Михаил Бредис - Крестовый поход на Русь

• Название: Крестовый поход на Русь
• Автор: Михаил Бредис
• Жанр: История

История Балтии — Литвы, Эстонии, Латвии, — несмотря на то что эти страны долгое время входили сначала в состав Российской империи, а затем и Советского Союза, мало известна российскому читателю. Можно с уверенностью утверждать, что для большинства наших современников это белое пятно на карте знаний.

Тем более ценна данная книга профессиональных историков Михаила Бредиса и Елены Тяниной. В ней авторы доступным языком (что, впрочем, не умаляет ее научной ценности) рассказывают читателю о сложном и запутанном, полном политических интриг и кровопролитных сражений начале XIII века, когда на Балтийском побережье столкнулись интересы ордена меченосцев, начавшего крестовый поход против русских и прибалтов, Новгорода, Полоцкого княжества, коренных прибалтийских народов, которые в борьбе с иноземными захватчиками заложили основы своей будущей государственности.

Книга будет интересна преподавателям вузов и школ, студентам и всем интересующимся историей.

---

Глава 2. Немцы в Прибалтике до начала Крестового похода (1185-1199)

Ошибка полоцкого князя

Король Руссии из Полоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов.

Арнольд фон Любек, Chronica Slavorum

Accepta itaque liceutia praefatus sacerdos a rege Voldemaro de Plosceke, cui Livones adhuc pagani tributa solvebant, simul et ab eo muneribus receptis, andacter divinum opus aggreditur, Livonibus praedicando et ecclesiam Dei in villa Vkescola construendo.

(Когда упомянутый священник получил позволение от князя полоцкого Владимира, которому ливы, доселе язычники, платили дань, и принял от него подарки, он отважно приступил к божественному делу; к проповеди ливонцам, и к устроению церкви Божией в городе Икскюле.)

Генрих Латвийский, Хроника Ливонии

Тяжело скрипели уключины. Гребцы старались изо всех сил. Корабль медленно шел вверх по реке. Мимо тянулись пустынные берега, поросшие кустарником. Судно было нагружено товарами из немецких земель, которые купцы везли на продажу в Полоцк. Немецкие гости оживленно разговаривали, обсуждая возможности торговли у русских и предвкушая грядущие барыши. Между ними находился немолодой седовласый человек, одеяние которого выдавало в нем монаха-августинца. Погруженный в себя, он молча разглядывал речной пейзаж. Чужие берега, чужая земля. Монаху вспомнилась Зегебергская обитель в Хольштейне, где он провел немало лет. Там было хорошо, но что-то не давало душе Мейнхарда покоя. Много слышал он о крестовых походах, когда рыцари и священники несли веру Христову в далекие языческие края, и тоже втайне мечтал о подвигах во славу Божью. Когда от купцов узнал он о неведомом крае, в котором обитают темные язычники — ливы, захотелось ему отправиться туда и заронить семена благой веры в души язычников. Архиепископ бременский дал Мейнхарду свое благословение, и он на купеческом корабле отплыл на Готланд. Там усердный монах прожил некоторое время, проводя службы для немецких купцов. Времени даром он не терял и разузнал все о ливском крае, куда часто наведывались купцы.

Монах узнал, что ливы жили по берегу моряи в низовьях рек. Ловили рыбу, занимались бортничеством, веря в своих богов, олицетворявших суровую природу, и не различая добра и зла. Узнал Мейнхард также и о том, что дань ливы платят полоцкому князю, город которого располагался в верховьях Двины. Сметливый и деятельный монах решил первым делом отправиться ко двору полоцкого князя, чтобы получить от него разрешение на проповедь христианства среди язычников. Главный корабельщик подошел и тронул монаха за плечо:

— Почтенный Мейнхард, скоро мы будем на месте. Уже видны башни Полоцка.

Мейнхард очнулся от охвативших его раздумий и встал, держась руками за борт. Местность вокруг уже не выглядела пустынной. Вдоль берега виднелись деревянные дома, частоколы. На воде качались челны и большие ладьи. А впереди высились купола соборов и укрепления Полоцка. Через некоторое время корабль причалил к берегу в виду крепостной стены. Купцы начали руководить выгрузкой товара, а Мейнхард с несколькими купцами пошел в город. Многолюдье на улицах, белокаменные церкви и высокие деревянные терема поразили воображение Мейнхарда.

Верхний замок казался неприступной твердыней. С трех сторон он был защищен реками, а с четвертой — глубоким рвом. Укрепленный детинец имел двое ворот, одни вели на Великий посад, другие — к мосту через Пологу в сторону Заполотья. Собор, княжий терем, церкви — все это придавало городу внушительный облик. На посаде в многочисленных мастерских беспрестанно кипела работа. Постройки теснились здесь друг возле друга, отделяемые тынами. Здесь трудились кузнецы, гончары, кожевники, бондари, златокуз-нецы, сапожники и другие ремесленники. Полоцк славился своей обувью и ювелирными украшениями.

Немцы, бывавшие здесь, по-прежнему считали Владимира, правившего Полоцком, королем, властителем всех земель вдоль Двины до самого Варяжского моря. На Двине, в землях соседних леттов, были еще два княжества, зависимых от Полоцка, Ерсика и Кукейнос, управляемые русскими князьями. Немецкие купцы попросили аудиенции у князя, и им сообщили, что завтра поутру они должны прийти на княжий двор.

