Андрей Горохов - Музпросвет

• Название: Музпросвет
• Автор: Андрей Горохов
• Издательство: Ad Marginem
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2003
• ISBN: 5-93321-059-5

Первая краткая история современной музыки после рок-н-ролла, написанная по-русски. Семидесятые, восьмидесятые, девяностые и нулевые. Базовые стили от регги до easy listening, от техно до транса, от индастриала до пост-рока с остановками в фанке, диско, трип-хопе, драм-н-бейсе, хаусе и др. Ключевые термины новой музыкальной реальности, история «новой волны», рождение электроники и диджейства, портреты музыкантов, совершивших революцию в звуке и способах его записи, фрагменты интервью с Ли «Скретч» Перри и участниками группы Kraftwerk. Все это в авторской книге кельнского музыкального критика, ведущего передачи на «Немецкой волне», Андрея Горохова.

---

В случае с «Нирваной» миф о боли души молодого поколения, которую можно выразить только грубыми гитарными риффами, еще функционировал. Но функционировал только в качестве мифа, раскручиваемого средствами массовой информации. Гранж-группы, пережившие «Нирвану», как, скажем, Smashing Pumpkins, имели возможность убедиться, что у молодого поколения душа уже почему-то не болит. А истории о психических травмах, о разрушенных надеждах, о надрывах, депрессии и паранойе, об одиночестве и наркотиках и тому подобных вещах от музыкантов требуют средства массовой информации, позиционирующие рок на музыкальном рынке. То есть вокруг рока в интересах его маркетинга искусственно создается ореол грязной психореальности, и музыканты должны соответствовать имиджу «из последних сил вопящих у бездны на краю».

А без претензии на аутентичность и искренность рока быть не может. Что остается? Саунд-дизайн.

То, что в середине 90-х было названо построком, проще всего было бы охарактеризовать как гибрид эмбиента и инструментального рока.

Главным музсобытием середины 90-х была битва за преодоление пропасти между пафосным стадионным роком и бухающим эсид-хаусом. Построк — более изящный и акустически интересный вариант того же самого хода: гибрид монотонной электроники и неагрессивной инструментальной рок-музыки.

В 1996 году вышел альбом «Millions Now Living Will Never Die» чикагской группы Tortoise. Восторгу критиков не было предела, минимал-рок без вокала пошел на ура. Более того, продукция Tortoise якобы окончательно отменила выдохшуюся и погрязшую в бесконечных клише рок-музыку. Tortoise были торжественно объявлены построком. Отныне навсегда покончено с песнями-припевами, с бесконечным пафосом, с тремя постылыми гитарными аккордами. Рок-музыка больше не нуждается в гитарах, интерес по ходу развития композиции может поддерживаться и другими — чисто музыкальными средствами. Волшебными словами были «даб», «минимализм» и «джаз».

Даб означал не просто массу баса и медленными толчками идущий вперед грув. Под дабом имелась в виду технология, применявшаяся на Ямайке в начале 70-х: записать музыку на пленку, а потом обработать эти пленки так, как будто никаких живых музыкантов никогда в природе и не было. Чем-то подобным занимались и кельнские хиппи из группы Can, мода на которых тоже как бы сама собой подоспела.

Минимализм означал переход к новому принципу композиции. Ритмические фигуры менялись крайне медленно, музыка производила статичное впечатление, но на месте при этом не стояла. По сравнению с однослойным трехаккордовым роком в построке оказалось значительно больше музыки.

Одновременно перенос акцента с гитарных аккордов, которые можно сравнить с лопатой, кидающей глину, на движущиеся относительно друг друга легкие слои ударных инструментов означал сближение с лагерем электронной музыки. Записи Tortoise (во всяком случае — некоторые пассажи) звучали как эмбиент.

Третье волшебное слово — «джаз» — применялось в том смысле, что Tortoise много импровизируют, а их саунд местами очень напоминает такое явление, как cool jazz.

С джазом разобрались быстрее всего. Чикагские музыканты пояснили, что во время своих концертов они ничуть не импровизируют, а играют то, что разучили. И вообще импровизация их музыке вовсе не свойственна. Их музыка придумана, сочинена, выстроена. И ритмически она на джаз не похожа. Неужели музкритики могли так ошибиться? Несложно догадаться, что дело было вовсе не в саунде вибрафона и не в огромном портрете Джона Колтрейна, который висел в чикагской студии Tortoise и аккуратно присутствовал на большинстве фотографий группы, а в том, что музкритикам была дорога утопия синтетической музыки, с одной стороны, укорененной в традиции, а с другой — преодолевающей разобщенность и клише отдельных стилей: рока, джаза, техно, авангарда.

Tortoise были избавителями от гнусного настоящего, музыкой будущего и одновременно — сугубо ретро-явлением, чем-то хорошо знакомым и понятным.

