Анна Гурова - Превращение

• Название: Превращение
• Автор: Анна Гурова
• Жанр: Фэнтези

Городское фэнтези об одном парне, который спонтанно начал превращаться в дракона, и что из этого вышло.

---

Стеная и охая, как столетний старец, я встал с фанеры. Что-то дёрнуло меня шагнуть вперёд и взглянуть на то место, где во сне мне привиделся Валенок…

— Чёрт! — воскликнул я, таращась на землю, где красовались отпечатки остроносых подошв пятидесятого размера.

Следы никуда не вели. Отпечатков было ровно два — словно Валенок материализовался в огороде, а потом там же и развоплотился.

И вот удивительно. В тот же миг мне сразу расхотелось уезжать. Я понял, что эта мёрзлая дача — именно то место, где я и должен сейчас находиться, и я ничего не хочу отыгрывать назад. Что я в нужном месте, в нужное время, и всё идёт правильно.

Глава 8. Вторая ночь отшельника

Я проснулся около полудня, весь больной. Дом так выстудило, что я ощутил себя запертым в затонувшем корабле. За окном всё небо было словно затянуто мокрой серой парусиной. Огромным усилием воли я выбрался из-под влажного одеяла и отправился заново топить печку, кашляя и сморкаясь. Прошлая ночь далась мне нелегко. Ныло всё тело, каждый сустав — лучше бы Валенок ещё раз меня побил, ей-богу. Снова захотелось на всю наплевать и уехать в город.

Впрочем, к обеду я воспрянул к жизни. Натопил печь, наносил воды с колонки, и даже слегка прибрался. Обедая растворимым супчиком, я пришёл к мысли, что жизнь не так уж и плоха, как мне казалось вчера ночью.

Новых посланий на мобильник никто не прислал. Из этого я сделал вывод, что меня простили, и испытание продолжается.

До заката оставалось ещё много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, чёрт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в огороде, пусть она по крайней мере пройдёт не так бездарно, как прошлая.

Чтобы морально подготовиться, я перерыл шкафчик с матушкиными книгами. Там хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде «Целительные свойства редиски» или «Этот волшебный чайный гриб», и среди прочего — опус под названием «Пирамида счастья», вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир «даосского ушу». Точнее, какого-то его упрощённого варианта для офисных работников. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снёс капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу — по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв «напиться из источника жизни, вместо того, чтобы довольствоваться слухами о нём». Разве не великолепно сказано?

Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провёл весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока — да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чём создают пустые одинаковые мысли. «Но если прожить так несколько месяцев, — подумал я, — то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнётся настоящее раздвоение личности. Как у Горлума».

А если бы я прожил отшельником несколько лет?

Я представил, как болтаюсь по улицам, впиваясь хищным взглядом в каждого случайного прохожего, и громко спрашивая сам себя:

— Ну как он нам, моя прелесссть? Можно ли его съесссть?

И дачники шарахались бы от меня, и бежали бы звонить в психушку.

К закату тучи разметало по небу. Я вышел на крыльцо, взглянул наверх, и на душе посветлело — серая хмарь ушла, небо стало высокое и чистое. Звёзды сразу засияли в два раза ярче. «Завтра будет солнечно. Ура!» — пришла в голову здоровая крестьянская мысль, а за ней много других: поленница подсохнет, можно будет толком заняться текущей крышей, и так далее. От вчерашнего пессимизма ни следа не осталось.

«Ага, — отметил я. — Тяжёлый труд на свежем воздухе творит чудеса!»

Настанет ли когда-нибудь время, когда звёзды станут такими яркими и близкими, как на картинах Ван Гога, и я смогу, как некоторые, тоже увидеть второй, или даже третий виток спирали Млечного пути?

В тот момент я был абсолютно уверен — это время близко.

Я была так благодушно настроен, что даже почти не разозлился, когда обнаружил очередное СМС с приказом отправляться в огород и торчать там до рассвета. Только громко спросил в пространство:

— Блин, и долго мне так сидеть?! До лета?!

Ответ не пришёл.

— Молчание — знак согласия, — с горечью сказал я. — Ладно, в сущности, осталось меньше месяца, а там уже и тепло станет — привыкну!

Полюбовавшись красивым закатом, я облачился во вчерашние тряпки и отправился в огород в относительно неплохом настроении.

