Сергей Зайцев - Секира и меч

• Название: Секира и меч
• Автор: Сергей Зайцев
• Издательство: Книжный дом
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-985-489-968-8

Герой романа, человек чести, в силу сложившихся обстоятельств гоним обществом и вынужден скрываться в лесах. Он единственный, кто имеет достаточно мужества и сил отплатить князю и его людям за то зло, что они совершили. Пройдет время, и герой-русич волей судьбы станет участником первого крестового похода…

---

– Корона? – не поверила Рахиль.

– Да, золотая.

– Ты царь, может быть?

– Нет. Корона эта за храбрость.

– И больше ничего в сумке нет?

– Нет.

Рахиль удивилась:

– Ты прошел столько городов…

– Я никого не грабил. Я шел в обетованную землю. Рахиль посмотрела на Глеба с уважением:

– Так я и скажу людям…

В этот день Глеб разводил в яме глину и обмазывал ею потрескавшиеся стены. К вечеру дом Рахили был как новый. А на следующий день Глеб помогал женщине отрясать в саду масличные деревья. Она поражалась его силе, говорила, что в селении никто не умеет так чисто отрясать деревья.

Потом Рахиль несколько дней давила маслины в деревянной ступе, отстаивала получающуюся массу, снимала сверху масло, это масло еще раз отстаивала и снова снимала. А потом разливала желтоватое масло по горшкам и уносила к какому-то перекупщику. За горшок масла ей платили несколько драхм. Глеб видел, как она была довольна этому заработку, и не говорил, что ее очень обманывали. Он знал, что в Константинополе такой горшок даже худшего по качеству – зеленоватого – масла стоит во сто крат больше.

– Я подарю тебе корону, – однажды сказал он.

– А я не могу принять ее, – ответила она. – Ведь это только твоя корона…

Глеб чувствовал, что все больше привязывается к этой женщине. В ней ему нравилось все: и как она говорит, и как она молчит, как ходит, как одевается, как просто себя держит; нравилось, что любое дело спорится у нее в руках; нравилось, с каким терпением, с какой силой духа она переживает в себе свое горе; нравилось, что она стала меньше вспоминать прошлое и больше думать о будущем…

Рахиль днем была сдержанна, задумчива; иногда он замечал, что она даже улыбалась каким-то своим тайным мыслям. А ночью была горяча и страстна… Она отдавалась любви до последней частички сердца. Она сгорала в любви как свеча. Забывая себя, забывая все на свете, она смеялась и плакала на ложе любви. И просила любви еще и еще. Она с ума сходила по Глебу, целовала его то нежно, то страстно и называла его самыми ласковыми именами…

А по утрам плела рогожи.

Жители селения выказывали Глебу при встречах уважение. Выражали уважение по-разному. Женщины склонялись перед ним и замирали и стояли так, пока он с ними не заговаривал; тогда они выпрямлялись и вежливо отвечали. Мужчины спешили сказать приветливое слово и пригласить к себе в дом. Они были очень гостеприимны. Они говорили: «Открытый дом – как открытое сердце. Щедрый хозяин – честное сердце!» И угощали Глеба тем, что каждый из них имел. Ни у кого и в мыслях не было утаить от гостя что-нибудь вкусное. В эту пору года уже созрели душистые смоквы, и Глебу они очень нравились, ибо отдаленно напоминали груши с его родины.

Не желая быть обузой Рахили, Глеб одно время пас с Захарией овец. Он заметил, что иудеи весьма почитают пастухов – почитают много больше, нежели у других народов. Если здесь хотят сказать мужчине приятное, говорят, что он хороший пастух и что-стада его всем на зависть, а если мужчина не пастух, то говорят, что он мог бы быть очень хорошим пастухом.

Овцы были в этой стране необычной породы: круторогие, с длинным тяжелым курдюком. Чтобы курдюк этот не волочился по земле, к овце привязывали маленькую деревянную тележку о двух колесах. И такая овца спокойно паслась, таская за собой на тележке собственный курдюк. Это было очень любопытно Глебу и в первое время даже смешно. Разве не смешон был бы толстый-толстый человек, катящий перед собой на тележке собственный живот?

Захария был очень мудрый старик. Он прочитал много книг. Не менее десяти. Две из них – греческие – знал почти наизусть и частенько цитировал какую-нибудь мудрость. Захария все время расспрашивал Глеба о его жизни, удивленно качал головой, выслушивая ответы, и говорил, что Глебу в жизни премного повезло: он такой молодой, а уже так много всякого перевидел и перечувствовал. Он говорил, что жизнь Глеба даже достойна нравоучительного описания.

В присутствии Глеба старик не скупился на похвалы Рахили, в шутку сетовал, что он сам уже так стар, – а то бы никому не уступил эту чистую овечку. Глеб не мог не согласиться со стариком: Рахиль заслуживала большого счастья, но вместо счастья познала много горя.

