Алексей Матиясевич - В глубинах Балтики

• Название: В глубинах Балтики
• Автор: Алексей Матиясевич
• Жанр: О войне

В 1940 году, после присоединения Эстонии к СССР, в состав советского ВМФ вошла подводная лодка «Лембит», построенная в Англии. Этой лодке, которой командовал капитан Алексей Михайлович Матиясевич, было суждено пройти трудный боевой путь. Она прорывалась к вражеским фарватерам через минные поля, кралась по морскому дну под градом немецких глубинных бомб, которые взрывались почти у самого ее борта. Не раз «Лембит» была на грани гибели, и только хладнокровные и умелые действия героического экипажа и командира всегда спасали ее в самых безнадежных ситуациях. За годы войны «Лембит» потопила торпедами и минами 21 вражеский корабль, причем два из них в одной атаке, и уничтожила тараном немецкую подводную лодку. А каждый пущенный на дно корабль означал спасение тысяч жизней советских солдат и мирных жителей! В годы великой Отечественной войны Алексею Михайловичу было присвоено звание Героя Советского Союза. После выхода в отставку Матиясевич занялся океанографией. Он составлял лоции полярных морей и написал уникальную и интереснейшую книгу, которую сейчас вы держите в руках.

---

У машинной команды дел тоже было по горло. Требовалось осмотреть главную машину, произвести чистку обоих котлов, проверить всю арматуру. Стармех Терентьев, засучив рукава, тщательно проверял движение главной машины и подшипники линии вала.

Всем, кто попал в Петропавловск впервые, хотелось осмотреть достопримечательности города, побывать на горячих ключах, но времени на это не оставалось.

Выгрузку парохода закончили за два дня и сразу же начали принимать обратный груз: рыбные консервы, [68] тук (рыбную муку для удобрения), сельдь и кету в бочках, треску сухого засола в ящиках.

Камчатские рыбаки подарили нам бочонок красной икры, бочку соленой кеты и сотню огромных, только что выловленных рыбин кеты и горбуши. Врач Лукацкий, я и повар Родин решили сохранить свежую рыбу подольше. Вместе со стармехом Терентьевым запрятали полсотни рыбин между трубами в рефрижераторной камере как неприкосновенный запас для какого-либо торжественного случая.

Первый на Камчатке совхоз снабдил нас свежими овощами: капустой, огурцами, морковью, салатом, редиской. При выходе из Мурманска о таком снабжении мы и не мечтали и были очень благодарны гостеприимным камчатцам. Пополнили запасы и других продуктов. Приняли питьевую и котельную воду. До отказа забили углем бункера и, кроме того, взяли 100 тонн угля на палубу.

Поздно вечером 24 августа у борта «Моссовета» стал собираться народ с плакатами, знаменами, с цветами. На плакатах надписи: «Слава моссоветовцам!», «Доброго пути!», «Приходите к нам почаще!» Играл оркестр. Люди с букетами цветов шли по трапу непрерывной вереницей, заполнили носовую палубу и только что задраенные нами грузовые люки. Проводы затянулись до полуночи. Чувствовалось, что приход «Моссовета» стал для жителей Петропавловска настоящим праздником.

На рассвете 25 августа мы вышли в обратный путь в отличном настроении. Грузовые операции закончили на двое суток раньше намеченного срока, а с учетом сэкономленного ходового времени мы на шесть суток опередили утвержденный график рейса.

До мыса Олюторского была хорошая видимость, а дальше пошли частые полосы тумана. Но скорость не снижали. Оглашая туманный простор судовым свистком, шли по пятьдесят миль за вахту.

Кочегары объявили соревнование. Лучшими оказались Станник и Ванштейн, в продолжение всей четырехчасовой вахты они твердо держали пар на марке. [69]

С флагмана восточного сектора Арктики ледокола «Красин» получили радиограмму. Нам предлагалось форсировать рейс, используя благоприятную ледовую обстановку, и на помощь не рассчитывать, так как ледокол занят поиском самолета Леваневского. К этому времени мы уже знали, что летчик Сигизмунд Александрович Леваневский 13 августа вылетел на четырехмоторном пассажирском самолете из Москвы через Северный полюс в Северную Америку. В тот же день, в 13 часов, Леваневский сообщил, что самолет идет в густых облаках, опасных возможным обледенением, и что один мотор вышел из строя. Через четыре часа с самолета поступили неразборчивые сигналы. На вызовы наших береговых радиостанций и всех включившихся в поиск ответа с самолета Н-209 не последовало...

При подходе к острову Св. Лаврентия с севера потянул ветер. Видимость улучшилась. Но что это? Горизонт внезапно потемнел и стал вырисовываться четкой изломанной линией, и то опускался, а то вдруг вспучивался шапкой. Эта черная линия быстро приближалась. Мы стали свидетелями замечательного явления природы. Необозримая стая птиц, держась крыло к крылу, летела почти над самой водой на юг. Приближаясь к корпусу судна, птицы взмывали вверх. Удивительно, как они в своем стремительном полете не ударялись о мачты, трубу, надстройки. Несколько минут пароход шел в облаке пернатых переселенцев.

