Рамиль Юсупов - Тайный Город – твой город (сборник)

• Название: Тайный Город – твой город (сборник)
• Автор: Рамиль Юсупов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40425-4

Тайный Город… Книги Вадима Панова позволили нам заглянуть в заботливо укрытую от посторонних глаз обитель потомков древних властителей Земли, что раскинулась среди огромного мегаполиса на берегах Москвы-реки. Множество древних тайн открылось изумленным читателям, но еще больше возникло вопросов. В сборник вошли рассказы дюжины новых авторов – победителей конкурса «Тайный Город – твой город-2009». Свет их таланта заставил заиграть новыми красками древние стены Тайного Города!

---

Это легко сейчас – а помнишь, каково было раньше?

Первый раз ты сел в семнадцать, по малолетке. Тяжело было смириться? Тяжело. Бунт, нападение на надзирателя, попытка побега – смирение не про тебя. Срок рос, как плесень в карцере, к тридцати пяти годам ты еще не видел воли, и восемь месяцев отсидки оставалось впереди. «Черная» зона под Курском уважала и боялась. Авторитеты, крысы, быдло и «опущенные» – ты не отбывал срок, ты жил среди них. Дни тянулись унылой вереницей, а по ночам тебе снились нити.

До сих пор снятся, и так будет всю жизнь, ты ведь это знаешь, Меняла…

Нити, пронизывающие мир, не оставляющие места случайностям, – нити-струны, нити-основа, эфемерная пряжа мироздания.

Всемирная паутина – так называл ты этот бред.

Способность проследить ход одной нити, найти и связать нужные, способность вплести в клубок свою, – этот странный дар временами помогал жить, но чаще был абсолютно бесполезен. Задумавшись однажды, ты понял, что для УДО нужно нарисовать сердце на стене Колизея, зарыть на кладбище в Вологде красный веер… Разозлившись, ты бросил мечтать о недоступном, выбросил цепочку событий из головы, передвинул столы в столовке и начертил ногтем на облупившейся краске оконной рамы несколько кривых линий. Зачем? Надо.

Ужином отравились все, кроме тебя, от зэков до начальника колонии, который в тот день ужинал в поселке.

Так ты развлекался, Меняла.

Помнишь, каким ты был тогда?

– Могу. Сделаю. Если найдешь три десятка человек по стране, которые выполнят любую твою просьбу, – сделаю быстро.

– По стране – найду. Когда сделаешь? Как?

– Чем шустрее, тем лучше. Выведи меня с зоны сегодня. И если никто из твоих помощников не подведет, она будет здорова к завтрашнему утру. А меня потом сюда вернешь.

– Сергей…

– Без вариантов. По фотке я кодировать не умею.

– Я не о том. Я выведу тебя и сделаю, что смогу… спасибо. Господь тебе…

Геомант вскинул голову, и Алексей невольно умолк на середине фразы – так обожгла холодом мерзлая голубизна взгляда.

– Что «мне»? Воздаст? Он мне уже… воздал. Или я ему. Алексей, не надо снова про милосердие, всепрощение и прочее. Я вытащу малышку и даром. Приходи часа через четыре. Я устрою так, что меня закроют в ШИЗО. До завтрашнего утра никто не хватится. Только приготовь какие-нибудь шмотки. Еще понадобится…

– Господь милосерден. Однажды…

– Если Он милосерден, тогда почему здесь, на зоне, полторы тысячи здоровых лбов, а умирает эта мелкая?

– Не нам осуждать Его волю.

– А кому? Больше ведь никого нет – ад, рай, ну и мы посередине. Если твой Бог добрый…

Алексей стиснул пальцы. Он знал, какие слова сейчас прозвучат, и с болью ждал их, ждал вопроса, который Сергей уже задавал, и не однажды. Вопроса, который задавали все, кто когда-либо терял близких. Многие знали, за что отбывает свой срок Виноградов Сергей по кличке Меняла. Алексей знал больше. Не только «за что», но и «почему».

Он ждал упрека и не дождался.

– Порожняк это все. Спрашивай не спрашивай, ответа не будет. Время идет. Если сейчас расскажу, что надо сделать, ты успеешь подготовить людей? А мне для начала нужна трава, и побольше. Будешь возвращаться – захвати.

– Какая трава?!

– Какую нарвешь. Полынь, осока, овес какой-нибудь… все равно. А ты что подумал?

Уже выйдя за территорию колонии, трясясь в маленьком пыльном автобусе в сторону ближайшего поселка, Алексей заново прокручивал в памяти трудный разговор. Виноградов говорил искренне, обещая помочь просто так, и равнодушное «меня потом сюда вернешь» тоже было правдой. Разницы между зоной и волей для Сергея не существовало уже пятый год, с тех пор, как в одной из московских больниц умерла его жена.

«Моя Алена», говорил о ней Меняла, и стылая пустыня в его глазах на секунду согревалась теплом памяти.

Алексей знал все. Знал, как геомант, никогда не слышавший даже слова «геомантия», на одной интуиции и смутных ощущениях врожденного дара пытался обмануть смерть. Знал, почему эту попытку постигла неудача. Знал, как Сергей отомстил за провал. Знал, что за этим последовало – арест, СИЗО, суд, чистосердечное… и попытка самоубийства.

