Ю. Соколов - Выбери жизнь!

• Название: Выбери жизнь!
• Автор: Ю. Соколов
• Издательство: Диамант
• Жанр: Здоровье
• Год: 1996
• ISBN: 5-88155-111-7

Эта книга является новым пособием по самоизбавлению от вредных привычек — употребления спиртного, табакокурения, переедания, а также от болезней и болячек, многие из которых не поддаются лечению обычным медикаментозным способом. Широко применяя метод коррекции сознания, разработанный ленинградским ученым Г.А.Шичко, автор помог десяткам тысяч людей освободиться от пьянства, алкоголизма, табакокурения, лишнего веса, различных заболеваний.

Данная книга расширяет диапазон возможностей для самостоятельной работы читателя по решению этих проблем во имя собственного здоровья.

---

В другом дневнике я прочел вопрос о заморских фруктах и овощах: можно ли их употреблять в пищу? Знаете, есть мудрая наука — макробиотика, которая рекомендует питаться тем, что произрастает в радиусе трехсот километров от места нашей адаптации, постоянного проживания. Очень симпатичны, даже вкусны фрукты из заморских стран, равно как и овощи. Да вот только нет в них той особой терпкости, что ли, какая присуща плодам, взращенным на земле нашей. И в этом, кстати, я лично не раз убеждался, вкусив, так сказать, с «ихнего огорода». Помню, как жадно я накинулся на клубнику — крупную, спелую, сочную, от изобилия которой ломился иерусалимский базар в пасхальные дни. Велико же было мое разочарование, когда я, распробовав лакомство, не почувствовал специфической, присущей, как я потом выяснил, только нашей ягоде терпкости. Заметно отличаются по вкусу и другие плоды, даже^ картофель, который при этом резко контрастирует с отечественным даже по внешнему виду — габаритностью, яркой желтизной, округлостью…

Как-то в беседе с одним журналистом-международником речь зашла о высоком уровне смертности среди наших дипломатов. И тот выразил очень тогда поразившую меня мысль: уж очень непривычную для организма пищу они потребляют, в то время как иностранные представители в нашей стране весьма редко обращаются к услугам местных продовольственных магазинов — чаще всего им доставляют все, и даже воду, из своих стран. Вот так поступают цивилизованные люди, считающие самым главным достоянием собственное здоровье!

Конечно, я не призываю вас игнорировать вдруг появившееся изобилие заморских продуктов. Но уверен: придет время, когда люди станут более грамотными в вопросах питания, и потребность в заморских продуктах резко упадет. Пока же коммерсанты пользуются нашей дремучестью в вопросах питания и здравоохранения. Взгляните, к примеру, на аптечные полки, уставленные импортными препаратами, рекламируемыми в качестве панацеи чуть ли не от всех болезней… Увы, в действительности все это далеко не так!..

Я очень внимательно читал ваши сочинения на тему «О тех, кого нет рядом». Честное слово, ни один писатель или журналист, наверное, не смог бы так ярко и пронзительно рассказать о людях, которых вы когда-то знали и которых — по разным причинам — теперь нет рядом. «Тема сочинения заставила перелистать всю жизнь, — пишет вчерашний любитель крепко выпить и потравиться никотином. — И с меня будто с живого кожу снимают — от затылка до пяток — вот прямо сейчас, когда пишу эти строки. Ведь из пулемета, наверное, так не выкашивает людей, как эта зараза, прячущаяся под «дружеской» личиной…

Во-первых, нет моего отца: в 43 года от цирроза печени скончался. Перед смертью, буквально за два дня, он впервые в жизни, наверное, очень серьезно и доходчиво сказал мне: «Напрасно, сынок, ты копируешь меня: видишь, куда загнали меня водка и табак… Трудно остановиться, по себе знаю, но ты попробуй, а?». После этого до самых поминок я не притрагивался к алкогольной заразе…

Дружок у меня был — Боря. Почудили мы, покуролесили пацанами. У него батя в тюрьме работал — всегда поддатый ходил и в заначке держал постоянно несколько бутылок. Заначку он в сарае держал, а мы выследили. Наверное, он тогда был в таком состоянии, что долго не замечал, как мы из его бутылок с помощью шприца порядочно этого пойла отливали в свои стаканы.

Дядя Костя, его отец, так возле заначки своей и умер — сердце отказало. А на могиле, уже после похорон, Боря торжественно пообещал отцу: «Что ты не допил, батя, я допью!» И — «допил»: захлебнулся в собственной блевотине в том же сарае. А было нам тогда по семнадцать лет…

На зоне грехи отмаливает Валерка Курлат. Мы с ним тоже с детства дружили. В тот день я с ним поддавал, да что-то помешало уйти вместе. А он забрался в гараж (на месте тех сараев!), укатил на машине хорошего нашего знакомого, посадил с собой двух хануриков, да в Осиновой Роще не вписался в поворот — умудрился аж три дерева «поймать». Сам покалечился, но жив остался, а те двое — насмерть. Про машину не говорю — восстановлению не подлежала…

В нашем доме жил Генка Бондарь. Заводной такой, веселый. «Искупался» в Петровском озере, на Петроградской стороне. Вытащили из воды уже синего, откачивать было бесполезно. Как потом выяснилось, перед купанием он высосал бутылку бормотухи…

Валя… Валечка голубоглазая. А ведь я в нее влюблен был еще в школе. Какой она была симпатичной! И очень быстро как-то превратилась в шлюху самого низкого пошиба… Из окошка она вылетела. Так и не выяснили — сама или помогли.

