Customer - Убей свои сны

• Название: Убей свои сны
• Автор: Customer
• Жанр: Фэнтези

---

- Вернув к жизни Мэри, ты вернул и многие места, которые твой, гм, предшественник недолюбливал, - умиротворенно вздохнул Обжора.

- То есть он заменял такие вот кабачки стекляшками-пельменными? – поразился я. – Вот долбоеб!

- Именно, парень! Именно это слово, - согласился Сомелье, самый деликатный из всей троицы. – Мы не знаем той реальности, которую он мечтал здесь воссоздать, но она нам никогда не нравилась. И то, что он делал с людьми, нам тоже не нравилось.

- Мы все точно в сон погрузились под его рукой, - признался Обжора. – Не спали, но и не бодрствовали. Самыми живыми здесь были привидения. Мертвяки – народ крепкий. На нас не больно-то повлияешь. А живых купить легко – пообещай им безопасность, стабильность, обеспеченность – и бери голыми руками.

Это было самое настоящее чествование героя. Я пил за троих, ел за троих, глядел, как мои призрачные собутыльники пьянеют, слушал тосты, посвященные неминуемому светлому будущему, сам произносил нечто подобное, и думал: эх, почему я не пошел следом за Мэри Рид? Пиратский быт, конечно, не сахар. Ни отдельной каюты, ни теплого сортира для меня на борту «Адской Чайки» не припасено. Но сидеть в тухлом городе, который едва-едва начинает оживать от Дурачкова мелочного занудства и ждать, пока изменения пойдут в рост… Это было еще горше. Лучше бы мне податься в пираты.

- В море выйти ты всегда успеешь, - философски заметил незаметно подсевший за наш стол бородатый мужчина с сильной проседью в темных волосах. Где же я его видел?

- Мореход? – нерешительно спросил я. – Мореход! Это же ты! Откуда ты взялся?

- Другой бы спросил, где я так долго пропадал, - усмехнулся Мореход. – Ждал, пока ты примешь какое-нибудь решение. Неважно, какое, но свое. Как только великое событие состоялось – вуаля! – я вновь на этой земле. А ты, я вижу, размечтался об адмиральской славе сэра Фрэнсиса Дрейка?

- Скорее уж о корсарской, - вздохнул я. – Чем сидеть в этом городе и толстеть во имя дружбы с привидениями-гурманами…

- А кто тебя здесь держит? Сидеть тут и думать, кого бы убить, тебе ни я, ни Амар не советовала бы.

- Кто ж она такая, эта Амар? – встрепенулся я, вспомнив женщину-осьминога в своем кольце.

- Морская вёльва, - пробудился к жизни Гвиллион, до того бесстрастно слушавший нашу с Мореходом беседу. – Пророчица, колдунья, сама печаль моря. Она меняет судьбы детей стихий, когда они к ней приходят. Открывает им глаза.

- Может, и мне к ней пойти? Пусть вернет мои глаза.

- Если решишься – я тебя отведу. – Голос у Гвиллиона какой-то… нерадостный. Видно, не верит, что мое исцеление вообще возможно. Или?

Я всматриваюсь в лицо огненного духа. Трудно понять выражение на лице каменной статуи, покрытой трещинками незастывшей магмы. То ли грусть на нем, то ли сожаление, то ли надежда…

- А ты ходил к ней? – неожиданно рождается вопрос.

- Ходил. – Гвиллион вздыхает. – Ходил и вернулся.

- Расскажи ему все, - советует Мореход.

И Гвиллион начинает рассказ. О том, как расщепилось сознание у детей стихий. По крайней мере, у некоторых.

С детьми воздуха я уже знаком. Они похожи на счастливое лето после долгого-предолгого учебного года, холодной весны и экзаменационной нервотрепки. Каждый миг, проведенный с ними, омрачен горечью, что этот миг – не бесконечен. Всю радость, на которую способно человеческое тело, извлекают они на поверхность сознания. Организм превращается в бешеный конвейер, поставляющий в мозг все новые и новые заготовки счастья.

Человечество ищет, зовет и ставит силки на детей воздуха от начала времен. Придумывает дурацкие наговоры, уловки, приметы, где встретить и как удержать протекающее меж пальцев насмешливое чадо Дану. Посадить на цепь, запереть в амбаре, оборвать крылья, отобрать амулеты, отгородить от родной среды – и все ради того, чтоб питаться исходящим от пленного фэйри счастьем. Мы – наркоманы счастья и меры потребления не знаем. И оттого, наверное, кажемся вольным племенам Дану жадными недоумками.

Зато каждый миг с детьми огня есть вечность, врастающая рубцом в душу человеческую. Они пьянеют от гнева людского, насыщаются упрямством и передают нам разрушительность свою. Гори, прежняя боль, гори, серая муть бесполезных дней! Жри, огонь, мою тоску, мою бессмысленную веру, танцуй на пепелище, огненный демон, играй пеплом надежд! Только и останется тебе, человек, прожить последний миг отчаянно да уйти кроваво.

