Михаил Савеличев - Тигр, тигр, светло горящий !

• Название: Тигр, тигр, светло горящий !
• Автор: Михаил Савеличев
• Жанр: Научная Фантастика

«Фантастическая повесть по мотивам стихов Редьярда Киплинга, Уильяма Блейка и Юрия Шевчука „Тигр, тигр, светло горящий!“ номинировалась на участие в конкурсе „Тенета-1998“ благодаря Максиму Мошкову, за что ему отдельное большое спасибо. Она мне кажется м-м-м… не совсем совершенной. Но печальные события, придуманные мной и перенесенные на спутник Юпитера Европу, свершились здесь и сейчас. Печально. Очень печально.»

М. Савеличев

---

— Я думала что разум позволяет человеку доминировать в природе.

— Разум это и есть — агрессия, доминирование, любознательность.

— А как же мораль? — подхватил Джонс, — Вы же не будете отрицать ее существование у хомо сапиенс?

— Хорошо, хорошо, — поднял руки Кирилл, — плюс еще мораль, хотя история учит нас тому, что здесь скорее подойдет знак минус. Но мы несколько отклонились от темы — что для вас историка есть во всем этом? Вы хотите изменить традицию, прервав описание войн и житья королей и занявшись исторической эволюцией совести человечества?

— После нескольких десятков лет чтения лекций и вдалбливания в студенческие головы в общем-то тривиальной и правильной мысли о том, что в истории главенствует Его Величество Факт, я довольно-таки неожиданно пришел к тому, что исторические факты суть следствие, а уж никак не причина произошедшего. Мы ищем объяснение уже произошедшему и было бы удивительно если мы его не нашли. Задним умом и дурак — мудрец. Но попробовал бы кто-нибудь на основе накопленного человечеством опыта предсказать, что будет завтра — у него ничего не вышло бы, хотя все утверждают, что в истории все повторяется. Несмотря на то, что я историк, настоящее меня интересует больше и, поняв что исторические факты не дадут мне понимания сегодняшнего дня, я перестал придавать им большое значение. Мы знаем хронологию Пунических войн, мы изучили походы Александра и нашли Ковчег заветов. Мы пережили российские революции, мировые войны и Консолидацию. Мы знаем экономические и политические причины всего этого. Но ведь люди, творившие это, не руководствовались подобными обоснованиями своих поступков. Если бы они были, на худой конец, всего лишь прагматиками, пусть глупыми, жадными, продажными, но — прагматиками, то теперешняя жизнь была бы иной, а человеческой крови проливалось бы гораздо меньше. Но люди следовали и следуют лишь своим желаниям и не ведают что творят. Я не считаю, что можно говорить о жестко детерминированном историческом процессе, как это утверждали Толстой, марксисты, Ханцер и новые левые. Меня интересуют люди минувших эпох — их мысли, психология, нравственность, убеждения как первооснова произошедшего. Какими людьми были Петр, Ганнибал, Тутанхамон? Плохими, хорошими, злыми, параноиками, атеистами? Это сложнее всего понять и узнать.

— Но нам, обывателям, что с того, каким человеком был тот и каким агнцем небесным был этот? — возразил Кирилл.

— Уважаемый, — улыбнулся Джонс, — я не знаю какой вам будет от этого прок. Ученый редко руководствуется подобными соображениями, по вашей же идее о безнравственности науки. Исследования для ученого самодостаточны. Но я все же вижу прок в них не только для себя. Надеюсь, что со временем смирясь все-таки с такой тривиальной мыслью — историю делают люди, а не непонятный исторический процесс, мы будем внимательнее присматриваться к тем, кто хочет управлять нами, оценивая их в том числе и по нравственным качествам. «И тогда мы доживем когда-нибудь до того времени, когда будут говорить: специалист он, конечно, знающий, но грязный тип, гнать его надо…», подколол Генри Кирилла ответной цитатой.

— Вы утопист и мечтатель, — вынес свой приговор Кирилл, — Вы верите в существование властительной этики, и потому относитесь к человечеству, словно девственник к женщине, — теоретически он знает, что конкретная женщина может оказаться и обманщицей, и развратницей, и кем угодно еще, но Женщина как таковая для него суть объект поклонения. Вот и вы в человечество верите, хотя и знаете: отдельно взятый человек вполне может оказаться предателем. преступником, садистом. Кто вас услышит кроме нас, да и кто поймет?

Генри Джонс пожал плечами.

— Может я для этого и жил так долго, что бы понять и рассказать все именно вам, Кирилл. Вы хорошо знаете Стругова. И вас услышат многие.

По этому поводу Кирилл спорить не стал. Он воспринял слова старика как грубую лесть, а лесть он органически не переносил.

