Вячеслав Седов - Ловчие удачи

• Название: Ловчие удачи
• Автор: Вячеслав Седов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 978-5-699-40251-9

«Ловчие удачи» — это те, кто выжили во время войн и конфликтов и, с тех пор, преисполнились весьма своеобразной философии, поставив над собой в качестве покровителя не богов или духов, а простую удачу. Убийцы, бывшие шпионы, контрабандисты, разбойники, воры и ренегаты всех мастей. Таковых в мире Материка превеликое множество. К ним относится и главный персонаж — Карнаж, по прозвищу Феникс, полукровка без капли человеческой крови, бродяга, ремесло которого добывать под заказ редкие артефакты и реагенты в свихнувшемся на магии мире. Но у каждого в жизни есть свой «дракон» и, рано или поздно, приходит время выбора: бросить вызов судьбе или прозябать в серой повседневности до гробовой доски, смирившись и списав потери. Карнаж оказался не робкого десятка, тем более его незавидная доля и так напоминала строки из старой песни: «А что же такое жизнь? Да просто дуэль со смертью!»

СИ-версия, но в полном варианте. По просьбе автора указываю, что рекомендуется к прочтению лицам старше 16 лет, из-за некоторой жестокости произведения.

---

— О, Карнаж, и вы здесь!? — обрадовался ларониец и протянул полукровке свой фужер с вином.

— Разумеется, я явился, как только услышал о вашем поединке, — ответил Феникс, принимая угощение под завистливыми взглядами окружающих.

По старинному обычаю белых эльфов, они пили не за свою победу, а за поражение противника, ставя, тем самым, во главу угла цель, а не собственное тщеславие. Карнаж последовал этому обычаю, «поддержав» устремления Зойта, и осушил фужер, вернув магу. Тот принял его с одобрительным кивком. В конечном итоге Феникс оказывался среди всех присутствующих единственным, кто немного знал традиции Ларона.

— Не теряйте времени, — тихо произнес колдун, сбрасывая свой великолепный плащ.

Гномы засуетились, полагая, что фраза была адресована только им. На самом деле ее подлинный красноволосый адресат поспешил смешаться с остальными зрителями.

Противники были готовы, и вышли на поле. Покуда оглашались титулы и фамилии, а также причины поединка, писарь и сборщик ставок под охраной своих соплеменников переместились подальше от места действия, где старательно пересчитали полученные деньги.

— Отлично! — сказал один, — Если нам повезет, то к мастеру Хроносу мы явимся гораздо богаче, чем были до прибытия сюда. Клянусь бородой Основателя, этот поединок озолотит нас. Как думаешь?

— Не знаю, много ставок на карателя. А если он выиграет? Тогда плакали наши денежки!

— Не так громко! — приложил палец к губам сборщик ставок, оглядываясь на шестерых гномов с увесистыми топорами, которые стояли чуть в отдалении и охраняли то ли от охотников до общественного золота и серебра, то ли золото и серебро от самих счетоводов.

— Делить выигрыш придется только с кучкой этих молодых друидов, но они и поставили не очень много. У адептов Круга, сам знаешь, в карманах больше не деньги, а листья, — заговорщицким тоном продолжил гном, — Но этот полукровка поставил довольно много. Черт бы его побрал! Кстати, где он!?

Оба тут же завертели головами, стараясь найти того, о ком они говорили, по приметной кроваво-красной шевелюре. Однако объекта поисков нигде не было видно. Писарь посмотрел на приятеля и, почесав в затылке, удивленно добавил:

— И где твой шикарный шестопер?!

Карнажу пришлось истратить немало времени, чтобы покинуть ряды увлеченных будущим поединком зрителей, потому как, чем ближе становилось событие, тем менее проходимы становились ряды собравшихся.

Вернувшись, наконец, в Лангвальд, он попался на глаза мэтру Николаусу, но это уже не имело значения. Пожелав хозяину гостиницы доброго утра, Феникс двинулся по дороге к лесу на берегу моря.

«Ловец удачи» как никто другой чувствовал приближение того, чего ждали все те, кто явился в этот город на краю обитаемого мира.

Небо над гладью Покинутого Моря приобретало свинцово-серый оттенок, словно перетекающий из чернеющих вдали, на линии горизонта, туч, которые, однажды возникнув там много веков назад, уже никогда не рассеивались.

Когда-то давно Карнажу приходилось слышать множество предположений об этом явлении на диспутах магов в Высоких Шпилях Швигебурга. Тогда посещение подобного рода собраний было свободным для всех желающих приобщиться к тайнам мироздания. И Феникс с интересом «приобщался», выслушивая нескончаемые речи о Пустоте, что затаилась на грани мира темной громадой и, якобы, вот-вот должна двинуться в сторону Материка. Постепенно в речи какого-нибудь оратора явственно различалась паника, так как бедняга сам глубоко проникался собственными словами, и, в определенный момент, хватаясь за голову, затихал и садился на свое место с заключительной фразой: «Мы обречены».

