Илья Веселов - Три года в тылу врага

• Название: Три года в тылу врага
• Автор: Илья Веселов
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Книга «Три года в тылу врага» рассказывает о боевых действиях и сложной, нелегкой жизни партизан Ленинградской области в годы Великой Отечественной войны. Разные люди пришли в партизанские бригады, воевавшие в тылу гитлеровской армии под Ленинградом. Были среди них и уральцы. Комиссаром одной из бригад стал Илья Иванович Веселов, живущий в Перми, автор этой книги.

Записки партизана — одна из многих книг воспоминаний бывших партизан о войне в тылу гитлеровской армии. Каждая такая книга чем-то дополняет другие, раскрывая новые страницы истории партизанского движения периода Великой Отечественной войны, рассказывая о замечательных советских людях, об их мужестве, патриотизме, их вере в непобедимость Советской власти, о крепкой связи с народом.

Партизанские отряды Ленинградской области были хорошо организованной массовой партизанской армией, которая не только сражалась с карателями, но и сковывала множество немецких армейских дивизий, нанося им огромные потери и неоднократно срывая тем самым генеральное наступление гитлеровцев на Ленинград. Книга И. И. Веселова на большом количестве примеров показывает массовый героизм советских людей как закономерное явление, порожденное развитием социалистического общества.

---

— Что-то с ним неладное, пойдем к нему, — проговорил я. Но не успели. Молодой парень подошел к нам и представился:

— Ушацкий, Мечислав Витольдович, по кличке Мека.

Потом после небольшой паузы добавил:

— Сброшено двадцать один. Один разбился — инженер Краснов. У него не раскрылся парашют. Нет еще одного — Толи Трошина.

— Как он, этот Толя Трошин, — парень опытный? — поинтересовался Шелякин.

— Еще не обстрелян и прыгнул с самолета последним.

Паренька нашли через сутки. Во время прыжка его отнесло в сторону леса, где парашют зацепился за сук старой осины. Парень не растерялся, стропы перерезал. Но куда пойти — не знал. Утром выбрался в район деревни Жилое Рыдно, где и наткнулся на партизан.

Пришла зима. Она наступила неожиданно рано. Сначала шли дожди, их сменил снег, потом опять хлынули потоки воды, затем снова повалил снег на мокрую землю.

А морозов не было. Болота, ручьи и реки не замерзали. Сделанные наспех шалаши не спасали партизан от непогоды. Землянки устраивать мы не собирались. Да и не к чему — их все равно бы залило водой. Хуже было другое — большинство партизан все еще ходили в летней одежде, за исключением некоторых, кому удалось достать трофейные шинели или раздобыть по знакомству пиджаки у колхозников.

Но духом никто не падал. И самое удивительное — никто не болел, хотя многие с заданий возвращались в мокрой, растрепанной, обледеневшей одежде. В этой кипучей боевой жизни болезни миновали партизан.

Бригада росла. Не было дня, чтобы кто-нибудь не явился к нам. Шли старые и молодые. И особенно мальчишки. Шли целыми деревнями. Приходили жители городов, железнодорожных станций, бежавшие из плена, из концентрационных лагерей. Приходили и те, кто в трудные дни струсил и пошел служить оккупантам.

В те дни группа Ушацкого была усилена. В нее включили более тридцати бывалых партизан. И ранним декабрьским утром Ушацкий увел ее в район Любани и Тосно, где проходил передний край и находились резервы немцев. Населения там почти не было, и это особенно осложняло дела разведчиков.

Почти две недели от Ушацкого не поступало известий, хотя он должен был послать связных. Мы строили разные догадки, высылали в условленное место людей и уже почти потеряли надежду получить от разведки сведения об этом районе, которых настойчиво требовали с Большой земли.

На исходе второй недели от Ушацкого пришли Володя Швец и Аркадий Воробьев. В штабной шалаш они ввели человека в трофейной плащ-накидке.

— Вот «язык», — доложил Воробьев и снял с приведенного плащ-накидку.

Перед нами стоял немецкий обер-лейтенант. Он дико смотрел по сторонам, бормотал что-то невнятное и не отвечал на наши вопросы.

— Вы что, ненормального привели? — рассердился Шелякин.

— Нет, нормальный. Только приболел, наверное, простыл немного. Путь-то не близкий, да и погода для фрицев болезненная, — равнодушно ответил Швец.

Я пощупал лоб офицера. Он был горячим.

— Отправить его к Гусевой, пусть лечит.

— Где Мека? — спросил Шелякин, когда увидел офицера.

— Ушел к деревням Неникюль и Усадище, — ответил Воробьев и подал командиру несколько листов бумаги. — Здесь все сказано.

Шелякин бегло прочитал донесение.

— Хорошо. Очень даже хорошо, — сказал он и тут же приказал радисту передать донесение в штаб фронта.

— Теперь вам другой вопрос: чем вы питались? Продукты в группе должны кончиться давным-давно. Вы что там, воздухом питались?

— Едим как всегда. По утрам и вечерам даже кофе пили.

— Откуда оно у вас?

— Мека доставал.

— Где?

— Перехватили немецкого солдата с двумя термосами и приспособились ходить с ними к немецким кухням.

— Кто ходил?

