Людмила Сурская - Оборотень

• Название: Оборотень
• Автор: Людмила Сурская
• Жанр: Ужасы и Мистика

Сказка для женщин. Костюмированная книга. Дамы не большие любительницы жёсткой фантастики и мистики, но с удовольствием будут читать это. Конец 18 века — четверть 19-ого. Интересный период истории. По улицам бродит тень Пушкина. Ещё пахнет войной с Наполеоном. Создаются секты и тайные общества декабристов. Гремят балы, на которых не только танцуют, но гоняются за наследством. А вообще-то книга об оборотне, молодом человеке, наследовавшем с генами отца способность превращаться в добермана. Родовое проклятие. Ускорить этот мучительный процесс помогает ошейник колдуна. Это история о не простых приключениях и любви, выпавших на его долю. Но есть одна зацепка, и на это я уповаю: сердце женское непредсказуемо, а она его действительно любит. О! Любовь и надежда — великое дело. Из невозможного есть только один выход и им может быть чудо, ну а его, как правило, рождает любовь.

---

— Если я буду рядом, ты не уснёшь, а будешь говорить о разных глупостях. Поторопись с обедом и отдыхай, — говоря это, она, стараясь быть спокойной, даже взяла книгу и прилегла на кушетку. Серж, покончив с едой и вымыв руки, подхватил её на руки и уложил на кровать рядом с собой.

— Какая упрямая. Тебя, должно быть, часто наказывали?

— Отчего же ты так решил?

— Не послушная девочка и весьма беспокойная.

— Совсем нет, но каюсь, случалось, мама наказывала, в отличие от папа.

— А он?

— Папенька никогда.

Вдруг он спросил совершенно не относящееся к разговору:

— Почему он купил этот дом?

— Не знаю. Думаю — понравились места и поместье. А может, по тому, что продавали.

— Но он здесь, как я понял, почти не бывает, если только с охотой. Тогда для кого же его перестраивали и расширяли?

Она смутилась, но сказала правду.

— Для меня. Это моё приданное. Папа разрешил мне выбрать мужа по своему вкусу, но желательно с его одобрения.

Скрыть изумление и насмешку он не мог. "Что говорит эта девочка?"

— Почему же до сих пор не выбрала, и я отказываюсь верить в такой демократический жест родителя в пределах нашей лапотной России, с замашками крепостничества от малого до большого. Что так удивлена, объяснить? Помещики удерживают при земле крепостных. Семьи свои они держат по точно тем же законам. Батюшка царь это же крепостничество использует для удержания около себя придворную знать и всю Россию. Просто нам легче не думать об этом. Нам всем только кажется, что мы вольные, ан нет. Все в крепостном ярме. Жена у мужа. И все мы у царя. Это с одной стороны даёт порядок, а с другой гробит нас всех… Ах! Хватит об этом. Поговорим о тебе. Неужели же твоё сердце пребывает совершенно свободным и ни кем не заинтересованным?

— Не встречается такой, как папенька.

А он продолжал насмешничать.

— Неужели ж свахи обошли своим вниманием ваш двор, а на многочисленных балах у премиленькой, родовитой и богатой барышни нет поклонников?

Только Таня, принимая всё за чистую монету, добросердечно объясняла:

— Поклонники и человек, с которым захочется пройти рука об руку по жизни это другое. И к тому же, я хочу любить своих детей и мечтаю, чтоб они были похожи на мужа. Знаешь, Серж, мне не интересны люди, которым от меня нужны титул и деньги.

— Какими вольностями, сударыня, вы меня потчуете. Я в растерянности, — потешался он. — А чтобы хотелось тебе?

— Чтоб любили меня, просто любили. Такую, какая я есть.

— Надо же. Занятно. Но мне понятно твоё желание. Такое хочется всем, но не у каждого и всегда получается.

— Я хочу, как у мама с папа, — надула губки она.

— Дались они тебе. У каждого свой путь к счастью. Сейчас твоя мама накрутит нам хвоста, — сел он в кровати, заслышав стук в дверь. — Беги, открывай. Княжна не капать из глаз дождём. Выше курносый нос.

Таня открыла. Маменька величественно вплыла в комнаты и, выискав распластавшегося у кушетки добермана, брезгливо поморщилась. Свита со скрещенными руками на груди и непроницаемыми лицами маячила за её спиной, ожидая развязки. Только нянька отворачивала лицо и прятала глаза. Француженка наоборот, не мигая рассматривала её в лорнет. "Такой эскорт, диву даёшься. Значит, время зря не теряла, о публике маменька позаботилась. Наверняка быть спектаклю". — Держа за ошейник пса подозревала княжна. Так и вышло. Немая сцена длилась более минуты. Выставив ножку, ткнув пальчик с тяжёлым перстнем в добермана, вскинув величественно голову она громовым голосом объявила:

— Княжна, извольте объясниться? Я запретила вам общаться с этой псиной?

— Маменька он мой друг, — сжала в мольбе кулачки на груди Таня.

Княгиня в неудовольствии свела брови.

— Вздор. Я велю ему идти прочь. Ослушаешься, прикажу пса пристрелить.

— Маменька, но мне будет плохо без него…

"В довершении всего мне только такого ещё недоставало! — думала, не теряя величественной позы, княгиня, сводя на переносице брови. — Барышня на выданье, а тут такое ребячество, увлечение собакой".

— Не говори глупости. — Резко оборвала дочь она, не собираясь отступать от своего решения.

— Маменька сжальтесь, не отбирайте добермана, накажите по-другому, я стерплю, но оставьте пса. — Пыталась хоть и, не очень надеясь на успех выторговать поблажку, Таня.

— Раз так… Собирайся, мы возвращаемся в Москву.

— Хорошо пусть будет по-вашему, — захлёбывалась слезами княжна. — Я уведу его. И больше вы его не увидите. Мне жаль, вы совсем не любите меня и безжалостны к страданиям вашей дочери.

— Княжна, извольте прекратить молоть ерунду. И уберите эту заразу. — Её палец упёрся в лежащую на лапах голову пса.

— Пошел вон! — топнула Марфа на собаку ногой, но доберман даже не отлепил морду от ковра.

— Вон! — вторила Марфе и Прасковья, и шум от топающих ног удвоился.

Таня сморщила от неудовольствия носик. "Вот растопались".

Княгиня, наклонив голову в знак окончания разговора и холодно смерив дочь непроницаемым взглядом, вышла из комнаты. Девки, мотнув подолами сарафанов, поспешили за ней. Выплыла француженка с совершенно безразличным к происходящему лицом. Потоптавшись, нянька погладила её по голове, вытерла платочком свои слезящиеся глаза и отправилась вслед за всеми. Таня осталась одна. Теперь она была опечалена в настоящем смысле этого слова. "Ах, маменька, отчего же вы так жестоки, ведь совершенно неправы!"

Глава 13.

Таня, забрав пса, и глотая слёзы, отправилась с ним на кухню и, набрав в корзину, на дне которой была одежда для Сергея, еду, аккуратно выскользнула из поместья и взяла курс на охотничий домик. Зайдя в лес, она достала одежду и, всхлипывая, положила рядом с ним. Потом отстегнула ошейник и, отвернувшись к стволу берёзы и ковыряя пальчиком её кудрявую кору, стала ждать. Она слышала, как Сергей ворчал, натягивая сапоги, но не обернулась. Слёзы всё время катились из глаз, и булькало что-то горькое и обидное, как когда-то в детстве, в горле.

— Таня, я готов, идём. Детка, ну хватит уж тебе рвать себе душеньку. Я выкручусь. К тому же, может, ты вернёшься и попросишь проводить меня Митрича. Узнают, что ушла из дома без разрешения, тебя ждут неприятности от «жандармерии».

— Ну и пусть, — проглотив горечь, повернулась к нему.

Серж сидел на бревне. Нога закинута на ногу. Руки в замок сомкнуты на коленях. И ровным голосом чеканил ей:

— Тогда прекрати плакать, как маленькая, ей Богу. Она, что тебя за твои фокусы по головке погладить должна была?! Княжна, ты принимаешь всё близко к своему сердцу, так нельзя. Иди ко мне. — Он притянул её к себе на колени. Поглаживая по голове и тоненькой спине, чмокнув в висок, улыбнулся. — Успокаивайся уже, моя-то красота.

— Весьма близко, а как ты хотел. Она ж воспитанный человек, я ж надеялась… Это несправедливо. За что она так? Я не хозяйка сама себе. А если б с тобой так кто-то…

— Не обо мне речь. Я, это ж совсем другое. Не надо бунтовать. Это не поможет. Так сложена Русь. Мы все в ней крепостные.

Нахмурив брови и выдержав долгую паузу, она спросила:

— Это то о чём ты говорил мне?

— Ты весьма умная барышня.

— Серж, давай пойдём, а то совсем нет времени.

— Всё это, поверь, такие мелочи, что перепелиного яйца не стоят, — проговорил он, спуская её с рук и поднимаясь. Воспользовавшись свободой, она опять подошла к берёзе, погладила её тёплый и гладкий ствол. "Живёт же вот она сама по себе, как хочет и как вздумается, почему у людей иначе. Хотя с берёзой тоже не всё просто. Подойдёт какой-нибудь варвар и срубит её. Будет валяться лесная красавица обыкновенным бревном под чьим-то забором. Так неужели же в природе вообще нет ни свободы, ни независимости. Всё это только мечты, мифы и сказки?"

— Мне тебя жалко, как ты там будешь жить один, я к тебе привыкла, — развернувшись от берёзы, она уткнулась ему в грудь и зарыдала.

— Я взрослый мужик справлюсь.

— Мне не в тягость. Очень рада быть тебе полезной. Серж, я буду приходить каждый день. Обещаю, ты не будешь скучать.

— Таня, это опасно. Ты в лесу уже попала в историю… Изволь быть умницей.

В его словах она почуяла нечто такое, от чего сердце взялось тисками.

— Ты не выживешь здесь без меня, я не хочу, чтоб ты ослаб. Мы ж друзья, ты сам говорил… Позволь мне решать самой.

Она горячилась и от этого раскраснелась. Он, внимательно посмотрев на неё, прикусил себе губу. "Неужели, княжна, дорожит мной, а может даже и любит. Зная, правду обо мне любить — это похоже на сказку. А вдруг?! Если даже предположить такое, я не смогу воспользоваться её чувствами. Это сделает её несчастной женщиной. А отвечу — она вскоре поймёт свою ошибку, и будет ненавидеть меня. И так и эдак не сахар. Серж, и не мечтай, ты не можешь дать себе слабинку, на тебе род оборотней должен оборвавшись закончиться", — тут же одёрнув приказал он себе.