Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

• Название: Убитая в овечьей шерсти
• Автор: Найо Марш
• Издательство: РИПОЛ КЛАССИК
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-7905-0808-1

Все эти люди жили в доме миссис Рубрик, и у каждого из них нашлось бы достаточно причин, чтобы убить ее:

Дуглас Грейс и Фабиан Лосс — ее племянники, которые вели секретную работу над новым видом противовоздушного снаряда.

Урсула Харм — подопечная миссис Рубрик, влюбленная в Фабиана (браку с которым ее опекунша яростно противилась).

Теренция Линн — секретарша миссис Рубрик, вызывавшая явное восхищение со стороны ее супруга…

Кто же на самом деле убил ее?

---

Итак, Дуглас приехал в Маунт Мун, и почти сразу молодые люди начали совместную работу в мастерской. Фабиан заметил несколько кисло, что с самого начала между Урсулой и Дугласом возникло некоторое поле притяжения. «Конечно, Флосси делала все возможное, чтобы его укрепить. Она просто из кожи вон лезла. Прогулки к Большой тропе! Искусная расстановка сил! Она была виртуозна, как Томми Джонс на отборочном пункте. Урси и Дуглас — направо, Терри, дядя Артур и я — налево. Это делалось совершенно откровенно. Однажды вечером, накануне ее поездки на север, когда ее махинации были особенно очевидны, дядя Артур назвал ее Пандорой, но она не поняла намека и отнесла шутку на счет своего багажа.

Через некоторое время Фабиан решил, что ее усилия возымели действие, и попытался приучить себя к этой мысли. Ему становилось не по себе — Урсула и Дуглас обменивались интимными взглядами, многозначительными шутками, любезностями.

Я старался подольше продержать Дугласа в мастерской и тогда мог быть уверен, что они не вместе. Я стал подлым и скрытным, хотя и старался с этим бороться, и я думаю, никто этого не заметил».

И, наконец, однажды, когда к Фабиану вернулась теперь уже эпизодическая головная боль, между ним и Урсулой произошла сцена. «Смешная сцена, — уточнил он, нежно глядя на девушку, — не стоит описывать ее. Мы вели себя, как в романе викторианской эпохи». «А я кричала и плакала и сказала, что если я раздражаю его, то незачем было затевать этот разговор. А потом, — продолжала Урсула, — мы объяснились и, казалось, наступил рай».

— Но на этом уровне трудно удержаться долго, — внес ноту скепсиса Фабиан. — Я спустился на землю и вспомнил, что любовные игры — не по моей части и спустя десять минут совершил акт самопожертвования и просил Урси забыть обо мне. Она сказала «нет». Мы поспорили, как именно, легко догадаться по контексту. Я сдался, конечно. Я вообще не силен в героике. Короче, мы договорились, что я снова покажусь доктору и буду следовать его советам. Но мы приняли решение без ведома нашей любезной Флосси.

Фабиан подошел к камину и, засунув руки в карманы, поднял глаза к портрету тети.

— Я говорил, что она была хитрее стаи обезьян? Это не совсем точно. Она была проницательна. Например, у нее хватило такта, чтобы не говорить с Урси обо мне, и, что примечательно, она не затрагивала с Урси и тему Дугласа. Видимо, она выражалась туманно, романтическими намеками. Она умела быть достаточно тонкой. Пара ссылок на Беатриче и Бенедикта, затем скромное упоминание о том, как она была бы счастлива, если бы… и вовремя меняла пластинку. Что-то в этом духе, не так ли, Урси?

— Но она и вправду была бы счастлива, — задумчиво произнесла Урсула. — Она так любила Дугласа…

— Меня она не особенно жаловала. Из всего услышанного, мистер Аллейн, можно сделать вывод, что моя популярность пошла на убыль. Я недостаточно активно поддакивал Флосси, я без особого энтузиазма относился к ее бесконечным ограничениям, и ей не нравилась моя дружба с дядей Артуром.

— Это вздор, — возразила Урсула, — честное слово, дорогой, это чистейшей воды вздор. Она говорила мне, как ее радует, что Артур общается с тобой.

— О, святая наивность! Конечно, говорила. Но ей это очень не нравилось. Это не входило в систему Флосси, это было что-то такое, куда ее не впускали. Я очень любил дядю Артура. Он был словно хорошее вино, сухое, с благородным букетом. Не так ли, Терри?

— Ты отклоняешься от темы, — произнесла Теренция.

— Верно. После того как мы с Урси приняли решение, я старался внешне быть спокойным и ровным, но, кажется, мне это плохо удавалось. Меня раскусили. Я боюсь, — неожиданно сказал Фабиан, — что все это очень личное и неинтересно окружающим, но что поделаешь. В общем, Флосси что-то уловила. Этот ее взгляд! Его можно представить, глядя на портрет. Он вроде бы не выражал ничего особенного, но чувство, что тебя застигли со шпаргалкой в руке, все равно возникало. Урси была искуснее меня. Кажется, она тебе неплохо подыгрывала, Дуглас, во время обеда?

Огонь в камине горел низко, и за спиной Дугласа находилась керосиновая лампа, но Аллейну показалось, что он покраснел. Он погладил усы и сказал легко и игриво:

— Я думаю, Урси и я неплохо понимали друг друга. И мы оба знали нашу Флосси.

Урсула заерзала.

— Нет, Дуглас, — сказала она, — это не совсем так. Я имею в виду… Впрочем, это неважно.