— Кто? Известно, сам Мека. Наденет немецкую форму и шпарит к кухне с термосами. Приносит полные. Даже сигареты доставал. Так что голодом не сидели. — С этими словами Воробьев полез в карманы и вытащил пачку немецких сигарет. — Вот видите. — Он снова засунул в карман руку, извлек из него сверток бумаг и молча положил на стол.

— Что это?

— Из Вырицы на Тосно шли шесть грузовиков и две легковушки. Ну мы их того. Они и загорелись. В легковых машинах оказались бумаги. Эти успели вытащить. Может, что-нибудь в этих бумагах есть интересное. Мека не стал подробно разбирать.

— Об этом Ушацкий ничего не пишет.

— Разве? А насчет склада с горючим? — недоумевающее спросил Швец.

— Какого склада?

— По пути попался склад с горючим для танков. Так мы его сожгли вместе с ремонтной мастерской, а потом к ним добавили зенитную батарею, — чистосердечно отвечал Володя Швец.

Ушацкий со своими людьми действовал быстро, а главное — смело. Уже возвращаясь с задания из-под Любани и Тосно, он попутно «забрел» на станцию Дубовик, где стояли составы с воинскими грузами и солдатами. Одетый в форму немецкого офицера, Мека спокойно обошел все железнодорожные пути.

Его внимание привлекли три вагона, одиноко стоящие в тупике. Оттуда доносилась русская песня «Катюша».

Ушацкий подошел к вагонам. При виде немецкого офицера их обитатели повскакали с мест и вытянулись в струнку.

— Где ваш командир? — спросил он по-немецки.

Никто не ответил.

Ушацкий повторил вопрос.

— Нихт ферштеен, — ответил рыжеватый парень.

Тогда Мека задал вопрос по-русски.

— Уехал в Тосно.

— Ктр он — русский, немец?

— Немецкий старший лейтенант.

— Почему вы здесь стоите?

— Должны ехать во Францию.

— Зачем?

— Не знаем, — ответил тот же парень.

— Почему не знаете?

— Не положено, да с нами не считаются.

— И правильно. Кто же с предателями Родины будет считаться? Максим Горький так и сказал: «Предатель хуже вши».

— Так служим-то мы… — начал оправдываться тот же рыжий парень, но его кто-то подтолкнул под бок и он смолк.

— Чего не договариваешь? Говори, не стесняйся. Я же не выдам.

— Служим мы поневоле. Некуда податься, — чуть слышно выдавил из себя парень.

— Куда податься — я знаю. Дам даже адрес.

— Куда? — разом спросило несколько человек.

— Сбежать к партизанам, как уже многие сделали.

От такого совета немецкого офицера многие стали переглядываться, а некоторые даже попятились.

— Вы не прячьтесь, я, может быть, желаю вам добра. Гитлер все равно войну проиграл. Что вы будете тогда делать? У вас не станет ни родины, ни близких вам людей, ни отцов, ни матерей, ни братьев, ни жен, ни детей, которые остаются здесь. И будете вы людьми без роду, без племени. Лучше сейчас решить окончательно — или идти к партизанам, или превратиться в бездомных бродяг. Выбирайте!

Власовцы стали совещаться. Потом подошли к Ушацкому.

— Мы не знаем дорогу к партизанам, — заявили они.

— Не беспокойтесь, я к ним приведу кратчайшим путем.

Вся группа власовцев вышла из вагона и построилась. Все были без оружия.

— Где же ваши винтовки?

— Мы их сдали на станции Конечки фельдфебелю.

— Пошли за ними.

— Там взвод немцев.

— Не беда, справимся.

И власовцы пошли. Только в лесу, где к Ушацкому присоединились партизанские разведчики, они убедились, что идут на самом деле в партизаны.

Ушацкому ничего не стоило приказать немецкому фельдфебелю выдать оружие для немедленного прочесывания леса у деревни Неникюля, куда пробралась группа партизан, которые подожгли автомашины. Фельдфебель выдал винтовки, четыре ручных и два станковых пулемета, гранаты и даже предлагал миномет.

Когда оружие было выдано, фельдфебель тут же получил удар прикладом по голове. С остальной охраной было покончено через полчаса.

Разгромив станцию, Ушацкий на второй день вернулся в наше расположение с новым отрядом, хорошо вооруженным немецким оружием.

— Куда прикажете мне девать этих власовцев? — спросил он у Шелякина.

— Создавай отряд. Бери всех себе. Ты их избавил от немцев. Они уже познакомились с тобой, видели твою смелость и пойдут за тобой в огонь и в воду.

— Согласен, — после некоторого раздумья ответил Ушацкий и тут же добавил:

— Тогда прошу отпустить новый отряд на хорошее дело. Есть такое на примете.

— Интересно.

— Из Новгорода в район Луги проходит линия связи. По-видимому, она имеет прямое отношение к ставке Гитлера. Ее надо ликвидировать.

— Откуда это известно, что она направлена к Гитлеру? — спросил Шелякин.

— Бывшие власовцы слыхали об этом от немецких связистов, шестеро из них работали на исправлении линии около станции Люболяды.

Оказывается, Ушацкий несколько раз подключался к линии связи. Многие разговоры он не понял — были шифровки, но речь шла о том, что русские готовятся к наступлению, подтягивают артиллерию, танки, авиацию и «катюши». Говорили ли это с фронта или из Новгорода — ему установить не удалось. Но информацией обменивались высокопоставленные лица.