Порождения Муспельхейма – те, кого люди считают темными богами, пир которых – война и ложе которых – смерть. Общение с огненными духами – риск, опасность, боль, страх. Закалка для меча. Арена для бойца. Последнее слово для висельника. Становиться на этот путь не желает никто, всем хочется, минуя самые страшные вехи, выйти сразу на финишную прямую, могучим и неустрашимым. Чтобы не обмирала душа в смертной тоске, не искала наслаждения в отчаянии, «у бездны мрачной на краю».

Гвиллион был одним из тех, кого призывают в час безнадежности, в час искупления. И вместе с собратьями своими радовался губительной пляске, танцу уничтожения. Пока не родилось в его сердце странное, тягостное чувство. Смертельная, холодящая нежность. Опасный недуг для сына огня.

Все чаще и чаще приходил Гвиллион к жерлам подводных вулканов, за клокочущими трубами которых глухо гудела враждебная стихия. Это была истинная враждебность, не ради игр с оружием, с самомнением, со страхом. Это было знание: нельзя нам встречаться. Никакая жажда победы над врагом не поможет нам выжить во время нашей встречи, какой бы та ни была – боевой или дружеской. Взаимная нелюбовь фоморов и детей Дану, кропивших кровью земные поля, временами давала трещину. Но запрет на встречи воды и огня соблюдался свято. Пока Гвиллион не встретил Мулиартех.

Неукротимая ярость воды текла в жилах многометровой водяной твари. Танцуя на гребнях волн и в провалах подводных скал, Мулиартех была само разрушение. Смерть несла шлейф за нею. Обладая Мертвящим Взглядом Балора, лучшим среди орудий уничтожения, Мулиартех предпочитала убивать честно – хваткой острозубых челюстей, объятием иссиня-черных колец, молниеносным ударом хвоста… Честь, высокая честь бойца в теле могучего монстра с сердцем женщины и умом богини. Гвиллион глядел на сверкание ее водяного огня и не мог наглядеться.

И где бы он ни оказался – в уступах подводных вулканов, в нагретых солнцем прибрежных камнях, в потоках лавы, сползающих по склону в море, – он шел прямо к воде и вглядывался в ее смертоносные переливы. Ему всюду мерещилась Мулиартех. Гвиллион сам себя не понимал и не желал, чтобы его поняли другие.

А хуже всего была жалость к тем, кто был для его сородичей как сухое дерево, предаваемое пытке огнем, - к людям. Они страдали так же, как страдал он. Они умели мужественно переносить эту боль и оставались собой, не отвергали собственной сути. Незнакомое, болезненное, неправильное ощущение. Презирая себя за слабость и ненавидя собственное презрение, он замкнулся в себе. И услышал песню Амар. И погрузился в нее, как в ледяную водную бездну.

Встреча их была неожиданной и мучительной.

- Верни мне себя! – потребовал Гвиллион у морской ведьмы, взломав камни грота и чувствуя, как стынет в воде его огненная плоть.

- Нельзя вернуть то, чего уже нет, - получил он в ответ.

- Тогда ответь, есть ли что другое там, где уже нет меня?

- Есть. И это называется – любовь.

- Откуда ей взяться во мне, разрушающем?

- Оттуда же, откуда берется все – из непознанной глубины. Все вы – и люди, и фэйри, - танцуете по поверхности, выбираете из окружающей вас стихии привычное и обыденное, отвергая странное и незнакомое. То, что царапает ваше сердце ледяным когтем, обращает ум ваш к чуждым мыслям, раскалывает душу на враждебные друг другу осколки.

- Но я не могу жить с этим.

- Тогда умри. И родись заново, другим и чужим для народа своего.

- Разве можно жить, борясь с целым народом? Со СВОИМ народом?

- Люди живут.

- Я – не человек!

- И гордишься этим?

- Не знаю…

- Даже люди не гордятся тем, что они люди. Зверьми быть не хотят, а собой – не умеют. Но учатся. Вот и ты – учись.

С тем и ушел. Прямо на берег, на котором любила лежать, прикрыв единственный зрячий глаз, его чудовищная зазноба.

- А, это ты? – лениво протянула она. – Ну что, переборол свой страх?

- Нет, - честно признался он.

- И все-таки пришел… Ты храбрее, чем я ожидала. И много храбрее, чем думаешь о себе сам.

Об этой любви не сложено легенд, не спето песен. Никого они не впустили в свое сознание, никому не открыли своей тайны. Потому что история эта все еще продолжается…

* * *

Не одна я услышала историю Гвиллиона. Все мы, кроме Амар, воззрились на Мулиартех.

- Ну да, у меня роман со старым валуном! – ворчит моя непредсказуемая бабка. – Давайте, насмехайтесь над бедной ренегаткой…