Наутро князь принял их в сенях, где обычно совещался со своими ближними, сидя на троне, по бокам которого стояло несколько бояр и дружинников. Владимир был в хорошем настроении. Он принял от купцов дары, пожелав им удачного торга в городе. После того, как купцы поблагодарили князя, вперед выступил Мейнхард. Купеческий толмач начал переводить:

— Досточтимый король, я — каноник Мейнхард, из духовного ордена блаженного Августина, имею к тебе нижайшую просьбу.

Владимир кивнул головой и сказал толмачу:

— Пусть священник говорит дальше.

— Под твоей рукой в устье Двины и по берегу моря живут ливы. Они до сих пор обретаются в язычестве, и это наполняет мое сердце печалью. Ведь столько заблудших душ не ведают света истинной христианской веры.

Князь Владимир, усмехнувшись, наклонился вперед:

— Ну, так что же? Мне тоже известно об этом. Мейнхард сделал еще шаг по направлению к князю:

— Вот это меня и заботит. В пределах твоего королевства до сих пор живут язычники. Это странно для христианского государя.

Владимир заметил:

— У нас забот достаточно. А язычников я не неволю. Главное, чтобы дань исправно платили.

Но Мейнхард, склонив голову, спросил:

— Разве король Полоцка не скорбит о заблудших душах?

— Полно, в чем просьба твоя, святой отец?

— Я прошу милостивого разрешения на проповедь христианского учения среди ливов. Я смиренный монах, и прибыл сюда с единственной целью, ради Господа нашего проповедовать слово Божье.

— Это дело святое и богоугодное. Позволяю тебе, почтенный священник, проповедовать у ливов. Никто не смеет чинить тебе препятствий. Завтра тебе предоставят грамоту с моей печатью.

Мейнхард очень обрадовался разрешению, полученному от князя. Его деятельная натура стремилась поскорее начать дело просвещения в ливском краю. Получив дары и разрешение полоцкого князя, Мейнхард на первом же корабле спустился к устью Двины и начал крестить язычников.

* * *

Энергичный проповедник Мейнхард появился в краю ливов в восьмидесятых годах двенадцатого столетия. По словам Генриха Латвийского, это был «человек достопочтенной жизни, убеленный почтенной сединой»[26]. На этом основании можно предположить, что Мейнхарду к моменту прибытия в край ливов могло быть около пятидесяти лет. По-видимому, время рождения будущего первого епископа Ливонии следует относить к ИЗО— 1134 гг.

Неизвестно происхождение Мейнхарда, неизвестно также, когда и как он попал в августинский монастырь. По версии Хайнца фон цур Мюлена (Heinz von zur Mühlen), Мейнхард родился в семье бременского министериала[27]. Со временем он сделался священником ордена блаженного Августина и каноником Зегебергской обители, что в Хольштейне. Видимо, это и повлияло на дальнейшую судьбу Мейнхарда. Монастырь в Зегеберге был основан самим Вицелином Ольденбургским, который чтится католиками как святой. Дух миссионерства не покидал Вицелина, и он жаждал попробовать свои силы на ниве обращения язычников-славян. Не получив благословения от архиепископа Норберта на миссионерскую деятельность, Вицелин отправился в Бремен, где и добился назначения от тамошнего архиепископа. В 1126—1127 гг. Вицелин проповедовал слово Божие в местах, населенных вагриями, народом, принадлежавшим к славянам-ободритам. Зегебергская обитель сделалась центром миссионерства. Историки не сомневаются, что Вицелин стал главным примером в жизни для Мейнхарда. Вдохновленный им, будущий епископ ливов отправился в дальний путь, нести язычникам свет истинной веры.

Ливские земли были уже знакомы немецким торговцам. Во второй половине XII столетия купцы из города Любека особенно активно начали осваивать путь в Русские земли по Даугаве. Надо думать, что прибывали они к ливам с острова Готланд, где уже в 1163 году немецкая купеческая колония была так велика, что получила привилегию судить своих членов по своим законам. После 1158 года именно Любек выдвинулся на первый план в торговле на Балтике и удивительно быстро захватил в ней ведущие позиции.

Когда в 1285 году главный центр острова Готланд — Висбю перешел под власть шведского короля, абсолютное большинство домовладельцев в городе составляли немцы. Поэтому можно говорить, что Готланд к этому времени сделался главным центром немецкой торговой экспансии.

По свидетельству Арнольда Любекского, первое время Мейнхард жил на Готланде среди немецких торговцев. Здесь он проводил зимы, а весной отправлялся на берега широкой Даугавы к ливам. Поэтому высказываются предположения, будто Мейнхард был священником немецкой торговой колонии, который попал к ливам лишь постольку, поскольку сопровождал купцов в деловых поездках. Но Генрих Латвийский в своей хронике говорит о том, что Мейнхард начал проповедовать и строить церковь в деревне Икескола (Икшкиле), то есть, сразу поселился среди ливов[28]. Приезд проповедника не был случайностью. Вдохновляемый примером Вицелина, Мейнхард приступил к своей деятельности планомерно и с размахом. Его статус каноника и почтенный возраст говорят против предположения о том, что Мейнхард был священником торговой колонии. Генрих Латвийский подчеркивает, что «просто ради дела Христова... и только для проповеди прибыл он в Ливонию вместе с купцами»[29].