Майкл Муркок - Древо скрелингов

• Название: Древо скрелингов
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Фэнтези

Ульрика похищают индейцы, и Оуна отправляется на его поиски. Эльрик в то же время ищет в альтернативной средневековой Европе человека, который создал первый Черный клинок. В своих странствиях он встречает инкарнацию Гейнора и отправляется вместе с ним в Северную Америку. Оуна также перемещается в Америку, где встречает Айанавату – индейского вождя, которого Лонгфелло воспел в своей поэме под именем Гайавата. Постепенно все дороги сходятся у мирового Древа, и там начинается битва, определяющая, будет дальше существовать Мультивселенная или нет… Также в романе: Клостерхейм, Сепирис, принц Лобковиц, мировой змей и другие…

---

Угощение было обильное. Женщины и девушки ставили перед нами миску за миской, и вскоре воцарилась пиршественная атмосфера.

Клостерхейм пытался развеять сомнения Ипкаптама, который, продолжая хмуриться, нанес на лицо еще несколько мазков краски. Когда Клостерхейм предложил удалиться в хижину совета и обсудить предстоящий поход, шаман покачал головой, указал на мой меч и несколько раз произнес слово "какатанава". Он явно не хотел, чтобы я участвовал в беседе. Клостерхейм заспорил с ним, но Ипкаптам встал и отвернулся, швырнув на землю небольшую сумочку, которая была приторочена к его запястью. Я понял это так, что он не желает делиться с нами своей мудростью.

"Какатанава!" Я вновь услышал это слово, брошенное мне, словно ругательство. Клостерхейм заговорил с Ипкаптамом- грубо, повелительно, и, по всей видимости, сумел воззвать к его здравому смыслу. Два Языка сердито смотрел на него, но слушал. Потом он кивнул.

Потом бросил на Клостерхейма еще один сердитый взгляд и вернулся к столу, поглаживая пальцем свой шрам. Он поднял свою сумочку и указал на типи, стоявшее отдельно от других неподалеку от рощицы деревьев и нагромождения камней. Он заговорил серьезным тоном, подчеркивая свои слова энергичными взмахами рук.

Проворчав что-то себе под нос, Ипкаптам подозвал женщин, стоявших рядом, после чего отдал приказ группе воинов. Потом он жестом велел нам идти следом и, продолжая хмуриться, нехотя отправился к большой хижине.

– Это хижина совета,- криво ухмыляясь, сказал Клостерхейм.- Их городская мэрия.

Мы с Гуннаром двинулись за Клостерхеймом и его другом к хижине совета. Я понял, что нам предстоит подготовка к нападению на Золотой город. Наши клинки остались на попечении людей Гуннара. Их превосходство в оружии было подавляющим, и они могли не бояться каких-то там "скрелингов".

Однако я входил в жилище шамана с неприятным чувством, что меня здесь всего лишь терпят.

Глава 12. Видения в хижине

Ты не спрашивай про имя,

Кто, откуда и кем был я.

Но останься и послушай,

Речь и музыку послушай

Как я грезил сон прекрасный,

Грезил, как творят все вместе,

Мир творят свой и законы,

И вигвамы ставят рядом.

Видел дух людей могучих,

Что искать пойдут по миру,

Правду гор искать высоких,

Мудрость у лесов дремучих

И видений у пустыни.

А найдя, нести их к дому.

Мы раскурим трубку мира,

Трубка говорить позволит,

Вспомнить доблесть, добродетель.

Красной трубки дух расскажет

Сны благие и деянья.

Оратор пусть себя увидит,

Увидит слушающий братьев,

Сестёр и матерей услышит,

Пускай услышит духов неба,

Обитателей лесов.

Легенды наши будут вечны

Про уменье и удачу,

Как она являлась Зайцем,

Как умчался Черный Ворон,

Как Медведь был беспокоен,

Как в Войне с врагом сходились.

Я скажу, что все мы братья,

Я скажу о снах великих,

Дым вдыхая красной трубки

У. С. Харт, "Хобовакан"

В большом типи было очень жарко, и лишь некоторое время спустя мои слабые глаза привыкли к полумраку. В центре хижины я увидел алые угли, вокруг которых были разбросаны груды звериных шкур. По ту сторону огня лежала еще более высокая куча мехов, прикрытая белой кожей и оплетенная ивовыми прутьями, которые образовывали нечто вроде трона. Я решил, что это место Ипкаптама.

Некоторые шкуры были сняты с незнакомых мне животных, вероятно, местных видов. В воздухе витал аромат разнообразных трав. От костра, в котором нагревались несколько округлых камней, шел густой дым, лениво поднимавшийся к отверстию в крыше типи. Я чувствовал запах дубленой кожи, животного жира и влажного меха. Также мне чудился запах раскаленной стали.

Я спросил Клостерхейма, обязательно ли нам совещаться в такой неуютной обстановке, но он заверил меня, что нас ждет увлекательное и поучительное зрелище. Гуннар раздраженно заявил, что, знай он, чем все обернется, силой принудил бы скрелингов помогать нам. Должно быть, выражение его голоса подсказало Ипкаптаму, о чем идет речь, и он едва заметно улыбнулся. На мгновение я поймал его понимающий взгляд.