29 августа миновали мыс Дежнева и повернули на запад. Прибрежная полынья в проливе Лонга еще сохранилась, над ней держался туман; лишь изредка появлялись небольшие просветы. Полным ходом прошли мимо мыса Шелагского. До моря Лаптевых не сбавляли хода, а здесь снова встретились со льдом. Северозападный ветер принес снежные заряды. Сквозь снежную пелену увидели стоявшее во льду судно. Раздвигая плавучие льды, подошли ближе. Это был пароход «Крестьянин». Он доставил на Колыму груз для Дальстроя и возвращался в Мурманск. «Запас угля на исходе», — сообщил капитан С.Е. Никифоров и попросил разрешения [70] пойти в кильватер «Моссовету». Пошли вместе в сплошном льду. По всему горизонту не было видно ни одного пятнышка воды. Несколько айсбергов, сидящих на мели, возвышались над окружающими торосами. Ночью 6 сентября подошли к проливу Вилькицкого. Тяжелый лед сплошной массой двигался на восток. Идти против такого потока даже мощному ледоколу было не под силу. С большим трудом нам удалось отойти под прикрытие острова Малый Таймыр. Здесь к нам подошли пароходы «Правда» и «Урицкий», за кормой которого на стальном тросе удерживался буксирный пароход «В. Молоков». Все пароходы испытывали жестокий угольный голод, и с «Моссовета» дали несколько тонн угля буксирному пароходу.

8 сентября на рабочей шлюпке-ледянке я вместе с научными сотрудниками Гаккелем и Переваловым, кинооператором Рымаревым, радистом Веденеевым и кочегаром Шамовым отправился на остров Малый Таймыр. Ученых интересовал сам остров, а мне хотелось с его высоты осмотреть ледовую обстановку.

На острове нашли большие скопления плавника, среди которого попадались баржевые и корабельные доски с костылями и металлическими скобами. Сколько лет они проплавали? Какими путями попали сюда?..

Научные сотрудники уточнили очертания восточного и южного побережья острова и выполнили глазомерную съемку обнаруженного нами глубокого залива. Этот залив мы назвали в честь парохода — «Моссовет». Впоследствии Я.Я. Гаккель сообщил об этом в гидрографическую службу. Однако в 1940 году при сплошном картографировании острова это название было утеряно и заменено новым — бухта Дружбы, которое и появилось на картах. Спустя несколько лет специальным постановлением Красноярского исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся было принято решение восстановить название бухты — «Моссовет». Чтобы не исправлять многочисленные карты и пособия и не вносить неизбежную при этом путаницу, название бухты Дружбы сохранили, а соседнюю, безымянную, назвали бухтой «Моссовет». [71]

Парохода давно уже не существует, но имя этого полярного труженика навсегда осталось на картах.

С высоты острова в сторону Северной Земли виднелось «водяное небо». Так называют в Арктике темную часть неба над открытой водной поверхностью.

Течение у берегов острова наблюдалось сильное, восточного направления. За время нашего отсутствия ледовая обстановка под южным берегом острова значительно изменилась. С большим трудом, лавируя и перетаскивая шлюпку с одной льдины на другую, мы добрались до парохода. Лед быстро несло на восток. Пароходы стояли на якорях, но, чтобы удержаться на месте, вынуждены были временами подрабатывать машинами. За «Моссоветом», как за ледокольным лидером, все пароходы прошли к южному, берегу острова Большевик, где лед был реже, а течение почти не ощущалось. Отсюда «Моссовет» пошел на разведку навстречу дрейфовавшему льду.

С большим трудом мы пробивались через полосы битого, но тяжелого многолетнего льда. Чем дальше шли на запад, тем реже становился лед. Наконец прошли весь пролив Вилькицкого и остановились у мыса Неупокоева. На запад до самого горизонта шла широкая полоса чистой воды, а на юго-западе разреженный лед двигался на восток. Снежные заряды и наступившие сумерки затрудняли дальнейшую разведку, и мы легли в дрейф до рассвета. Капитан Бочек сообщил начальнику западного сектора Арктики о результатах разведки и получил разрешение продолжать поиск пути на запад. Пароходам, оставшимся в восточной части пролива, было приказано не начинать движения до окончания разведки «Моссовета». Но около полуночи Ковель и Воронин вызвали Бочека к радиотелефону и сказали, что пароходам дано распоряжение немедленно идти к «Моссовету». Мы считали, что, не уточнив ледовую обстановку, вызывать пароходы не следует. Однако пришлось подчиниться приказу, отойти на восток, к мысу Голодному, и стать на якорь.

В конце суток все пароходы подошли к «Моссовету». Почти при полном безветрии повалил густой снег. [72]

О движении на запад с таким огромным караваном судов при отсутствии видимости и без надлежащей разведки не могло быть и речи. Кроме того, у пароходов не хватило бы угля дойти до Диксона даже по чистой воде.

Более суток видимость не улучшалась. С юго-запада надвинулись поля годовалого льда и окружили пароходы. Пришлось сняться с якорей и лечь в дрейф. Караван медленно понесло на восток. С «Ермака» сообщили, что к нам из моря Лаптевых направлен ледокол «Литке».