Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 1

• Название: Прекрасная толстушка. Книга 1
• Автор: Юрий Перов
• Издательство: Столица-Принт
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-98132-001-X, 5-98132-002-8

Героиня нового романа известного писателя и киносценариста Юрия Перова и впрямь красавица с пышными формами, пользующаяся необыкновенным успехом у мужчин. Среди ее поклонников зловещий Берия и вор "в законе", знаменитый футболист и великий тенор, космонавт и скульптор с мировым именем… По сути дела любовная эпопея Марии — это история нашей страны 50-х — 80-х годов.

---

Ты сегодня постигла самую главную тайну любви. Она в самоотречении. В полном забвении себя…

Она меня убедила…

20

Проснулась я оттого, что страшно затекла и совершенно онемела рука. Я скосила глаза и то, что увидела, напугало меня. На руке лежала голова незнакомой мне женщины с ненасытным, воспаленным и оттого потерявшим свои очертания ртом, со спутанными темными волосами и резкими, хищными чертами бледного лица. С трудом я узнала в этой женщине Веронику.

Стараясь не разбудить ее, я тихонько вытянула руку из- под ее головы. Она застонала, страшно заскрипела зубами во сне и, перевернувшись на другой бок, громко задышала, пристанывая на каждом выдохе.

Отчего-то мурашки поползли по моей спине. Я выскочила в ванную и, пустив холодную воду, долго стояла под колючими струями душа. Потом чистила зубы. Зубной щетки у меня с собой не было, и поэтому я долго с каким-то остервенением терла их пальцем, выдавив на него полтюбика зубной пасты «Мятная». Но и это не дало ощущения свежести и чистоты. Мне показалось, что я утратила его навсегда.

В куче несвежего тряпья, наваленного на стиральную машину, я отыскала свое белье и сарафан, в котором вчера утром приехала в этот дом. Оделась. На цыпочках вышла из ванной и чуть не вскрикнула от страха. В дверях, ведущих в гостиную, с грудой грязных тарелок в руках стояла тетя Груша и в упор с холодным презрением смотрела на меня.

Под этим взглядом я втянула голову в плечи и попятилась по направлению к прихожей, там схватила свои босоножки и, не надевая их на ноги, выскочила на лестничную площадку, даже не захлопнув за собой дверь.

Только спустившись на два или три лестничных пролета, я услышала щелчок замка и надела босоножки.

На улице я обнаружила, что оставила там сумочку и у меня нет ни ключей, ни копейки денег на дорогу. Потом я вспомнила, что оставила там и свои шикарные туалеты и заработанные мною деньги, которые я еще не получила и о которых даже не вспоминала все это время…

Это почему-то дико рассмешило меня. Я расхохоталась так, что на меня стали оглядываться прохожие, и пошла домой пешком.

После смерти бабушки, когда осталась одна, запасную связку ключей я всегда держала у Иры, соседки по лестничной клетке.

21

Через несколько часов, когда я, еще раз приняв душ, тщательно щеткой почистив зубы и сменив белье, валялась с закрытыми глазами на диване, раздался телефонный звонок. Я знала, что это звонит Вероника, но долго не снимала трубку. Я очень не хотела никаких выяснений отношений, никаких вопросов. Да и не знала, что сказать…

Почему я на это пошла? Почему сбежала утром? Почему в ванной позволила себе так возбудиться? Ведь я тогда еще знала, где край и гибель, почему же я пошла туда? И погибла ли? Смогу ли я забыть эту ночь? И куда делась моя восторженная, романтическая любовь школьницы к своей учительнице?

А она упрямо продолжала звонить, давая мне понять, что я не ошиблась, что это именно она звонит и точно знает, что я дома. Что в конце концов я подниму трубку и объясню, почему не хочу ни видеть, ни говорить с ней. Почему, несмотря на бесконечное мытье и чистку зубов, ко мне не возвращается ощущение свежести?

Телефонные звонки звучали настойчиво и выразительно, как слова. Сперва вопросы, потом укоры, потом уговоры… Но этих телефонных слов я не боялась. Я боялась ее тихих и точных слов, всегда попадающих в цель. Против этих слов у меня не было защиты…

И все-таки я сняла трубку.

— Доброе утро, — сказала Вероника таким голосом, каким разговаривала со своими любимыми аспирантами. — Ты что, была в ванной?

— Да… — пролепетала я, чувствуя, что цепенею от ее голоса, как кролик от взгляда удава.

— Я так и подумала… Как ты попала домой?

— У соседки были мои запасные ключи.

— Разумно, — одобрила она. — Ты, надеюсь, помнишь, что мы с тобой еще не рассчитались? И, кроме того, ты у меня забыла костюм и бархатное платье…

— Разве?.. — по-идиотски спросила я.

