Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

• Название: Собака Кантерсельфа
• Автор: Дино Динаев
• Жанр: Ужасы и Мистика

Тебе исполнилось 18. Ты совсем большой, в день твоего рождения за тобой придет Черный пароход, с которого никто никогда не возвращается. А жить так хочется!

---

Однако это не помешало ему утопить обоих: и изнасилованного, и нет, связав их вместе одной якорной цепью.

Быстроходная яхта стремительно уходила в ночное море. Волны яростно светились от миллионов планктонов, и Марж бы очень сильно удивилась, если бы ей сообщили, что в это время планктон не светится.

Прыг-скок застыл изваянием на носу яхты, и фигура у него была явно согбенная, из спины вылез незаметный до сих пор горб, и казалось, что он кланяется в раболепном поклоне.

Со всего маху яхта влетела в полосу тошнотворного сладковатого запаха, и Марж сделалось окончательно хреново. Она списала все на морскую болезнь, и опять бы сильно удивилась, когда б ей сказали, как та выглядит на самом деле.

Небо с крупными лохматыми звездами словно вкручивалось ей в мозг, а светящийся планктон, который не был на самом деле ни светящимся, ни планктоном, вообще достал, потому что яхта катилась по нему как по стальным шарикам, с гулом, с вибрацией, с дикой качкой.

Дикая боль пронзила все тело Марж. Она с изумлением наблюдала, как ее хваленые груди зашевелилась, словно живые и втянулись внутрь. Через секунду грудь ее сделалась плоская как пустыня Сахара. Внизу живота наоборот выпятился и стал очень быстро расти пенис.

Марж билась как в падучей. Лицо ее коверкалось. Прямо сквозь нежную еще девичью кожу лезли усы, борода и бакенбарды. Аккуратный вздернутый носик деформировался до огромного вислого носищи, у которого вдобавок треснула переносица. В результате чего он получился не только вислым, но и кривым.

Когда все кончилось, на палубе неподвижно лежал уродливый и тощий парниша с кривыми по-лягушачьи тонкими ногами.

– Прыг-скок, посмотри, что со мной стало! – жалобно крикнула (крикнул) Марж, но он даже не пошевелился.

Они подплывали к Черному пароходу, и над ними высоко вознеслись темные неприступные борта, из-за которых доносился приглушенный шум отдаленной перестрелки.

Никитос шел и стрелял. Стрелял и шел. За спиной болтались по крайне мене шесть умхальтеров, которые он менял по ходу. Поднимаясь на очередную палубу, он садил во все стороны длинные очереди, подавляя огонь обороняющихся, а уже потом экономно расстреливал прицельно короткими очередями по 2-3 патрона. Окончательно подавив огонь, он сразу поднимался на следующую. Его интересовал только капитанский мостик. И еще Заремба. Второго желательно было убить. Это исходило из тактики боя, по которому первым всегда убивали командира. Возможно, это прекратит бойню и ему не придется стрелять в убогих даунов в матросских робах.

По другому никак не получалось, и ему приходилось их убивать, чтобы они не убили его. Он предлагал им сдаться, но они не понимали слов, их научили только давить на гашетки, и очень скоро Никитос отказался от своих попыток.

Его беспокоило, что до сих пор капитан не возглавил оборону. В рядах оборонявшихся не чувствовалось организации, их гнали на убой, надеясь на удачу, что случайной пулей уложат наконец полковника. Или его заманивали в засаду. Но у него не было иного пути, он шел вперед без задержки и колебаний, и если это была засада, он железобетонно попался в нее.

Ему удалось хорошо продвинуться на носовую надстройку. Короткими очередями он снимал укрывающихся за комингсами отчаянно огрызающихся даунов, давая возможность выбраться Марине и еще нескольким увязавшимся за ними вахтовикам.

Для него важным было, идет ли Марина. Его не интересовало, хочет ли она идти, он просто выдернул ее из "аквариума", а остальным сказал "как хотите".

Некоторые пошли. Отвратительно, но он не смог всех прикрыть. Надо было использовать эффект внезапности, и времени было в обрез. Он лишь вытаскивал Марину и шел дальше. Шедшие за ним недопустимо растянулись, так что когда поднимались последние, опомнившиеся матросы начинали стрелять в спину.

Снизу доносились крики раненых, которых дауны неумело, а отсюда недопустимо долго добивали, дырявили их как скот. Никитос, не задерживаясь, упрямо шел дальше. Его и так малочисленный отряд таял на глазах, и когда он достиг капитанского мостика, следом выбралось еще четверо кроме Марины. Максим, Сафа, Кича и Какафон. Никитос хотел взять только Максимку, ему был симпатичен этот спокойный рассудительный парнишка, домашний и беззащитный. Еще в детдоме он всегда за таких заступался, вечно ходя потом с разбитым носом. Особенно ему был подозрителен Сафа, по его мнению, законченный гад. Но за оставшихся вступилась Марина. Сказала, пусть идут, у каждого должен быть шанс. Слова стали для него законом. Он и не представлял, что кто-то сможет командовать им кроме начальника штаба округа.

На мостике, обдуваемым ледяным ветерком, он еще по инерции пострелял, пока не понял, что в этом нет никакой необходимости. В пустой рубке издевательски горел свет. Но это еще было не самое плохое. За все время скоротечного боя полковник не встретил никого из своего взвода. Спецмон не дал бы ему пройти так легко, однако в бой так и не вступил. Как не появился и Заремба. У Никитоса возникло нехорошее чувство, на границе с уверенностью, что его подставили.

Румпель крутился слишком легко, и корабль шел, никак не реагируя на его повороты.

А он, идеалист, рассчитывал, что повернет корабль к берегу.

Сафа до слез в глазах всматривался в ночь, ища огни берега, но ничего не увидел, они отошли слишком далеко. Его отвлек Макс, отколупнувший черную краску с висевшего спасательного круга. На нем проступило название корабля "Сумитская звезда".

– Помнишь, доктор Стиплер спрашивал, как ты относишься к слову "звезда"? Понял теперь, что он имел в виду? – спросил Макс.

Измышления анналиста не тронули Сафу. Его не интересовало, как назывался Черный пароход раньше. На повестке дня было два жизненно важных вопросов. Что Никитос намерен предпринять, и не пора ли линять от него? Это, в свою очередь, зависело от двух факторов. Первый: не превысит ли опасность нового плана риск, если они отвалят от такого крутого парня? И второй: куда линять? Хоть матросы и бестолковые, но оружие у них самое настоящее, и садят они длинными очередями совсем не картонными пулями.

– Управлять судном с капитанского мостика невозможно. Повернуть к берегу мы не можем, – рассуждал Никитос, обращаясь исключительно к Марине.

– Но должен быть какой-то выход! – она с надеждой посмотрела на него.

– Мы можем остановить корабль! Для этого нужно спуститься в котельную, прекратить подачу топлива и выключить генератор! Будем пробиваться, это наш единственный шанс! – рубанул правду матку Никитос.

И Сафа понял, надо линять. Но не сразу.

Вслед за Никитосом они спустились на нижний ярус. Их возвращение стало полной неожиданностью для преследователей. Трое даунов даже не отвлеклись на них, сосредоточенно добивали вахтовика совершенно не приспособленными для этого предметами, а именно такелажными скобами и гаками, по существу уже месили бесформенное тело. Никитос снял всех троих одной очередью. Проходя мимо, они увидели, что сотворили эти твари с убитым вахтовиком. Марину вытошнило, а хромого повело в сторону, Сафа успел подхватить.

– Как скажу, линяем, так сразу! – шепнул он, мог бы и не стараться, до хромого едва ли дошло, глаза, как пять рублей.

Ад повторялся в обратном порядке. Никитос спускался ярус за ярусом, сметая все живое на своем пути. Ему удалось разжиться новыми умхальтерами, и недостатка в боеприпасах он не испытывал. Дауны перестали быть для него серьезной преградой, они даже ни разу не зацепили его. Никитосу отчаянно все это не нравилось. Еще с Суметии он привык, что если с начала все идет как по маслу, значит, в конце будет совсем хреново. Бывало он терял весь взвод при возвращении, хотя на задании никто не получал ни царапины.

Верхняя палуба оказалась свободна от матросов. На нем нисколько не таясь, стояла тощая большеносая пацанка в дамском платье и лифчике на худом костистом безгрудьи. Она спокойно смотрела на приближающихся и даже кокетливо ухмыльнулась:

– Меня зовут Марж, мальчики.

Пацанка выглядела мирно, так что Кича и Какафон приблизились к ней без опаски.

– Чо, снимаешься? – шмыгнул носом Кича.

Вместо ответа Марж махнула ногой и снесла ему яйца напрочь. Потом она схватила оторопевшего Какафона за пояс и, перекинув через плечо, потащила к транцу.

Никитос не мог взять ее на прицел из-за мотающегося из стороны и воющего Кичи.

Тогда он повесил автоматы за спину и побежал следом.

За Никитосом сразу увязалась Марина. Сафа орал, чтобы они бросили этого придурка, и тащил Макса, тот упирался. Какафон просто орал, катаясь по настилу. На некоторое время на палубе воцарился хаос.

Марж подбежала к корме и швырнула Кичу вниз. Тот ухватился за леера, а под ним в пятнадцати метрах зверски рубили в капусту воду 8 винтов. Кича заверещал, а эта сучка давила ему пальцы дамскими шпильками в 12 сантиметров высотой.