Мартин Эмис - Информация

• Название: Информация
• Автор: Мартин Эмис
• Издательство: «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-868-8

Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».

Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство. Теперь он готов поставить на карту все, чтобы уничтожить автора «Амелиора» в том или ином смысле…

---

— Нет, — ответил Ричард.

Даб оторвался от микрофона.

— Мне вообще не нравятся мюзиклы.

— …Ну, а если бы они вам нравились, то всю эту неделю будут замечательные утренние представления с завтраком в «Эшбери». Всего за двадцать пять долларов вы можете посмотреть хит сезона, и в эту цену входит шведский стол в ресторане «Карвери», тут же рядом. Ну что — неплохое предложение?

— Но мне не нравятся мюзиклы.

— Это не… это было рекламное сообщение.

— Что?

Даб снова принялся массировать веки, а чужой голос между тем продолжал:

— Проблема в том, что у нас не было проблем с «Ультрасоном», который действительно оказал реальную поддержку бейсбольному клубу. Проблема… вернее, это даже не проблема, если «Когерент» окажется лучше… для клуба.

— Не возникало ли у вас такого желания, — сказал Даб, — чтобы писательство было похоже на спорт? Чтобы вы могли в честной борьбе определить победителя? Выявить лучшего. Конкретно. По всем показателям.

Ричард задумался.

— Да, — сказал он наконец.

— Мне стало известно о том, — сказал Даб в микрофон, — что переходная игра нашей команды уже вызывает повышенный интерес в букмекерских конторах на Ласаль-стрит. У вас есть щенок?

— Нет, — ответил Ричард.

Даб оторвался от микрофона, по-видимому сраженный подобным заявлением наповал. Потом поднял ладонь (как бы говоря Ричарду: «Погодите») и сказал в микрофон:

— Но если бы у вас был щенок, то я, несомненно, порекомендовал бы вам купить «Ограду без ограды» от фирмы «Пертер пэтс» за сорок девять долларов девяносто пять центов. Это особая непутающаяся цепочка. И тогда вы смогли бы держать вашу собачку на привязи, длину которой вы могли определять по своему усмотрению. Вашей собачке это понравится. И вашим соседям — тоже.

— Мои мальчишки все время просят у меня собаку, — сказал Ричард. — Но мы живем в городской квартире, и сами знаете…

— Я не верю этому парню, — Даб закашлялся и продолжал: — Знаете, что сказал Джон Берримен, когда ему сообщили о смерти Роберта Фроста? Он сказал: «Это ужасно. Кто теперь номер первый?»

— Думаю, Роберт Лоуэлл.

— Верно… Верно. Во время самоубийства Берримена у него был свидетель-очевидец. Берримен прыгнул с моста Вашингтона. Прямо вниз в Миссисипи. На острые камни у берега. Этот свидетель потом рассказывал: «Он запрыгнул на перила, присел и быстро спрыгнул вниз. И даже не оглянулся». Очевидца звали Арт Хитмен.[13] Университетский плотник. Арт Хитмен. Как вам нравится такое имя?

— Да уж. Берримен всегда говорил, что чувствует себя «комфортно» на втором месте после Лоуэлла. Ничего подобного.

— Погодите. — Даб принялся тереть глаза еще активнее, словно Ричарда не было рядом. Потом он начал делать гимнастику для глаз и время от времени бесцеремонно откидывал назад голову.

Трансляция пресс-конференции на стадионе Ригли-филд продолжалась.

Без трех минут двенадцать Даб вытащил из-под завалов на столе свой экземпляр романа «Без названия». Книга раскрылась на пятой странице. Рука Даба снова потянулась к глазам, и он сказал:

— Что-то странное. Я начал было читать вашу книгу вчера вечером, и вдруг мне показалось… что мне под линзы что-то попало. Тогда я… Это были Физз и Терри Элиот со стадиона Ригли-филд. Мы едва не выбились из графика, и мы собирались побеседовать с Гвином Барри о том, какими ему представляются новые пути развития нашего многострадального человечества, но сейчас в нашем эфире другой британский писатель, Ричард Талл, чей новый роман только что вышел в свет. Из «Амелиора» и его продолжения мы знаем, куда призывает нас ваш друг и коллега. А что вы думаете по этому поводу? Что вы хотите сказать вашим романом?

Ричард на мгновение задумался. Современное представление о романе сводится к тому, что человек, решившийся поведать о чем-нибудь миру, должен первым делом выдвинуть нечто вроде лозунга, а затем либо написать его на кружке, на футболке или на наклейке (и приклеить ее на бампер своей машины), либо написать на эту тему роман. По-видимому, даже Даб считал, что все происходит именно так. А поскольку писатели тратят столько времени, рассказывая всем и каждому, что и как они делают, то рано или поздно они сами начинают поступать именно так. Ричард медлил с ответом. Даб постучал пальцем по часам.

— Я ничего не пытаюсь сказать. Я просто говорю.

— Но что вы говорите?

— Я говорю то, что хочу сказать. Для этого мне потребовалось сто пятьдесят тысяч слов. Ни больше и ни меньше.