Моментально обнаружилось, что кельнско-дюссельдорфский дуэт Mouse On Mars тоже относится к этой же струе. Правда, Mouse On Mars называли не пост роком, а неокраутом. Электронная группа Mouse On Mars звучала на редкость неэлектронно, процедура изготовления техно применялась к звукам вполне естественного происхождения, мы уже встречали этот ход, когда речь шла о том, что из «электронной музыки для слушания» исчезли синтетические барабаны.

Mouse On Mars были шагом из техно-лагеря в сторону инструментального рока.

Tortoise были шагом навстречу.

В последней трети 90-х группы, которые занимаются самосемплированием (то есть записывают свою живую музыку на компьютер или семплер, режут ее на части, зацикливают их, играют на этом фоне, режут записанное на части и так далее) стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Более того, подобного рода практика вдруг оказалась единственным способом выживания музыкальных коллективов в эпоху электронной музыки.

Надо заметить, что подыгрывать магнитофону — это обычное дело в студийной практике, рок-музыка именно так всегда и записывалась. Новизна ситуации состояла в том, что сегодня новая музыка таким образом сочиняется и одновременно записывается — сочинение и запись больше не могут быть разделены, процедура изготовления музыки состоит в самосемплировании.

Такое положение дел тоже, разумеется, было названо построком.

С одним, правда, «но».

На компьютере можно изготовить довольно причудливые аудиозаграждения из какого угодно аудиоматериала, и если мы применим в качестве исходного сырья звуки барабанов и гитар, то результат, наверное, автоматически окажется построком? Нет.

Несмотря на все усилия критиков размазать границы понятия, построк все-таки ассоциировался со вполне определенным саундом, с саундом Tortoise образца 96-го — холодным и бесстрастным. Инструментальная музыка эпохи минимал-техно.

Найти истоки такого саунда оказалось очень легко, к электронной музыке они отношения не имели, рок самостоятельно дошел до такой жизни. Созданная в 90-м британская группа Stereolab занялась минималистическим, почти инструментальным роком с большим количеством аналоговых синтезаторов. Минимализм заключался не только в монотонном и довольно небогатом стуке ударных, но и в навязчивой гитарной партии, которая состояла, как правило, из одного-единственного аккорда. В начале 90-х критики называли это дело ambient boogie и вспоминали такие группы, как Velvet Underground, Can и Neu!.

Истоки Tortoise уходят в чикагский рок-андеграунд или, шире, в инди-рок 80-х. В 80-х мы обнаруживаем практически инструментальный рок крайне влиятельной группы Sonic Youth и лейбла SST. На кого они ориентировались? На Can и Neu! Огромное влияние на Tortoise и на многих других оказали два практически инструментальных альбома группы Slint, вышедшие в 88-м и 91-м.

В первой половине 70-х немецкие группы Can, Kraftwerk и Neu! звучали уже как настоящий построк. Совсем не электронный альбом «Kraftwerk 2» (1972) — вполне построковый. После него Kraftwerk сдвинулись в электро-минимализм, а группа Neu! созданная гитаристом Михаэлем Ротером, которого уволили из Kraftwerk, занялась рок-вариантом той же самой формулы.

Can и Neu! сделали следующий шаг после Velvet Underground: редуцировать музыку до минимально необходимого, то есть оставить один гитарный аккорд, одну ноту баса, одну ритм-фигуру и долго-долго это с минимальными сдвигами повторять.

A Velvet Underground — это уже конец 60-х, первая антирок-группа, смерть поп-музыки, остановка всякого движения, занудливость как средство эпатажа, тиражирование как эрзац художественного процесса… у поп-артиста Энди Уорхола — идейного вдохновителя Velvet Undeground — было много замечательных идей. Таким образом, в конце 60-х появился не только рок с его саундом, но и идея, как должен звучать антирок, контррок, построк.

Как это неоднократно случалось в 90-х, специфический саунд очень быстро выработал свой ресурс. Сегодня клише почему-то стали очень быстро приедаться — как в техно и роке, так и в построке. Такие американские группы, игравшие когда-то построк, как Тгаns Am, Him, Ui, Labradford, Gastr Del Sol, уже не воспринимаются как передний край чего бы то ни было. Нынешние Tortoise — тоже явно не группа будущего. Британское трио Add N to (X), пару лет назад заявившее о себе в качестве остроумной альтернативы американской минимал-насупленности, заметно банализировало свой саунд.

Что же, ничего нового и интересного в этой сфере не происходит? Происходит, происходит… Австрийское трио Radian демонстрирует, пожалуй, наиболее интригующий, кошмарный и интенсивный построк из имеющегося в природе. Radian — это настоящая группа: ударник, клавишник, басист. Барабаны звучат довольно натурально, бас тоже можно опознать, но все остальное — сухой высокочастотный нойз. Ни рева, ни грохота нет, но и компромиссов — тоже. При этом Radian играют, определенно, рок: в нескольких треках очевиден довольно блюзовый нойз-рифф (надеюсь, Джон Ли Хукер не переворачивается в гробу от моего излишне широкого взгляда на вещи).