Скоро Глебу наскучило ходить целыми днями за овцами, и он взялся промышлять охотой. Поскольку у него не было лука со стрелами, он охотился с помощью обыкновенной палки или камней, которых под ногами всюду было множество. В горах Глеб встречал много дичи, но подбивать палкой или камнем ему чаще всего удавалось перепелов, ибо перепел – птица из неуклюжих и глупых. Когда Глеб приносил Рахили слишком много птиц, она часть из них продавала, а часть сушила впрок, как некогда, по преданию, сушили перепелок предки Рахили, совершая немыслимо трудный переход через пустыню из Египта в Землю обетованную.

А однажды Глеб вырыл в горах яму на звериной тропе и поймал в эту яму дикого быка. Глеб забил быка – очень свирепого, с длинными рогами – камнями. И у Глеба едва хватило сил притащить быка в селение. Люди восхищались силой и упорством охотника и говорили друг другу: как повезло Рахили, что у нее в доме поселился такой мужчина!…

Рахиль соглашалась с женщинами, когда те хвалили Глеба. И когда Глеб возвращался усталый с охоты и раскладывал перед Рахилью добычу, она сначала подавала ему чашу молока, а потом омывала водой из кувшина ему ноги. Рахиль ночами рассказывала Глебу, как любит его и как все время с нетерпением ждет…

Но вдруг все изменилось.

С некоторых пор Рахиль стала раздражительной и ворчливой. И Глеб все удивлялся, на нее глядя, и подумывал: с чего бы это ей так измениться. Ему было и невдомек, что у женщин вследствие брачной жизни порой возникают к тому причины; как они говорят – под сердцем; и день ото дня эти самые причины набирают вес.

Однажды утром Рахиль как будто без всякого повода расплакалась и сказала Глебу:

– Мне будет плохо без тебя. Но я выдержу. Я ведь теперь не одна…

– Не одна? – Глеб наконец понял. – Значит, я подарил тебе ребенка?- Да, любимый, – ответила Рахиль, утирая льющиеся слезы.

– Почему же ты хочешь, чтобы я ушел? Разве я чем-нибудь обидел тебя?

– Нет, не обидел, – печально покачала головой Рахиль. – Я и сама не понимаю. Но чувствую, что так будет лучше. Ты должен уйти…

– Но почему? – досадовал Глеб.

Вдруг Рахиль вскинула на него заплаканные глаза:

– Может, у тебя есть жена?

– У меня нет жены. Я один в этом свете. Как и ты. Даже побратимы мои погибли.

– Чье же имя ты тогда называешь ночами? Сквозь сон… И тогда называл… в бреду.

– Чье имя? – удивился Глеб.

– Мария. Кто она? Ты все время зовешь ее.

– О! Мария – совсем девочка, – улыбнулся Глеб. – Я однажды спас ее.

– Девочки становятся женщинами, – заметила Рахиль.

– Не думай об этом, – пытался успокоить ее Глеб. – Я и сам не знаю, отчего она приходит ко мне во сны.

Рахиль как-то удрученно покачала головой:

– Она не только во сны к тебе приходит. Я как будто постоянно чувствую ее. Она словно стоит между нами и крепко держит тебя. И даже когда мы на ложе, когда невозможно думать ни о чем, кроме любви, я чувствую присутствие другой женщины…

Глеб не ответил. Наверное, он и сам чувствовал нечто подобное, но только не признавался. Рахиль сказала убежденно:

– Ты должен уйти. Ты и сам это поймешь однажды. Когда у раненой птицы залечат крыло, она непременно улетает.

– Разве можно сравнить меня с раненой птицей?

– Можно, – кивнула Рахиль. – Ты – как орел. Твое место – на знамени. Ты не сможешь жить без войны. Это в крови у тебя. Я поняла. Ты от рождения – воин. Боюсь, что и сын мой станет воином. Не пастухом.

Так говорила Рахиль и, наверное, была права. У нее было очень чуткое сердце. Она велела Глебу уйти, но по этому поводу в два ручья лила слезы.

Глебу совсем не хотелось уходить. Однако Рахиль сказала уйти, и он ушел…

Лил дождь. Потоки грязно-желтой воды стекали с гор.

Пройдя по селению, Глеб оглянулся. Дом Рахили стоял на самой вершине холма. Недавно подновленный, он долго еще простоит. Глеб смотрел и смотрел, он хотел на всю жизнь запечатлеть этот дом в памяти.

Глеб спустился в долину и пошел по дороге в сторону моря.

Он шел и не видел ничего вокруг, не замечал дождя, который промочил его насквозь. Он думал о своей жизни и о словах Рахили. Быть может, он, великан, занимал слишком много места в ее жизни, в ее доме, на ее ложе, – так много, что она не в состоянии была жить той жизнью, какой привыкла жить. А может, на то были и другие причины, кроме сказанных… Иногда бывает так трудно понять женщин.

Глава 20

Находя себе приют в пещерах, коими изобиловали горы, или под смоковницами в долинах, питаясь смоквами и дикими маслинами, иногда подбивая какую-нибудь дичь, Глеб шел в сторону Аскалона. Кабы не тяжесть на душе, идти ему было бы совсем легко. Рана его к тому времени уже не давала себя знать, и он чувствовал прежние силы.