Сергей Зайцев - Секира и меч

• Название: Секира и меч
• Автор: Сергей Зайцев
• Издательство: Книжный дом
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-985-489-968-8

Герой романа, человек чести, в силу сложившихся обстоятельств гоним обществом и вынужден скрываться в лесах. Он единственный, кто имеет достаточно мужества и сил отплатить князю и его людям за то зло, что они совершили. Пройдет время, и герой-русич волей судьбы станет участником первого крестового похода…

---

Во внезапной безумной атаке рыцари отбросили сарацин, прорвали их плотные ряды, многих рассеяли, многих убили и кинулись к храму, чтоб под сводами его укрыться от лучников. Но и сарацины были злы. Они гибли, они самоотверженно бросались на мечи. И крестоносцы никак не могли понять, отчего неверные так упорно не хотят пускать их к храму. Это латиняне поняли, лишь ворвавшись в храм, – он был полон людей: женщин, детей, стариков.

Рыцарь Конрад был благороден, он не велел своим воинам избивать этих беззащитных. А может, просто было не до них. Конрад развернул рыцарей, и те опять набросились на воинов-сарацин.

Неверные пытались загнать латинян в угол площади. И это им удавалось, ибо все меньше становилось рыцарей и все прибывали откуда-то сарацины.

Глеб давно утерял в страшной сутолоке и неразберихе верных побратимов. Он звал их, размахивая мечом, но голос его тонул в общем шуме. Он взбежал на ступеньки какого-то здания, он оглядывал рыцарей, оставшихся в живых и продолжавших неравный бой, но не видел среди них Волка и Щелкуна. Глеб корил себя за то, что, увлекшись схваткой, не заметил, где оставил побратимов. Но сейчас, укоряя себя, изменить что-либо был не в силах. Чтобы выжить, чтобы спасти хоть кого-то из этих отважных рыцарей, нужно было продолжать бой.

На Конрада наседали сразу четверо сарацин, рыцарь еле успевал отражать нацеленные ему в грудь удары. Глеб поспешил ему на помощь. В толпе неверных он прошел, как таран, оставляя позади себя только разрубленные, истекающие кровью тела. Удары Глеба невозможно было отразить. Тяжелый меч, мощная рука… Глеб был – камень, катящийся по траве и траву подминающий. Глеб впервые за эти годы потерял побратимов и по этому поводу справедливо негодовал. И если до сих пор он просто дрался, то от этих пор он дрался зло. А еще он мстил сарацинам за Гийома.

Конрад скоро почувствовал плечо Глеба. Сарацины в растерянности отпрянули.

– Хороша давильня!… – воскликнул рыцарь. – Ягод намнем – будет у нас молодое вино…

И они плечом к плечу стали пробиваться через толпы неверных к городской стене. Остальные рыцари, которых оставалось уже не более десятка, двинулись за ними…

Да, почти все эти рыцари погибли, но смерть их была не напрасна, а прорыв их имел последствия, для города самые угрожающие. Сарацины, увидев, что часть латинян сумела проникнуть в Иерусалим, бросились со всех сторон, дабы уничтожить их. И таким образом неверные оголили участок стены. Здесь-то и прорвались крестоносцы: десяток, другой, третий… поднялись по лестницам, укрепились, затем подогнали к этому месту осадную башню и, укрепив себе тыл, пошли шаг за шагом отвоевывать стены. Крики торжества издавали латиняне, и эти крики многих сарацин устрашили, и те наконец обратились в бегство.

Сотня за сотней рыцари сбегали со стен. Часть из них тут же вступила в бой с подоспевшими на помощь своим неверными, другие рыцари кинулись разбирать завалы у ворот.

Три-четыре сотни рук – и ворота уже открываются с тяжким скрипом. А конница крестоносцев только этого момента и ждет…

И вот уже всадники с длинными копьями и мечами, с яркими крестами на щитах, опрокидывая сарацин, поражая бегущих в спину, в затылок, скакали по площади возле храма. Эта площадь была отделена от города еще одной стеной, и если бы сарацинам удалось закрыть ворота, то латинянам пришлось бы штурмовать и эту стену. Но сарацины и иудеи, пропуская своих, замешкались, и рыцари у них на плечах ворвались в ворота. За первыми рыцарями пошли другие, и скоро целая лавина всадников – злых, безжалостных – неслась по улицам города. Стучали по каменной мостовой тысячи копыт, и стук этот был подобен грому.

Визг и плач слышались отовсюду… Рыцари погоняли коней. Они растекались по улицам, как вода растекается по земле, когда прорвет плотину. И никто из жителей, убегающих от крестоносцев, не находил спасения, не знал пощады. Иудеям и сарацинам на скаку срубали головы, накалывали неверных на пики, сбивали конями и затаптывали, хватали за волосы и перерезали шейные жилы. Кровь полилась на мостовые и на стены домов.