Вчерашние пустопорожние размышления о смысле жизни меня порядком утомили.

— Сколько можно мусолить одно и то же? — вопросил я себя, заметив, что снова начинаю по привычке думать о загубленной жизни и впадать в уныние. — Эй, на палубе — молчать! Сейчас займёмся делом!

Припомнив содержание «даосского ушу», я решил для начала остановить внутренний монолог. Суля по описанию, ничего проще и представить себе было нельзя.

«Задача — устранить все препятствия для ума, — мысленно приказал я себе, и процитировал близко к тексту:

— «Быть как кочующее по небу облако. Оно свободно и ни на чём не останавливается».

«Как, совсем ни на чём? — спросил внутренний голос. — Даже на смысле жизни?!»

— На нём — особенно. Идея смысла жизни является препятствием для ума. Это капкан, угрожающий свободе духа!

«Но тогда о чём…»

— Сказано же — ни о чём!

«Но это невозможно! Можно, я буду думать об Абсолюте?»

Я напряг память, вспоминая, что по этому поводу говорится в книге.

— Ни в коем случае! Никаких абстракций, никаких теорий и учений. И вообще, как можно думать о том, в чём ты ничего не смыслишь? Твоя задача — проникнуть в глубь конкретных вещей, опираясь только на свои чувства.

«Но ведь там написано, что само понятие «чувство» является препятствием для ума! Что же делать?»

— Слушай, надоел!

Я окончательно запутался. Зато и внутренний монолог прекратился. Он сменился диалогом. Да ещё каким!

Представляю, как забавно я смотрелся со стороны: напряжённо наморщив лоб, весь перекосившись, я отчаянно спорил сам с собой. Сначала я обратился к себе с мягкой укоризной, потом сам себя раздражённо послал подальше. Реплики становились всё злее, сперва нарочито-небрежные, потом откровенно оскорбительные. Всё закончилось вспышкой ненависти с обеих сторон. Я ощутил, что вот-вот сам с собой подерусь. От напряжения заболела голова… Я рявкнул с тоской:

— Заткнитесь оба!

И вдруг настала тишина.

Великая, потрясающая тишина, бесконечный покой!

«Ух ты! Получилось!» — подумал я, и это была единственная маленькая мысль посреди огромного пустого пространства внутреннего молчания.

Я поднял глаза.

Небо очистилось. В густой сочной синеве мерцали звёзды…

Вдруг звёзды на миг погасли. Пахнуло тёплым ветром. Надо мной определённо кто-то пролетел!

Я вскочил на ноги, забыв обо всём.

И взлетел сам.

Невидимкой я парил над садоводством, поднимаясь всё выше и выше. Далеко внизу осталось убогое, уродливое в своей бедности Зеленкино, его кривобокие домишки, полностью отражающие внутренний мир обитателей, квадраты крыш, прямые линии улиц… Казалось, желание оказаться подальше от земли и влекло меня в небо. Я летел легко, как воздушный шар.

Вдруг из-за горизонта ударил золотой свет. На востоке разливалось сияние. Оно влекло меня и устрашало. Я видел, что за горизонтом раскинулась чудесная страна. Там царило вечное лето. Сияющая прозрачная зелень садов, золотые крыши, белые стены! Какие чистые краски, сколько света! Ветер доносил оттуда далёкое многоголосое пение: нежные женские хоры, непривычное уху басовитое бормотание — будто кто-то читал мантры. Я не мог разобрать ни слова, и язык мне было неизвестен. Мне удалось расслышать только что-то — кажется «Лаура». Там пели хвалу — но кому? Кто такая эта Лаура?

Я подлетел уже так близко, что мог видеть среди сказочных зданий и садов их обитателей. Разглядеть их толком было невозможно — начинали жутко чесаться и слезиться глаза. Но и того, что я смог увидеть, хватило. Это были не люди и не духи… Они казались бесплотными, но вполне живыми, грозными и нечеловечески прекрасными. Может, это были ангелы?

«Это рай! — понял я. — Я умер и лечу в рай!»

Тут же дал знать о себе инстинкт самосохранения. А как же моя жизнь? Как же мой родной огород, как же моё тело?!

Но золотое царство манило к себе.

Оно было таким прекрасным, а я без тела — таким лёгким и свободным, что я от души пожелал: