Асия Уэно - Радужная Нить

• Название: Радужная Нить
• Автор: Асия Уэно
• Жанр: Фэнтези

Волшебные сказки… Только в них сохранилась память о существах, которые покинули мир Яви. Безвозвратно? Кто знает. Алая Нить истончается и рвётся, волокно за волокном, а почтение к божественной власти Сына Пламени уходит вслед за милосердием закона.

"Незавидная участь — жить в эпоху перемен", — думает Хитэёми-но Кайдомару по пути в Южную Столицу Кёо. У молодого придворного императорский мандат и странное, очень странное поручение…

Увлекательный  сюжет и запоминающиеся герои, авантюрные приключения и ориентальная мистика в  захватывающей трилогии Асии Уэно — настоящий подарок всем ценителям качественной фэнтези!!

---

Чрезвычайно интересные сведения, только мне-то в них какой прок? Я предпочёл бы нырнуть под собственные покрывала, а не… Впрочем, в хорошей компании можно и на футончике посидеть.

— И часто ты проводишь так время? — подмигнул я. Девушка хихикнула, приглаживая волосы невесть откуда взявшимся гребнем. — Без его ведома?

— Ну что вы, господин! Наверняка, ему известно! Я ведь кукла, и он прекрасно понимает, что мне необходимо. — Она отложила гребень в сторону и плавным движением, слегка собственническим, натянула край ткани до подбородка спящего. Её нежно-розовые губы всё ещё улыбались, но глаза перестали искриться живым весельем. И голос изменился.

— Что же тебе необходимо, Мэй-Мэй? — тихо спросил я, не надеясь на прямой ответ. Тем удивительней было выражение на лице собеседницы. Неописуемая жажда чего-то, что почти у тебя в руках, но при этом никогда не будет твоим, и ты об этом знаешь. Надежда и отчаяние. Свет мечты и тень сомнения, сменяемая тьмой безразличия, которая одна лишь и способна заживить раны твоего сердца — заживить, но не заставить их исчезнуть.

— Что? — ответила она, едва шевеля губами. — У вас, людей, это называется теплом… обычным теплом.

— Теплом? — повторил я. — Только и всего?

— Всё не так просто, Кай, — спящий подал голос. Мы с девушкой разом обернулись к нему — глаза юмеми были закрыты, но на лице играла тонкая полуулыбка. — Есть вещи, в создание которых творец вложил частичку себя, и кукла вполне может быть такой вещью. Но она обретает собственное «я», лишь будучи любимой, согреваемой теплом души. Самая дорогая игрушка остаётся обычным предметом, пока стоит в нише. И только попадая в руки ребёнка или того, кто считает её чем-то большим, нежели искусно выполненное подобие человека, она преображается. А забытая, снова утрачивает свои необыкновенные качества. Малышку же, сразу видно, создавал великий мастер! Возможно, она единственная в своём роде. Мне не попадались другие куклы, способные выглядеть настолько… живыми. — Он, наконец, открыл глаза и тотчас же сощурился, глядя на меня.

— Получается, — я пристально посмотрел на Мэй-Мэй, — для тебя его чувства — необходимое условие превращения?

Та кивнула и внезапно, подавшись вперёд, уткнулась лицом в тонко вышитый ночной халат юмеми. Ханец ласково погладил её по голове и приобнял одной рукой. Мне вспомнилось окончание разговора с отцом и его прикосновение. Жалкое подобие, смутное отражение того, что я наблюдал в этот миг.

— Да ты соскучилась, моя крошка? Ослабела и зачахла, как цветок без солнца? — мягко спросил он, и девушка кивнула, не открывая лица. — Вредина Кай совсем тебя не развлекал? Позабыл-позабросил? Мало его в детстве наказывали…

Я поперхнулся воздухом. Ничего себе, заявление! И каким образом я должен был развлекать ту, которую мы сами же представили замужней женщиной? И когда? Вот она, благодарность за поиски и спасение!

Правильно определив причину моего кашля, ханец снова улыбнулся.

— Всё, что нас окружает, Кай, любит ощущать человеческую приязнь. Тогда и вещи не ломаются, и крыша не протекает. Сорняки не страшны ухоженному саду. Дом, в котором царят любовь и понимание, воистину благословенен, и не требуется значительных усилий, чтобы поддерживать его в порядке. А если люди ещё и ценят каждый предмет, слышат его голос, ставят на заслуженное место, и он им дорог — в такой дом никогда не постучится беда.

Почему-то мне показалось, что за этими словами об обустройстве жилища скрывается нечто большее. Будто Ю предлагал мне частный пример чего-то общего, вот только чего?

— И что, у каждого футона свой голос? — с сомнением спросил я.

— Конечно, и в ваших домах не так много предметов обстановки, чтобы пренебрегать их просьбами. А те вещи, на которых сомкнулись взгляды тысяч людей, имеют очень громкий голос и сильную волю! Когда-то я рассказывал тебе о старинных диковинках, ещё в Кёо. Память Мэй не сохранила историй её собственного прошлого, но кто знает, каким оно было? А ещё вспомни святыни, которые хранятся в особых местах поклонения. Зеркала, чаши, мечи… Они впитали в себя сотни человеческих чаяний и молений и теперь живут собственной жизнью.

— Я слышал про священный меч Асато-но цуруги, встречающий странников близ собственного алтаря и принимающий облик мужчины с серебряными волосами, — вспомнил я. — От деда.

— Раньше такое бывало чаще, чем теперь, — вздохнул Ю.

— Почему?

— Потому что раньше все верили в чудеса и любили их. А теперь не верят и боятся. — Мэй-Мэй, наконец, покинула объятия хозяина и, склонив голову, смотрела на меня. — Таких, как вы, Кайдомару-сама, почти не осталось!

Таких, как я? Сговорились…

— Не всё так плохо, — запротестовал я. — Вон, при дворе до сих пор онмёдзи роятся, будто пчёлы. Волшебники, самые настоящие!

— Да ну? — картинно поднял бровь юмеми. — И чем же они, с позволения сказать, занимаются, когда над правителем довлеет злой рок? Наверняка утратили всю мудрость предков и стали обычными…

— А он действительно довлеет? Рок? — решил я прояснить обстановку.

— Вне всякого сомнения. Ты же сам слышал.

— Ах, да! — я нетерпеливо наклонился к Ю. — Спасибо, что подумал обо мне! Ты даже не представляешь, как я расстроился, когда император отправил меня прочь. Будто ловчую птицу, справившуюся с поимкой добычи!

— Да ты и сам о себе позаботился, — отмахнулся тот. Увидел моё удивление и расхохотался.

То есть как, сам? То есть как это?!

— Разве не ты показывал мне происходящее?

— Конечно, нет. Хотя бы потому, что бодрствовал, если кое-кто не заметил. Кай, ну что ты смотришь, будто лягушку проглотил? Любой человек, до глубины души чем-то увлечённый, способен сосредоточиться и сделать оттиск событий. Надо всего лишь иметь чёткое представление, с какой печати его снимаешь. То есть, какие именно события желаешь лицезреть, оставаясь невидимым наблюдателем. Всего то и требуется — в полудрёме мысленно воспроизвести их участников, обстановку, время суток и что послужило толчком к началу. Разумеется, увиденное будет изображением событий, а не самими событиями. И люди в подобных снах на самом деле — не люди, а их образы, отпечатки. Потому-то я и называю их оттиском с печати. Чего подпрыгиваешь? Лягушка на волю просится?

Мэй-Мэй, прикрыв ротик ладошками, зашлась в мелодичном смехе. Видимо, в подробностях вообразила участь бедного животного. Всем весело, кроме меня. Впрочем… А ведь из сказанного следует, что двери в радужный мир Юме для меня отнюдь не заперты, раз я самостоятельно смог сделать этот самый оттиск!

Хорошо. Будет время — поразмыслю, сейчас есть и более важные вопросы.

— Я же не дослушал вашу беседу! Чем всё завершилось? Последнее, что припоминаю, это расспросы Сына Пламени о волшебном снадобье вечной жизни и беспокойство за судьбу младшего сына. А дальше? — с любопытством спросил я. Южанин покачал головой.

— Если бы ты не… ну да ладно. Старик ещё долго выведывал, какие средства и пути к бессмертию мне известны. Будто я не сновидец, а придворный онмёдзи, из тех, что, подобно ленивому коту, мышей не ловят. Вот у них бы и допытывался, хотя нехорошее это дело, как ни крути. Даже ради сына императору не следует становиться на сию тропу.

— А что в ней дурного? — нахмурился я.

— Бессмысленное это занятие, а оттого — глупое и недостойное правителя, — отчеканил Ю. — Да и по преданиям, что мне известны, такие поиски ещё ни для кого добром не кончились.

Вот оно, что… А дядя всё-таки знал, кого спрашивать! Даже дедушка, щедро потчуя меня байками про лисиц-искусительниц, Кошачье Королевство и призраков брошенных жён, никогда не рассказывал о вечной жизни. Какой он образованный, этот ханец… особенно в некоторых вопросах!

— И почему ты полагаешь, что поиски будут напрасными? — спросил я у него. — Волшебного средства не существует?

— Сомневаюсь, что вечность можно принести в протянутой ладони, — шевельнул плечами мой гость. — И поверь: если бы подобный состав существовал и являлся тем, на что надеется правитель — страна бы уже кишела бессмертными самого разного пошиба! Нет, Кай. Если и можно продлить жизнь, сделать её вечной — то не снадобьем, которое можно добыть хитростью и отдать другому.

— Есть вершины, на которые можешь взойти только в одиночестве, — вставила Мэй-Мэй. — Какое-то древнее изречение. У меня ужасная память, вы же знаете!

— И как, ты переубедил дядю? — я отвел взгляд от красавицы, сосредоточенно перевязывающей локоны синей лентой, и покосился на Ю.

— У меня создалось впечатление обратного, — поник головой ханец, после чего сладко потянулся. — Впрочем, некоторое время правителю будет не до сказок. Когда ещё двор утихомирится после головокружительного падения семейства Исаи… Ну разумеется, я знаю о смерти моего похитителя, Кай! Видел её так же близко и подробно, как любопытство в твоих расширенных зрачках! Без господина Верховного Судьи там и вправду не обошлось, а вот насколько искренне он теперь убивается и проклинает собственную слепоту, для меня тайна. Да-да. Если бы во сне можно было получить ответы на все вопросы, я бы только и делал, что спал!