Николай Некрасов - Мертвое озеро

• Название: Мертвое озеро
• Автор: Николай Некрасов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Хмель до добра не доводит: однажды, под веселую руку, я сошелся с волостным головой -- и, слово за слово, продался в солдаты за волость. Брало меня потом раздумье, да голова не давал мне никогда одуматься: пей сколько душе угодно; пиво, мед, водка с утра до вечера! Я жил в селе словно гость,-- красная рубаха, синий армяк, шляпа поярковая; к кому из мужиков не придешь, всякий рад, как родному, особливо, понимаете, у которых сыновья молодые дюжие парни. На руках носить рады! Девки тож знатные: не то чтобы в сарафанах да босиком,-- нет! село богатейшее, городу не уступит; по праздникам все разоденутся по-немецки, платья ситцевые, с перехватцем, понимаете, оно и красиво, и смотреть хорошо. Просто словно не деревенские. Бывал я в Питере, и сами изволили бывать, в рассуждении вечера на Невском проспекте -- ничего подобного! А как станут в круг да как запоют -- что твоя малина: так по сердцу огонь и заходит… И все ко мне так и ластятся: "Иван Софроныч! без тебя нам и песни-то не поются; стань, кавалер, побалагурь, спой с нами!" Да возьмут меня, да одна к себе, другая к себе, клянусь честью! Заложим, бывало, саней пар десять, с колокольчиками, с бубенчиками,-- едем, песни поем!.. Веселое было житье, да прошло -- наступили слезовые времена: голова съездил в город да и привез недобрую весточку -- прием начался… Словно обухом в голову треснуло: ни веселье-то на разум нейдет, ни вино-то не пьется, даже на красавиц взглянуть не хочется… Заплакал я да и проревел целый день; мужики было меня поить: "Полно, батюшка Иван Софроныч, такой-сякой! что те приключилося?" Куда! я с руками и ногами: "Не хочу вина! не надо вина -- погубило оно буйную голову!" Да и опять в слезы: крепко не захотелось из такого житья да на службу. Пришел голова, я бух ему в ноги: "Батюшка, отец родной; не надо мне твоей тысячи; пять лет тебе сам прослужу; только откупи".-- "Полно, Иван Софроныч, что на тебя пришло? Уж и бумаги ведь ты подписал, и начальство про тебя знает: дело вкруте,-- где нам за тебя некрута другого найти? не глумися!" Так говорил голова, а меня так злость и брала… Смолчал я, выпил вина, прикинулся, будто и ничего, а сам и думаю, как бы дождаться вечера. Пришел вечер -- легли спать; я слез с печи, схватил топор да и драла из избы. "Была не была! отрублю палец,-- думал себе.-- Не станут долго думать -- крикнут: затылок! -- и баста!.. Только как отрубить? больно, чай, будет, страшно…" Руки чуть шевелятся, словно деревянные, ноги подгибаются; то опущу топор ближе к пальцу, то отдерну опять, а сам так и дрожу, будто сверху льют на меня холодную воду ушатами. Прошло, чай, больше часу, а я всё стоял да маялся: в правой руке топор, левая на полене… Вдруг слышу шум в воротах: видно, дядя Степан домой идет,-- как бы не увидал. Я спрятался, а потом вошел в избу, положил на место топор и лег: не спится! В голове так и стучит, сердце бьется. Думал, думал да и надумал. Старуха у нас в околотке жила -- колдуньей ее звали; пошел я к ней: "Вот тебе десять рублей, пособи горю!" Дала порошку какого-то: велела сделать порез на пальце, вот тут, на сгибе, и каждый день посыпать тем порошком. Палец скрючило в три дуги, любо поглядеть: не разгибается! день-два не присыплю -- опять здоров, а как присыплю -- словно деревянный, а уж как занывает, хоть плачь. Вот и пришел оный день,-- явился я в прием; посмотрели, пообсудили да и прокричали: "Затылок!" Я так обрадовался, что ног под собой не слышу… да, видно, уж господу богу было угодно, чтоб не даром я век свой загубил, чтоб государю да отечеству пользу принес! Его святое соизволение! Обрадовался я, а доктор подошел, так через четверть часа, да и говорит: "Ты, плут, не растравил ли чем рану, признайся: теперь уж всё равно в солдаты не годен, а не скажешь, так рука пропадет. Говори, пока помочь можно, присыпал чем-нибудь?" -- "Виноват, ваше высокоблагородие! -- отвечал я спроста.-- Был грех: немножко!.." Доктор как закричит: "Лоб!" Тут я спохватился, что плохо сделал, да было уже поздно… да оно и лучше вышло; и я теперь тому доктору, словно отцу родному, благодарен. Ну куда бы годился я, кабы не попал в службу,-- так бы и зашатался, замаялся! Уж как кончилось всё, так стало гораздо мне веселее. Парень я был не то чтоб совсем погибший, а только блажной, и голова была на плечах -- не корчага. Смекал дело. Начал я помышлять, как бы жить получше, да постепеннее, да внимание начальства приобрести.. был я молодец бравый с виду, повел себя трезво, исправно, -- так через год и попал в число солдат, выбранных в гвардию. Осьмнадцать лет служил я, сперва рядовым, потом ундером, видел всего -- худого и доброго, был в сражениях, ранен не один раз, да, наконец, и сделал такое дело, что, как вспомню, душа радуется, что храбрости, да разуму, да удали хватило. Представили к офицерскому чину да и прикомандировали к вашему высокоблагородию…"

Так рассказывал и пересказывал сам Иван Софроныч свою историю благодетелю и командиру своему, Алексею Алексеичу, когда они подружились и мирно проживали в Овинищах. История остальной жизни Ивана Софроныча тесно связана с жизнью самого Кирсанова.

