количество текста? От языка, который обозначает девушек местоимением «оно»? Уже за одно это суфражистки[2] должны жечь немецкие словари!

— Спасибо, что повторили со мной омонимы. Но прежде чем мы дойдем до страдательного залога прошедшего времени — бррр! — спрошу еще раз, — юноша многозначительно потыкал пальцем в окно. — Вот этот замок — что вы имеете про него рассказать?

Хозяин пожал плечами и начал протирать засаленным фартуком чистую пивную кружку, доводя ее до общепринятой нормы.

— Замок как замок, мне не мешает. Даже наоборот — там с одной стороны крепостная стена обветшала, видать, раствор поискрошился. Очень удобно вытаскивать кирпичи. В прошлом месяце мы таким манером сарай подновили. Так что нам от него прямая выгода, не жалуемся.

— Ну а его обитатели? — гость попытался перевести эти приземленные разглагольствования в другое, более метафизическое русло. Про сараи он и в Элмтоне наслушался. Более того, сараи — это единственное, о чем он слышал в Элмтоне. — Не ходят ли про них какие-нибудь мрачные слухи?

— Ах, вот оно что вам нужно. Кабы не ходили, вы, небось, сюда и не приехали бы из такого-то далека. Кстати, сами откуда будете?

— Из Англии.

Трактирщик неодобрительно хмыкнул в сивые усы. Однажды он краем глаза видел карту Европы — зеленщик завернул в нее шпинат — и был осведомлен о месторасположении туманного Альбиона. Где-то глубоко на западе. За последние полвека Габор отлучался из деревни всего-то пару раз и по сей день пребывал в уверенности, что родной край- это колыбель цивилизации, а по остальной Европе еще бродят люди с песьими головами. О такой глухомани как Британия и думать страшно. Наверняка англичане до сих пор занимаются собирательством на торфяниках и ютятся в кромлехах.

— Вот-вот. Много здесь вашего брата шастает. И все-то вынюхивают, выведывают — тьфу! Но ежели вы про нашенского графа приехали лясы точить, так я вам не потатчик. И никто с вами про него судачить не станет, — Габор грозно обвел глазами выпивох, отыскивая потенциальных диссидентов. Но если крестьяне и прежде не изъявляли желания вступать в дискуссии о местном дворянстве, то сейчас они приступили к своим занятиям с той сосредоточенностью, которая сделала бы честь буддистскому монаху.

Мистер Стивенс почувствовал, что в груди у него словно надувается воздушный шар. Он или взлетит, или лопнет. Такой восторг юноша знавал лишь однажды, когда нашел под рождественской елкой сверток, ни размерами, ни очертаниями своими не напоминавший свитер. Правда, та игрушечная лошадка предназначалась не ему, а Сесилу — его свитер обнаружился чуть позже — но приятное ощущение осталось до сих пор.

Расчеты оказались правильными. Он на верном пути. Сначала его обескуражило отсутствие гирлянд из чеснока на окнах трактира, а так же тот факт, что стены были украшены отнюдь не религиозными изображениями, а портретами императорской семьи и вырезками из альманаха с расписанием посевных. Но упрямое молчание селян вдохнуло в англичанина новую надежду.