Там, в лазарете в Бутырках, молодой монах, недавно ставший настоятелем, встретил человека по кличке Меняла.

За десять месяцев, пока длился суд, Алексей рассказал все, что Забытая Пустынь знала о геомантии.

Приговором суда стало пожизненное заключение. После двух лет в колонии в Иркутской области Сергея перевели под Серпухов.

«Моя Алена умерла» – и вечный, равнодушно-серый сумрак в душе.

Раз за разом Алексей пытался спасти эту душу. И прекрасно знал, что значит для Менялы его сегодняшняя просьба.

На поселковой почте монах сделал несколько десятков междугородних звонков и вернулся в колонию к назначенному часу.

– Маловато травы, – коротко бросил геомант, устилая пол карцера слоем свежей зелени. – Но справимся.

На его лице и костяшках пальцев красовались свежие ссадины.

Все время, пока электричка везла их к Москве, Сергей молчал, а священник не отвлекал спутника. На проплывающие за окном поля и перелески опускались по-осеннему ранние сумерки – жаркий сентябрь только притворялся летом.

Второй раз в жизни ты выходишь из зоны, Меняла, и опять – осенью. Почему же ты не любишь это время года? Весну и лето, впрочем, ты не любишь тоже, что же осталось? Зима? Февраль? Самый лютый месяц года – он дорог тебе тем, что однажды подарил Алену?

Помнишь тот февраль?

Во время беспорядков на зоне Тоха Буза попытался взять тебя на перо, и ему это почти удалось. Ты очнулся в больничке от того, что прямо над тобой громко выясняли отношения.

– Я не буду колоть это пациентам!

– Какая вам разница, Алена Дмитриевна!

– Какая разница? Это не кефир вчерашний! Это лекарства просроченные!

– Пару месяцев!

– Месяцев? Вы внимательно смотрели?!

– Ничего, зэки не сахарные, перебьются!

– Это у вас зэки! А у меня пациенты!

Женский голос задохнулся возмущением, и ты приоткрыл глаза – посмотреть на поборницу справедливости.

– Скажите спасибо, что есть хоть такие!

– Спасибо?! Их потом от лекарств лечить придется! Эти растворы просрочены еще во времена империи!

– Ворам и рецидивистам…

– Я людей калечить не стану. Заберите этот ящик, иначе я вам устрою такие неприятности, что…

Хлопнула дверь. За ней кто-то невнятно выругался. Женщина обернулась, почувствовав твой взгляд.

Сероглазая. Твердо сжатые губы и беззащитные светлые ресницы. Зимнее солнце в волосах.

– Извините, – она устало потерла переносицу, – мы вас разбудили? Как вы себя чувствуете?

Ты чуть не рассмеялся, помнишь, Меняла? Откуда она взялась, такая ясная, в зачуханной областной больничке?

Муниципальный жилой дом

Москва, улица 3-я Парковая,

23 сентября, среда, 20.32

– Сергей, Москва уже. Приехали, – Алексей легко потряс спутника за плечо. Электричка стояла у платформы Курского вокзала.

– Ага. Где та мелкая живет?

– В Измайлове.

– Веди. Люди готовы? Ты в них уверен?

Алексей кивнул, приноравливаясь к широкому шагу Виноградова.

– Абсолютно?

– Абсолютно. Это монахи и люди, чем-то обязанные Пустыни. Они сделают все, что ты говорил, и не станут задавать вопросов.

Нужный дом оказался типовой многоэтажкой напротив Измайловского парка. На звонок монаха открыли почти сразу: ждали. Из глубины квартиры потянуло застоявшимся лекарственным духом.

– Отец Алексей! – измученная ожиданием женщина схватила священника за рукав. – Я уже и не… – она замолчала, заметив на лестничной площадке постороннего. – А это… это с вами?

Геомант стоял, подпирая стену, засунув руки глубоко в карманы, и на открывшуюся дверь даже не повернул головы – так и смотрел куда-то в угол.

– Да. Он поможет.

В бессознательном жесте женщина прижала руки к груди. В ее представлении угрюмый, опасный на вид тип никак не мог быть последней надеждой.

– Окна откройте, – бросил тип. – В этой вони и здоровый сдохнет. И дверь тоже. Можете хоть лечь поперек порога, но чтобы дверь всю ночь была открыта.

В глазах женщины появился ужас.

– Отец Алексей… – беспомощно прошептала она.

Алексей только вздохнул.

– Сделай, что он говорит. Все в точности, тогда твоя дочь будет здорова. Мы можем войти?

По маленькой двушке геомант прошелся, как торнадо. Открыл все окна, вывернул лампочку из торшера, забрал из ящика на кухне вилку. Зубной пастой нарисовал на дверце холодильника несколько символов – Алексей узнал виденные в книгах изображения, но для него они не несли ни смысла, ни магии.

В детской Сергей расставил вдоль стен все стулья и табуреты, найденные в квартире. На секунду задумавшись, поменял местами плюшевую рыжую собаку и лохматого зайца. Снова замер, словно прислушиваясь к чему-то, что мог слышать только он. Приоткрыл дверцу книжного шкафа, тщательно отмерив угол. И присел перед диванчиком, на котором спал тяжелым сном безнадежно больной ребенок.