А еще Воробей Саня частенько к нашей компании пристраивался — тоже из нашего дома парень. По пьянке повесился. Жена денег на опохмелку не дала, так он решил ее попугать. И «попугал», потому что табурет сломался, когда он голову в петлю сунул. Жалко, талантливый был художник…

Не назвал я еще Юру-артиста, Леху-ремня, Саню-голубя, Нинку-сясю, дядю Володю-доминошника и многих других — только из нашего двора, кого водка и сигарета унесли навсегда из жизни.

Да, вот еще что: напротив дома пивнуха у нас была (теперь это кафе называется), так мы все через нее прошли. И столько жизней оставили!..»

Другая наша слушательница пишет:

«…Они незримо сидят за моим столом: мой отец, свекровь, первый муж, его сестра — добрейшая Алла, совсем еще юная, и, конечно, сынок Кирюша. Дружно мы жили, правда? Квартирка небольшая, все уживались как-то, почти всегда ужинали вместе, за одним столом.

Вы простите, что разменяла я ту квартиру — с другим мужем съехались, выменяв эту квартиру, которая кажется мне такой тесной, хотя вчетвером живем: я, муж и двое деток.

Сегодня, вот сейчас, я в вашем незримом кругу и пытаюсь разобраться: почему вы все так рано ушли? Ведь не было у нас пьянок. Так, иногда по рюмке-другой позволяли…

А как мы все любили поесть! Ты, добрейшая душа — папа, работая на мясокомбинате, каждый день приносил по несколько килограммов мяса. И не просто мяса, а лучших его частей. Анна Кирилловна, свекровушка моя, и ее дочь Алла целый день топтались у плиты, делая различные деликатесы, которые затем под телевизор поглощали мы в неимоверных количествах.

Ты, отец, никогда не жаловался на здоровье. Потому для всех нас было неожиданностью, когда однажды тебя увезли в больницу и врачи уже ничего не смогли сделать, констатировав общее заражение крови. Это теперь я понимаю: мы себя сами мясной казнью казнили. Да еще и никотиновой «прелестью», которой всех щедро «одаривали» свекровушка моя, папа и Толя мой незабвенный — мой муж. Вы оба как-то очень быстро убрались друг за другом от пустяковой, в общем-то, болезни — от гриппа, а врачи мне еще объяснили про всякие осложнения. Глупость все это: просто у вас организм был ослаблен из-за пожирания трупов. На сопротивление болезни энергии уже не осталось…

Потом, через полтора года, ушла, покинула и ты меня, добрейшая, незабвенная Алла, не давшая мне умереть, каким-то чудом поняв, что ли, про мясо! заставила меня есть каши, овощи, фрукты. А сама продолжала по инерции жарить, варить, парить мясные всякие запасы, которых, наверное, хватило бы еще очень надолго, если бы не отравился мой Кирюшка, за свои пять лет так и не познавший здоровой жизни, потому что чем только ни болел. Это я, я — убийца твоя. Внушала тебе: больше мяса съешь — здоровее будешь! Прости меня, милый, прости…

Ты последней покинула меня, Аллочка. Сказали — острый лейкоз… Я ходила в церковь, молилась Богу, спрашивала его- за какие прегрешения погибла моя семья? Не было ответа…

Сейчас, в моей новой семье не будет ни грамма этой трупной заразы. И сигареты, которые я запасла впрок тебе, Игорь (это мой муж), после написания этого сочинения вынесу на помойку. Пусть ты поскандалишь, позлишься на меня, может, даже напьешься по этому поводу — бывало у нас такое. Пусть. Я теперь знаю дорогу. И как бы ты ни сопротивлялся, направлю тебя по ней. Во имя наших детей, во имя тебя самого, дурень, во имя меня, наконец, ты обязательно пойдешь в «Оптималист», с которым я сроднилась так, будто уже давным-давно сюда хожу…

Не вернуть мне вас, дорогие мои, незримо сидящие рядом люди. Я одна уцелела — сподобил Господь. И теперь знаю, как и почему погибают такие хорошие люди. Обязательно буду помогать другим! наверное, для того и уберег меня Ты, Господи!»

Люди! Я ни одной строчки не изменил, разве что слова некоторые поправил, да и то незначительно. Уверен, что эта женщина обязательно станет преподавателем здорового образа жизни, сама будет вести такие занятия, спасать людей от нелепых смертей, которые они сами вызывают из-за невежества в вопросах питания, из-за приверженности скверным привычкам, позорным пристрастиям.

А вот еще часть одного из сочинений:

«…Остановился, огляделся… Страшно стало, потому что стольких сверстников нет моих! А какие талантливые были все! Я уж не говорю про Володю Высоцкого, Олега Даля, Гену Шпаликова (помните его знаменитую песню: «А я иду, шагаю по Москве»?). А Сергей Орлов? Чего стоят только такие его строки: «Его зарыли в шар земной.» Почему-то все связывают его смерть с фронтовыми ранами… Да сколько же можно прятаться от правды?! Легко было списывать социальную гибель людей на последствия минувшей войны. Теперь вот ссылаются на афганский синдром, появятся, помяните мои слова, и таджикский, и чеченский. Все это — западни для человеческих душ. Опять начнут списывать (и списывают уже!) гибель от пьянства на неустроенность души, возникшую в связи с событиями, участником которых был тот или иной человек…