— Это был Ричард Талл. Большое спасибо, Ричард.

Перед уходом Ричард предложил Дабу надписать ему книгу. Отчаянно размахивая руками, словно корабельный сигнальщик, Даб отклонил это предложение. На самом деле он хотел вернуть книгу автору. Он настаивал, даже, можно сказать, напирал. Ричард попробовал подарить книгу девушке, которая приносила ему кофе.

— Спасибо, сэр, — ответила она, — лучше не надо.

Всю дорогу в аэропорт они то и дело застревали в пробках. Было сумрачно и дождливо. Пять полос, ведущих из города, были запружены транспортом, равно как и пять полос в сторону города. По разделительной полосе спокойно курсировали пустые поезда. Угрюмо светились огни и отражения огней, фары и подфарники — замызганная бижутерия автострады Кеннеди. Они продвигались вперед в окружении «мустанга», «дикого жеребца» и «пегой лошадки», «синей птицы», «жаворонка», «божьей коровки», «панды», «кобры», «ягуара» и «кугуара», зажатые со всех сторон этим грязным бродячим зверинцем автострады Кеннеди.

~ ~ ~

Оставаясь наедине с самим собой во время долгих авиаперелетов, Ричард пил, читал, смотрел в иллюминатор и чувствовал, как он словно постепенно уменьшается. В воздухе у него была возможность подумать о небе. Весь день он видел облака — то сверху, то снизу.

Как выглядят облака сверху? Представьте себе, что вы видите облака впервые: на своем пути из космоса к Земле. Облака расскажут вам о ней. О ее скалах, горах и плато, о ее сочных лугах и заснеженных равнинах. Облака поведают вам о ее песчаных отмелях и настойчиво будут твердить вам (70 процентов всего времени) о ее океанах во время шторма и штиля. И хотя красота небес утратила часть своей невинности (ведь теперь почти каждый видел облака сверху), небо расскажет пришельцам о Земле.

Когда вы смотрите на небо снизу, оно рассказывает вам о Вселенной. Сейчас Ричард снова был на земле: в Колорадо, сначала на взлетно-посадочной полосе, а потом в плоском мире автостоянки со своим неразлучным мешком… По мере того как они продвигались на запад, небеса становились все шире; и они могли вам рассказать о многом. Чаще всего небо изображает космический вакуум: пустоту, украшенную зыбким кружевом звездного вещества. Реже — межзвездный газ, межзвездную пыль и туманности. Еще реже небо копирует характерные очертания галактик: плоские диски, приплюснутые или вытянутые штопором спирали, эллиптические сигары и сомбреро. Небо может имитировать сверхновые звезды и квазары. Очень скоро Ричарду предстояло обнаружить, что небо способно воспроизводить ужасные черные дыры. Сейчас оно трудилось над имитацией пульсара. Небо может служить художественным комментарием дня, погоды, света, который оно на вас изливает, но еще оно может поведать вам о Вселенной, самым ненавязчивым образом напомнить вам о вашей роли и вашем месте в мироздании.

— Здесь я и умру, — заявлял юный пиарщик на протяжении всего вечера в Денвере. — Боже, я здесь просто не выживу.

В Денвер (а этот город имеет непосредственное отношение к фонду «За глубокомыслие») они прилетели к концу национального съезда книготорговцев, когда пленарные заседания уже сменились вечеринками для широкой публики: эти вечеринки проводили в гимнастических залах, полицейских участках или в шахтах. Вечеринку в честь Гвина Барри и «Возвращенного Амелиора» устроили в цирке. Это был маленький бродячий цирк, но все же в цирке был купол, посыпанная опилками арена, животные, фокусники и акробаты. Предполагалось, что мероприятие пройдет на ура, так как труппа состояла исключительно из мексиканцев, пуэрториканцев, цыган и американских индейцев, и они как раз заканчивали свои гастроли по казино резерваций. Но на самом деле этот цирк внушал отвращение, настолько все здесь было жалким и убогим. Держа пластмассовый стаканчик на бумажной салфетке, юный пиарщик топтался на опилках и повторял: «Я здесь умру». Он грозился вызвать пожарную охрану, санэпидемстанцию и адвоката. И при этом все время повторял: «Я здесь умру». Вид у него был такой, словно он действительно был при смерти. Если иметь в виду, каким старым и больным чувствовал себя Ричард, можно сказать, что он веселился от души.

Все животные были старыми клячами, а у циркачей были тупые и зверские физиономии, и никто из них, похоже, никуда не годился. На улице было холодно, а в помещении — жарко. Из всех щелей тянул холодный воздух Аляски, работали обогреватели. От горячего воздуха работающих обогревателей, сквозившего из всех щелей ледяного дыхания Аляски и медленно плывущих облачков согретого животными газа вас бросало в пот… Когда они только приехали (Ричард это сразу заметил), Гвин был явно настроен весь вечер изображать детское изумление. Но скоро он об этом позабыл и с натянутой улыбкой завел разговор о правах животных и их болезнях.