Главнейшим событием в ней была женитьба.

Иван Софроныч однажды ходил за грибами; в лесу встретил он несколько горничных девушек и неподалеку от них какую-то особу с палевым зонтиком, за которою бежали четыре черные моськи, до такой степени жирные, что, принимая в соображение стоявшие тогда жары, Иван Софроныч тотчас сделал заключение, что которая-нибудь из них непременно сбесится. Особа с черными моськами и палевым зонтиком показалась Ивану Софронычу весьма красивою,-- правда, не первой молодости; но ведь и ему самому было уже за сорок! Кроме того, он счел ее весьма важною дамою,-- вероятно, потому, что она корзинку свою наполняла мухоморами и другими грибами, негодными к употреблению, и притом с такою охотою, как будто ей за каждого мухомора обещано было по такой же кучке червонцев. Завидев Ивана Софроныча, черные моськи принялись страшно лаять. Особа с палевым зонтиком поспешила на выручку, разогнала их с большим жаром и, кивая головой и зонтиком Ивану Софронычу, несколько раз повторила: "Извините, извините!" Иван Софроныч был тронут такою любезностию и, чтобы чем-нибудь выразить свою признательность, набрал целую горсть мухоморов и поднес их особе с палевым зонтиком, говоря:

– - Вот еще, сударыня, если смею помочь…

– - Благодарю! -- сказала дама, с восторгом принимая грибы в свою огромную корзину.--Я съем их за ваше здоровье!

– - Не стоит благодарности! -- отвечал Иван Софроныч, несколько удивленный намерением дамы.

Моськи снова с лаем окружили его, и дама с прежнею заботливостью начала удерживать и разгонять их.

– - Проклятые собачонки! -- сказала она.-- Просто невозможно сладить с ними, точно бешеные!

– - Бешеные? -- повторил Иван Софроныч.-- Вы думаете, сударыня, что они бешеные?

– - О нет! -- отвечала дама.-- А вы разве заметили что-нибудь?

Иван Софроныч сознался в своих подозрениях.

– - Вы меня пугаете! -- сказала дама.

– - Помилуйте! -- произнес Иван Софроныч и замолчал.

Красноречие его совершенно истощилось; оставалось уйти, но уйти ему не хотелось: дама с палевым зонтиком сильно нравилась Ивану Софронычу. Наконец Иван Софроныч собрался с мыслями и сказал, что знает верное средство лечить бешенство, причем кстати рассказал, как третьего года вылечил бешеного быка, который целую версту преследовал мальчика в красной рубашке…

Но тут дама так вскрикнула, что Иван Софроныч замолчал и снова начал ломать свою голову, досадуя, что не находит в ней материалов к поддержанию разговора. Правда, предмет, которого они коснулись, далеко еще не был исчерпан. Случаи бешенства в то время повторялись в их стороне беспрестанно. Но после первого опыта о бешеном быке, имевшего такие плачевные последствия, Иван Софроныч не решался рассказать ничего подобного. Наконец счастливая мысль озарила его.

Не мастер был Иван Софроныч любезничать с дамами! Как образчик его любезности приводится здесь небольшой анекдот, который он обыкновенно рассказывал в таких случаях.

– - А слыхали ли вы, сударыня,-- сказал он, когда уже ничего не оставалось более, как уйти или немедленно начать говорить,-- слыхали ли вы, сударыня, какое происшествие случилось в Ратневом лесу?

– - Нет.

– - Четыре крестьянские девки пошли, сударыня, сбирать грибы; вдруг им попадается медведь.

– - Медведь!

– - Не бойтесь! -- поспешно сказал Иван Софроныч.-- Случай забавный, но не страшный… Три девицы разбежались, а четвертую медведь как ударит своей лапой.

– - Ай! -- воскликнула дама и поднесла к носу флакон.

Моськи полаяли, она их усмирила.

– - То есть не ударил, а только дотронулся до нее лапой,-- продолжал Иван Софроныч, стараясь всячески смягчить свой рассказ,-- А она, натурально, перепугалась и упала без чувств. Медведь взял ее и осторожно перенес в свою берлогу.

Дама ужаснулась.

– - Не бойтесь, сударыня: право, не будет ничего страшного…

– - А! понимаю, видно, не медведь,-- с улыбкой сказала дама.