Как только мы вошли в хижину, ее полог плотно задернули и температура значительно возросла. Памятуя о том, что жара плохо сказывается на мне, я собрался с силами, но у меня уже начинала кружиться голова.

Клостерхейм сел слева от меня, Гуннар – справа. Шаман устроился напротив. Мы, собравшиеся в этой хижине из бизоньей шкуры, являли собой весьма странную компанию. На подпорках типи висели связки высушенных насекомых и трав с отталкивающим запахом. Я знавал и худшие способы приобщения к мудрости миров грез, но они, по крайней мере, не были сопряжены с таким мерзким благоуханием. Однако происходящее казалось мне знакомым. Мой мозг не мог либо не желал вспомнить, когда и где я участвовал в подобном совещании. Головной убор из белых перьев, ожерелья из бирюзы и малахита, медные браслеты и знахарская сумка с ее содержимым придавали Ипкаптаму внушительный вид. Он смутно напоминал мне Прародителей, богов, которые говорили со мной в Саду Дьявола. Я тщетно пытался припомнить их слова. Пригодятся ли они мне здесь?

Шаман достал большой плоский барабан и принялся медленно, размеренно бить в него. Из глубин его груди послышался звук песни. Она предназначалась не для наших ушей, а для духов, которые должны были помочь нам в осуществлении этого сеанса. Добрая половина слов и звуков, произносимых Ипкаптамом, были недоступны даже для моего весьма тонкого слуха.

Клостерхейм склонился над костром и плеснул на камни водой. От них с шипением повалил пар, и речетатив Ипкаптама стал громче. Я всеми силами старался заставить себя дышать глубоко и ровно. Шрам на щеке и губе индейца, до сих пор казавшийся мне бесформенным, начал приобретать определенные очертания. Из-под его лица проглянуло другое – злобное, наводящее на мысль о насекомом. Я пытался вспомнить, что мне об этом известно. Меня подташнивало, кружилась голова. Принадлежат ли пукавачи к племени людей? Или их раса попросту приняла человеческий облик? По словам Клостерхейма, в здешних местах было немало подобных многоликих созданий Уже почти потеряв сознание, я вдруг пришел в себя, уловив перемену в голосе Клостерхейма. Он заговорил словно монах, по-гречески нараспев рассказывая историю пукавачи и их сокровищ. Он подбросил топливо в огонь и раздувал его, пока камни не засветились красным, потом плеснул в костер водой. Вновь взвилось пламя, отбрасывая тени и раскаляя воздух до такой степени, что у меня начали смешиваться мысли. Почти все мои силы уходили на то, чтобы не лишиться чувств.

Барабанный бой, ритмичное пение и загадочные слова начинали гипнотизировать меня. Я терял контроль над собой. Меня охватило неприятное чувство, будто бы я когда-то уже переживал нечто подобное, но эта мысль вместе с тем отчасти укрепила мою волю. Я надеялся, что испытываемые мной неудобства послужат высшим целям.

За годы ученичества, когда я был молодым, мне не раз доводилось участвовать в таких ритуалах. Поэтому я без сопротивления окунулся в черную бездну покоя, жары, теней, монотонного пения и барабанного боя. Я сказал "бездну", потому что происходящее более всего напоминало смерть. В такие мгновения мы расстаемся со всем суетным и материальным. Мы сталкиваемся со своей собственной алчностью и жестокостью, причем так, как если бы мы были их жертвами. Нами овладевает раскаяние и стыд, мы проникаем в самые глубины собственной души и словно судим самих себя. Возникает своеобразная психологическая спираль, в которой мы перерождаемся, возвращая себе чистоту бытия, входим в состояние, в котором нам доступны видения и откровения, почти всегда являющиеся результатом подобных процедур.

Извинившись за то, что племя лишилось своей ритуальной курительницы из красного камня, Ипкаптам достал большую трубку и разжег ее угольком, выхваченным из костра. Он обратился к четырем странам света, начиная с востока, и, выдыхая дым, произнес несколько слов на непонятном мне языке. При этом он держал трубку чубуком кверху. Потом он вновь заговорил, выпуская дым, и передал трубку Клостерхейму, который, судя по всему, знал, как с ней следует обращаться.

Ипкаптам заговорил о великом прошлом племени. Звучным голосом он рассказывал о том, как Великий дух создал его народ в глубинах земли.

Самые первые существа были высечены из камня. Они были сонными и медлительными. Они в свою очередь сотворили людей, которые выполняли их поручения, а также великанов, пресекавших мятежи.

Люди бежали от великанов в другую страну, в страну пукавачи.

Пукавачи были малы ростом и слишком слабы, чтобы сопротивляться, поэтому они ушли под землю. Великаны не стали преследовать высоких людей, а люди не стали преследовать пукавачи, и вскоре те помирились с людьми и с великанами.