— Вы в самом начале нашего разговора, доктор Джонс, как и любой старик, — Кирилл, извиняясь, положил руку на сердце, а археолог виновато развел руками, принимая упрек и извинения, — ругали нынешние нравы, как и все старики, — повтор обмена любезностями, — считая что в ваше время молодежь была духовнее, трава зеленее, а солнце ярче. Такие аргументы повторяет каждое уходящее поколение, не желая признать, что мир изменился и забыв, что в молодости они были такими же и их так же ругали их деды.

— Нет, нет, нет, — Джонс ладонями отгородился от обвинений журналиста в ретроградстве, стариковской брюзгливости и маразме, — Упаси меня Бог обвинять нашу золотую молодежь.

— Но я тоже так поняла вас, доктор, — подтвердила Анастасия, — и я полностью с вами согласна. Порой мне самой кажется, что весь мир сошел с ума и я осталась единственной нормальной! Зачем люди убивают друг друга, жгут города, устраивают революции? Лично мне не надо никаких Спутников, но телевидение постоянно орет, что народ требует уничтожить мятежников и показывает миллионные демонстрации в поддержку действий Директората. А если я это не поддерживаю? Значит я не принадлежу к народу?

Анастасия нервно отхлебнула холодное кофе и продолжила:

— У меня много знакомых — добрых, хороших людей, которые любят своих детей, но я встречаю их в рядах демонстраций «неистовых» и не верю своим глазам! Зачем им война? Ведь на нее пойдут их дети и будут погибать в безжизненных пустынях Спутников неизвестно за что.

— Они будут умирать за интересы всей нации, — зло сказал Кирилл, — что бы нам было что есть, пить, что бы нам было тепло и светло.

— Значит я не нация, раз не хочу войны.

Джонс рассмеялся.

— Конечно, милая Настя, если вы позволите мне вас так назвать, конечно вы не нация, и я не нация, и даже уважаемый Кирилл к ней не относится. Я убежден, что каждый человек в отдельности добр, разумен, любит своих детей и родителей и не хочет причинять зло ближнему своему, — Кирилл криво улыбнулся, но снова цитировать «Дорогу дорог» не стал, — Но стоит всем им объединиться в государство, нацию, то происходит нечто странное. Нация не есть простая сумма составляющих ее людей — она живет отдельной от личности жизнью, живет своими интересами и желаниями, порой непонятными даже входящим в этот социум членам. Надо сказать — жуткое существо этот социум: однажды сорганизовавшись, он стремится как можно дальше распространить свое влияние, сталкиваясь при этом с конкурентами — другими нациями. Хотим ли мы это или нет — все мы живем, действуем в интересах своего государства и своей нации. Может по большому счету каждый из нас не хочет войны, не хочет умирать насильственной смертью, не хочет гибели других людей, но мы снова и снова выбираем себе тех правителей, обеспечивающих национальные интересы, проливая нашу кровь и выкорчевывая инакомыслящих.

— Да вы — анархист! — поразился Кирилл, — Следуя вашим идеям — для благоденствия человека следует распустить государства и запретить все сборища больше двух человек.

— Я думал над этим вариантом, но, к сожалению, человек по своей природе социален, как и большинство млекопитающих, и он опять будет самоорганизовываться в банду, племя, государство. Найдите такой способ сделать человека независимым от других и что бы только от его желания зависело — быть ему совсем одному или жить с кем-то, делать ему то, что он хочет сам или добровольно присоединиться к общему делу, дайте ему возможность выбирать самому и при этом научите его не поддаваться на обман и манипулирование — и государство развалиться само по себе, без всяких войн и революций. Дайте человеку возможность бежать из под длани государства — как все разбегутся, спасаясь от коллективного сумасшествия. Процесс распада империй в прошлом веке, на мой взгляд, имел одной из причин именно это стремление: проэкстраполируйте стремление к суверенности до логического конца и получите отдельное государство для каждого человека. Кстати, именно из вышесказанного можно понять почему с ростом территории государства демократические режимы приживаются все с большим трудом и, зачастую, сменяются тоталитарным. Демократическое государство, с выборными органами, слабым карательным аппаратом не может на большой территории поддерживать монолитность социума исключительно убеждением и пропагандой. Проще говоря, у людей появляется возможность сбежать от своего правительства.

Слушая размышления Генри Джонса, Кирилл незаметно включил диктофон и, записывая монологи болтливого археолога, вошел в привычную роль журналиста, берущего интервью, то есть видя свою задачу не в том, что бы своими аргументами опрокинуть доводы собеседника, а в том, чтобы подобающими репликами и вопросами в нужных местах и в нужное время побудить человека поделиться своими сокровенными мыслями.