— Продолжай, Дуглас, — сказал Фабиан насмешливо. — Будь паинькой и прими лекарство.

— Я говорил сотню раз, что не понимаю, во имя чего мы демонстрируем мистеру Аллейну свое грязное белье!

— Но, Боже мой, не лучше ли постирать его пускай публично, чем прятать с глаз долой, по-прежнему грязное, в своих комодах? Я убежден, — решительно возразил Фабиан, — что только распутав эту историю, разобравшись во всех нюансах и обстоятельствах, мы сумеем узнать правду. И, в конце концов, именно это белье абсолютно чистое. Просто довольно комичное, как кальсоны мистера Робертсона Эара.

Урсула хихикнула.

— Продолжай, Дуглас. Подстрекаемый Флосси, ты совершил официальный заход в сторону Урси в тот самый день, не так ли?

— Я просто хочу пощадить Урси…

— Нет, — возразил Фабиан, — вперед, Дуглас, ты хочешь пощадить себя, старина. Я думаю, подоплека была такая: Флосси, заметив мое волнение, сказала тебе, что пора действовать. Дуглас, ободренный поведением Урси за обедом (ты немного перестаралась, Урси) и вдохновляемый Флосси, сделал предложение и получил отказ.

— Я надеюсь, ты был не очень обижен, Дуглас? — мягко спросила Урсула. — Я хочу сказать, все это было так поспешно, не так ли?

— Ну да, — сказал Дуглас. — Конечно. Я имею в виду, что…

— Брось, — добродушно посоветовал Фабиан. — Разве ты вообще был влюблен в Урсулу?

— Естественно. Иначе бы я не просил ее стать моей женой… — начал Дуглас и чертыхнулся.

— А почему бы наследнику с благословения богатой тети не повести себя как мужчине? Остановимся на этом, — изрек Фабиан. — Урси сказала свое слово, и Дуглас воспринял это героически, и Флосси вызвала меня на ковер.

Сцена, разыгранная здесь, в кабинете, была отвратительна. Флосси, пояснил Фабиан, умудрилась придать ей крайне неловкий вид. Она провещала холодным, сдавленным голосом:

— Фабиан, боюсь, то, что я должна тебе сообщить, очень серьезно и крайне неприятно. Я сильно расстроена и горько разочарована. Я думаю, ты знаешь, что меня так сильно расстроило?

— Я боюсь, что пока не догадываюсь, тетя Флосси, — бодро ответил Фабиан, испытывавший глубокие внутренние опасения.

— Если ты подумаешь немного, Фабиан, я думаю, совесть подскажет тебе.

Но Фабиан отказался играть в эту дурацкую игру и упрямо не приходил ей на помощь. Флосси растянула длинную верхнюю губу, и уголки ее рта скорбно опустились.

— О Фабиан, Фабиан, — произнесла она трагическим голосом и после бесплодной паузы добавила: — А я так тебе доверяла. Так доверяла!.. — Она закусила губу и горестно закрыла глаза. — Ты отказываешься мне помочь. Я думала, это будет не так тяжело. Что ты сказал Урсуле? Что ты наделал, Фабиан?

Все это нестерпимо действовало ему на нервы, но он ответил ровным голосом:

— Боюсь, я сказал Урсуле, что люблю ее.

— Ты осознаешь, что это недопустимо? Какое ты имел право так говорить с Урсулой?

На это был только один ответ.

— Никакого, — сказал Фабиан.

— Никакого, — подхватила Флосси, — никакого, ты понимаешь? О Фабиан!

— Урсула отвечает на мою любовь взаимностью, — произнес Фабиан, получая некоторое удовольствие от этой старомодной формулировки.

Кирпично-красные пятна выступили над скулами Флосси. Она, наконец, отбросила свой мученический вид.

— Чушь! — выпалила она резко.

— Я знаю, что в это трудно поверить, но это ее слова.

— Она ребенок. Ты пользуешься ее юностью.

— Это смешно, тетя Флоренс, — откликнулся Фабиан.

— Она жалеет тебя, — жестоко уронила Флосси. — То, что она испытывает к тебе, — жалость. Ты играешь на сочувствии к твоей болезни. Вот что это такое. Жалость, — произнесла она с таким видом, словно изрекала нечто оригинальное, — бывает похожа на любовь, но это не любовь, и ты повел себя очень нещепетильно, взывая к ней.

— Я ни к чему не взывал. Я согласен, что не посмел бы жениться на Урсуле. Я так ей и сказал.

— Это очень разумно с твоей стороны, — ответила она.

— Я сказал, что о помолвке не может быть и речи, если мой доктор не объявит меня здоровым. Уверяю вас, тетя Флоренс, я вовсе не желал бы, чтобы Урси выходила замуж за развалину.

— Да если бы ты даже был здоров как бык, — заорала Флосси, — вы бы и тогда совершенно не подходили друг другу!

Она углубилась в эту тему, перечислив Фабиану недостатки его характера: тщеславие, цинизм, отсутствие идеалов. Она подчеркнула разницу в их положении. Фабиану наверняка известно, что Урсула имеет собственный доход, а после смерти дяди будет очень состоятельна. Фабиан сказал, что согласен со всеми доводами, но решать должна Урсула. Он добавил, что если установка Икс оправдает их ожидания, его финансовое положение улучшится и он сможет рассчитывать на постоянную работу, узкоспециализированную и экспериментальную. Флосси уставилась на него. «Казалось, — сказал Фабиан, — что она вот-вот выпадет в осадок».