Потомок Xenos также слышал множество упреков в адрес своего беловолосого родителя, который избавил мир от непосредственной власти над Восьмью Стихиями, в результате чего магия ослабла, став Единой. Точнее, возможностей в магическом плане появилось больше, но, для того, чтобы творить нечто равное по силе тем, кто обладал раньше Кристаллами Стихий, приходилось совершенствовать и развивать собственный потенциал. А он, разумеется, был безграничен по идее, но очерчивался навыками и достижениями за все то время, что прошло с восхода Ta'Erna. Слышалось множество утверждений на разный лад о том, как легко могли былые магистры Орденов Стихий совместными усилиями остановить Пустоту, если той вдруг вздумалось бы двинуться на Материк. Однако, нашлись и те, кто могли опровергнуть утверждение, вспомнив тот факт, что Аир А'Ксеарн и его славная шайка именуемая «Xenos и его последователи» не без труда, но смогли одолеть всех магистров. Конечно, не сразу, а по очереди. Но то были простые смертные, а Пустота, по утверждениям чародеев, которых, кстати, не опровергал уважаемый мастер Хронос, могла являться темпоральной аномалией, что было куда серьезнее горстки удачливых храбрецов.

Тропа вела меж редких чахлых деревьев наверх к утесу. Карнаж прибавил шаг. Все быстрее и быстрее, пока не осознал что бежит, словно на ежедневных тренировках Киракавы, где учитель клал ему на грудь соломенную шляпу и велел бежать так быстро, чтобы потоки встречного воздуха не давали головному убору свалиться на землю.

Топот его ног, еле различимый, благодаря науке старика, сейчас отдавался растянутым неестественным эхом в ушах. Воздух стал тугим и густым как вода. Феникс с усилием рассекал его, чувствуя нарастающую боль в мышцах.

Голова гудела. Один за другим исчезали, словно растворяясь эхом, окружающие звуки. Над головой нависало тяжелой, прижавшейся своей громадой почти к самой земле, свинцово-серое небо. Деревья вокруг страдальчески изогнулись, обшаривая ветвями воздух и, поминутно, сцепляясь друг с другом. Феникс старался не смотреть по сторонам, а устремлять свой взор только вперед.

Наконец, он вырвался из наступившего затишья, резко спадшего, словно пелена, едва он успел остановиться на краю утеса.

Внизу пенилось и бурлило Покинутое Море. Ветер постоянно менял направления: то налетая со спины, то ударяя в лицо и не давая вдохнуть. Высокая трава волновалась у обитых мысков сильванийских ботфорт. Карнаж стоял один посреди всего этого хаоса и лицезрел, как, медленно и неторопливо, из-за высоких далей темнеющей у горизонта тучи появилась черная точка. Она плыла в воздухе, быстро приближаясь, оставляя за собой шлейф неясной субстанции, которую, видимо и составляла, так называемая, Пустота. Темное вещество полосой спускалось на бурлящие внизу воды, и отходило по ним обратно к линии горизонта.

Феникс впервые встречал Странствующую Башню здесь, в Лангвальде. Раньше он приезжал слишком поздно, но теперь обстоятельства заставили быть первым из первых и он не жалел об этом. Подобное зрелище стоило того.

Огромная конструкция башни начала вырываться из окутывавшего ее «кокона», прорезая сиянием лунного камня[16] густую оболочки и вспарывая водную гладь, словно ножом, отчего в тех местах клубился густой пар.

Мимо острых ушей Карнажа медленно плыли звуки, то приближаясь, то отдаляясь и, под конец, изламываясь до неузнаваемости. Послышался резкий треск, и «кокон» лопнул, рухнув остатками неясного черного облака в воду.

Два огромных кольца замедлили свое хаотичное вращение, открывая сферу, в которой помещался невероятных размеров обелиск, перевернутый каменным острием вниз, будто готовый пронзить морское зеркало. Теперь вода ясно отражала его своей тихой гладью, хотя еще недавно бурлила.

На основании перевернутого обелиска вырастала сама башня, что представляла собой оплавленный излишек лунного камня с прорезанными в нем окнами и дополненная, где это было необходимо, металлическими опорами, мраморными колоннами и опоясанная толстой изгородью из крупного камня.

Два кольца остановили свое вращение и медленно спустились к острию обелиска, почти коснувшись водной поверхности. Они разомкнулись и, извиваясь как две змеи, устремились в разные стороны. Одна пружиной ушла в море, другая изогнулась и врезалась в край утеса, разметав остатки старого маяка, что доживал свой век неподалеку от того места, где стоял «ловец удачи».

Свинцово-серые тучи отступили обратно в море. Вернулся ветер и прочие звуки, подступая к Карнажу откуда-то со спины. Вокруг стало светлее, и башня, следуя за всем прочим, чему возвращался привычный вид, менялась прямо на глазах. Обелиск превратился в воздушный остров, похожий со стороны на огромный вырванный ком земли с травой и цветами.

Феникс с изумлением наблюдал, как неказистая и хаотичная конструкция башни преображалась во вполне привычные и обыденные формы классических феларских «подзорных труб» с балконами и колоннадой у основания, среди небольшого сада.

Полукровка с изумлением отметил, что это не иллюзия, поскольку, если бы это было так, то он давно бы упал замертво от всплеска магических сил такого масштаба. Все менялось само собой, становясь, насколько это было возможно, так же естественно, как и окружающее.