С неслыханной жестокостью убивали крестоносцы горожан. Немыслимые страдания, немыслимый страх, немыслимые жертвы… Как видно, вознамерившись поселиться в этом прекрасном древнем городе, латиняне сговорились прежде вырезать всех его жителей. Убивали всех подряд: и воина, отступающего с мечом в руке, и женщину, в страхе охватившую голову руками, и младенца, плачущего на груди убитой матери.

Рыцари врывались в богатые дома и уже считали эти дома своими по праву. И писали на воротах и дверях свои имена – кто мелом, кто углем, кто – кровью… Царапали на стенах свои девизы… Потом опять выбегали на улицы и гонялись за обезумевшими от ужаса горожанами. Посреди улиц и площадей насиловали женщин, насиловали их на трупах мужей, в их же собственных домах, на глазах детей.

Несчастные горожане, не найдя укрытия в домах своих, пытались спастись в храмах. Неверные набивались в храмы по нескольку тысяч и запирали за собой двери. Но латиняне, не боясь гнева Божьего, выламывали тараном двери храмов или поджигали их, а потом, ворвавшись внутрь, устраивали беспощадную резню. В иные храмы въезжали верхом и давили женщин и стариков конями, секли мечами. Кровь потоками вытекала из храмов…

Расстреливали иудеев из луков, разрубали надвое, лупцевали, истязали, терзали, били плетьми, распинали на дверях жилищ, издевались всячески, глумились над их святынями, а потом, устав, затворялись в храмах христианских и молились и благодарили Бога за дарованную им победу. Иногда даже не утруждали себя вынести из церквей трупы – молились на трупах. Молились в окровавленных одеждах, на которых даже невозможно было различить красных нашитых крестов… Помолившись, латиняне выходили на улицы и устраивали новую резню.

Так продолжалось несколько дней…

Трупы иудеев и сарацин вывозили за город повозками. Тем повозкам не было числа. Трупы сваливали в ямы и закапывали.

А потом делили богатства. Часто ссорились между собой – из-за лучшего дома, из-за скота, из-за коня, из-за сада, из-за красивого кольца. Доходило до драк и до кровавых побоищ. Богатством овладевал сильнейший.

Все пороки мира в самом неприкрытом разнузданном виде вылились в эти дни на улицы славного Иерусалима. Быть может, поэтому латиняне так много здесь молились; каялись на священных камнях и обагряли их кровью; поклонялись Гробу Господню и умывали руки в крови… Даже из испытанных старых рыцарей, много жестокостей повидавших на своем веку, многие не выдерживали страшных зрелищ, не выдерживали того, что творили их руки, и сходили с ума. Размазывая по щекам кровь и слезы, они ходили по улицам, заваленным мертвыми телами, и кричали в небо кощунственные слова.

Иные из рыцарей искали облегчение в вине. Они не трезвели. А напившись до безумия, творили новые зверства. Во многих местах города иудеи и сарацины продолжали защищаться: во дворцах, могущих выдержать осаду, в крепостях, в башнях, в храмах, в каких-то подвалах. Ночами неверные делали дерзкие вылазки и убивали рыцарей, каких встречали на улицах. Но было обороняющихся все меньше. Они гибли во множестве, ибо не могли противостоять хорошо вооруженным, защищенным латами рыцарям. Возможно, кто-то из жителей города знал тайные пути, по которым можно было покинуть Иерусалим. А были и такие, кто, не видя для себя иного выхода, кроме смерти, становились самоубийцами. Женщины и старики бросались вниз головой с высоких башен и стен крепостей…

Глеб несколько дней искал Волка и Щелкуна. Он обыскал те места, где видел их в последний раз, он спустился даже в цистерну. Но нигде не находил и следа побратимов. Глеб пересмотрел тысячи трупов сарацин и рыцарей, он переворачивал всех, лежащих ничком; Глеб расспрашивал латинян во всех уголках города. Но рыцари то пожимали плечами, не понимая, о ком идет речь, а то и вовсе не отвечали, занятые грабежом. Никто не видел побратимов в живых, никто их не видел и среди мертвых. Хотя… трупы давно уж вывозили в повозках. Может, вместе с другими вывезли тела Волка и Щелкуна? Не пойдешь ведь раскапывать ямы… Но город был велик, и Глеб все надеялся, что где-нибудь да встретит потерянных друзей.

Глеб спрашивал Конрада о побратимах, спрашивал и рыцаря Готфрида, и они не смогли ему помочь.

Прошло несколько дней.

Насмотрелся Глеб грабежей и убийств столько, что было ему тошно. Он уж и сам, не запятнавший себя насилием над слабым, едва не сходил с ума. И не раз уж был готов бежать из этого несчастного города, и лишь поиски побратимов удерживали его в Иерусалиме. А уйти Глеб хотел к морю, хотел попроситься на корабли, чтобы вернуться в Константинополь. Глеб начинал всерьез подумывать о спокойной и достойной службе в страже Трифона…

Пройдя старинный мост через Ксист, Глеб поднялся в Верхний город. Те же картины насилия и грабежей предстали здесь его взору.