— Да… — тихонько засмеялась она, — так мы с тобой далеко пойдем, дорогая… Какое счастье, что второй защиты не будет, а к выборам в академики я уже ничего, кроме кефира, пить не буду… Ну хорошо, ты приходи в себя, побольше пей чего-нибудь кислого и свари себе крепкого куриного бульончика, а я убегаю по делам, а то с этой защитой я всю текучку забросила… Твои вещи и деньги тебе подвезет шофер. Звони, когда отойдешь…

22

До сих пор не понимаю, как она сумела перевернуть ситуацию? Мы с ней не расстались, но и прежней близости между нами уже не было. Я, разумеется, имею в виду чисто человеческую, дружескую близость. А о тех отношениях мы с нею ни разу с тех пор не заговаривали.

Она своим необыкновенным чутьем совершенно точно поняла мое к этому отношение и все-таки сумела выпутаться из этой, казалось бы, совершенно безнадежной ситуации.

Вскоре она, как и собиралась, уехала за границу и привезла оттуда мне кучу милых пустячков. Впрочем, как потом выяснилось, точно такие сувениры она подарила Элле и еще одной их общей подруге.

Я ей еще много шила, но уже у себя дома. Перед первой примеркой я сильно напряглась, но все прошло без эксцессов, словно ничего и не было. И я еще раз поразилась ее силе воли и выдержке…

Она вскоре овдовела. Дети подросли и вместе поступили в Институт международных отношений. Причем старший специально подождал один год, чтобы они с братом могли учиться на одном курсе. Они были очень славными ребятами и держались повсюду вместе. Этим они, наверное, компенсировали недостаток родительского внимания.

Академиком ее избрали довольно быстро, в начале семидесятых годов. К тому времени она могла пить не только кефир и выглядела прекрасно, не прибавив и не потеряв ни одного сантиметра, так что, создавая ей коллекцию к этим торжествам, я новых обмеров не делала.

На банкете рядом с ней сидела ее любимая ученица, чем- то похожая на меня в молодости. Одежду ученице шила тоже я.

В те же годы прошло много громких политических процессов. Главным экспертом по определению психического состояния диссидентов была Вероника.

Ее бывшая швея Надежда Ивановна до сих пор работает со мной. Мы ей нашли славного мужа, построили кооперативную квартиру. А когда наступила перестройка, оказалось, что это не она у меня, а чуть ли не я у нее работаю в качестве модельера. Она оказалась гением организации, и мы с ней создали огромную фирму по моделированию и производству модной одежды.

В какой-то момент я даже засомневалась: не Ника ли написала это загадочное письмо. Все, что мне предлагалось в нем: деньги, дома, машины, яхты, — она имела. «Гнездышко» свое она отремонтировала, и, по слухам, превосходно. Мне наверняка понравилось бы, с усмешкой подумала я. А от мужского лица она ко мне обращается, чтобы, по обыкновению, запутать меня…

Но очень быстро я отогнала от себя эту игривую мыслишку…

ОДИННАДЦАТЫЙ (1956 г.)

1

Все началось с того, что Таньке в ее шальную голову пришла очередная гениальная идея. Она решила, что мы должны сшить к зиме по каракулевой страшно модной шубке типа манто.

— Сколько можно ходить в бабушкиной дохе? — наседала она на меня.

— Но сейчас же лето, июль на дворе, опомнись! — попыталась урезонить ее я.

— Готовь сани летом, а телегу зимой, — отразила она народной мудростью мои нападки. — К зиме все это будет в два раза дороже.

Изюминка ее плана была в том, что она познакомилась с неким Додиком, который работал начальником почтового вагона на поезде «Москва — Ташкент» Казанской железной дороги.

В свободное от руководства вагоном время Додик занимался тем, что скупал в Москве ковры и отрезы и вез в Ташкент. Там он это выгодно продавал, а на вырученные деньги покупал выделанные шкурки каракуля без печатей. Из этих шкурок его знакомый скорняк подбирал и шил шикарные расклешенные шубы типа манто. Остальное Додик сдавал в меховое ателье, где у него тоже работали знакомые.

Я вяло сопротивлялась. Все мои аргументы против этой затеи, кроме приведенного выше, сводились к пресловутой печати… Дело в том, что на всех шкурках, которые выделы- вались на государственных предприятиях, печать эта стояла, а шкурка без печати на изнанке считалась нелегальной и, стало быть, такая покупка могла вызвать вопросы в известных органах.

Выделка этих шкурок, приобретение, хранение и изготовление из них скорняжных изделий считались незаконными и вели к наказанию различной степени тяжести. Это зависело от характера и размаха твоего преступления. Но конфисковывали эти шкурки или изделие из них обязательно. Когда же дело было поставлено на широкую ногу, то конфисковывалось и все остальное имущество.

— Ты думаешь, что на каждом углу к тебе будет подходить милиционер, задирать подол твоего шикарного манто, отпарывать подкладку и смотреть, есть печати на шкурках или нет? — ехидно спросила меня Татьяна.