Мэдлин Хантер - Обладание

• Название: Обладание
• Автор: Мэдлин Хантер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004

Лорд Аддис де Валенс возвращается в свое имение после Крестового похода и обнаруживает, что его владения прибрал к рукам самозванец. Теперь будущее Аддиса целиком зависит от него самого. В надежде вернуть то, что принадлежит ему по праву, он готовится к борьбе. Внезапно в сердце рыцаря с новой силой вспыхивает любовь к прекрасной Мойре Фолкнер…

---

— Так вы согласились? Я имею в виду, согласились помочь людям, которые приходили сюда с Рийсом?

— Да.

Она сделала глубокий вдох, успокаиваясь.

— Я боюсь за вас, Аддис.

Аддис. Наконец-то она снова назвала его просто по имени.

— Мне теперь нечего терять. Даже все золото королевства не спасет Барроуборо, пока вместо короля нами управляют Деспенсеры.

Мойра смотрела на королевский кошелек, рассеянно тыча в него пальцем.

— Вы…

Она осторожно взглянула ему прямо в глаза, и взгляд ее был полон тепла и тревоги. Неожиданно они снова превратились в Мойру и Аддиса, а весь остальной мир исчез, и лишь они двое катились на повозке по бескрайнему полю.

— Вы скажете мне… Если вам нужно будет сделать что-то опасное, если вы можете не вернуться… вы скажете?

Он ладонью убрал волосы от ее лица, наслаждаясь коротким мгновением, которому она не позволит продлиться долго и которое он хотел бы растянуть на целую вечность.

— Скажу. Скажу обязательно.

С дрожащими губами, тревожно нахмурившись, она подняла лицо к нему. Ее забота вызывала в нем такой прилив радости, что сердце едва не лопнуло.

— Ты постараешься не делать глупостей, обещаешь? Никаких необдуманных, доблестных и смелых глупостей, как в Барроуборо? Ты не…

— Обещаю.

И он не кривил душой. Он не совершит никаких необдуманных поступков. Он унесет с собой воспоминание о выражении ее глаз, чтобы оно оградило его от безрассудства, как это было в Барроуборо. Какой бы уставшей ни была его душа, пока эта женщина существует в его мире, он не поддастся безумному отчаянию.

Он почувствовал, как она отстраняется, разрывая тонкие нити единства, прорастающие в их телах. Словно единство внушало страх. Он преодолел желание обнять ее и потребовать продолжения жизни. «Ведь это существует, я понимаю, и твой каменщик тоже. Почему же ты отказываешься?»

Женщина протянула ему кошелек:

— Мне пока хватит.

Аддис не сделал движения, чтобы забрать его. Помедлив мгновение, она уронила кошелек на стол и ушла.

Глава 13

Мойра удобно расположилась под сенью раскидистого дерева, наслаждаясь великолепием летнего цветения, наполнявшего сад. Она выдернула камышинку из кадки с водой и стала рассеянно вплетать ее в корзинку, лежавшую у нее на коленях и начинавшую, приобретать форму. Пятачок земли, на котором она присела отдохнуть, не был скошен и утопал в высоком разнотравье. Весь остальной сад был вычищен, зеленые изгороди аккуратно подрезаны, а тропинки вскопаны.

В этом полностью была заслуга Аддиса. Когда исчезла необходимость проводить день за днем в бессмысленном ожидании в приемной короля, он посвятил все свое время обустройству дома и сада. На следующее утро после поединка Мойра поднялась пораньше, чтобы помочь Генри в конюшнях, но вся работа была уже выполнена без нее. День за днем сад возрождался, избавляясь от сорняков. Такое занятие не считалось достойным рыцаря, и оно приводило в смятение сэра Ричарда. Но Аддис, казалось, не придавал этому ни малейшего значения. Мойра подозревала, что он сознательно изнурял себя трудом, чтобы хоть чем-нибудь занять ум и тело; однако этим он освободил ее от доброй половины обязанностей по дому, и она была благодарна ему.

У нее вновь появилось свободное время для плетения корзин, и она могла приходить сюда после полудня и предаваться отдыху. Мойре нравились минуты уединения и покоя здесь, на заднем дворе, который Аддис намеренно оставил первозданным. Казалось, этот островок не был частью дома и города — клочок деревенской местности в окультуренном саду.

Она перевернула корзинку и принялась за узор, напевая про себя, все более удаляясь от городского шума за стенами забора и погружаясь в свой собственный мир, сплетенный из мыслей и звуков. Она не заметила, как он оказался перед ней.

Одетый в костюм для верховой езды, он стоял у стены в тени дерева. Она оглянулась через плечо и увидела Генри и Ричарда, седлавших лошадей. Внезапно день потерял свою привлекательность. Голос ее сорвался.

Казалось, лорд был полностью погружен в размышления; легкие морщины пролегли по его лбу. Он не мог находиться здесь долго, но она поняла, что некоторое время он наблюдал за ней и слушал ее пение.

— В последнее время ты поешь все реже, — промолвил он, делая шаг вперед и опускаясь на землю рядом с ней. В его голосе угадывались нотки задумчивости, будто он только что осознал, какие изменения произошли с ней по сравнению с давно минувшими годами.

— Неправда. Я часто пою. Я почти всегда пела колыбельные Брайану на ночь. Я пою для себя, когда работаю.

— Но не для других.

— Я пела в Дарвентоне.

— Церковные псалмы, а не романсы, которые ты часто пела в Хоксфорде. И только потому, что я тебе приказал.

— Я пела в Хоксфорде потому, что так хотел Бернард. Но мне никогда это не нравилось.

Восхитительная ложь. Незабываемые мгновения в зале были единственными минутами ее признания в доме, и она наслаждалась ими. Но она не хотела, чтобы ее и здесь просили развлекать гостей во время обеда. Она не желала петь о любви, покуда Аддис де Валенс находился за столом.

— Итак, теперь это твое, и ты ни с кем не желаешь делиться своими песнями.

— Да, это исключительно моя собственность. Воспоминания, неразрывно связанные с мелодиями и словами. С безвозвратной тоской и детскими мечтаниями. С чувствами, разрывающими сердце, которые эти звуки могли и пробудить, и успокоить.

Она увидела, что Ричард пристально наблюдает за ними.

— Вы уезжаете?

— Да. Я обещал тебя предупредить.

— Надолго ли?

— Дня на три. На четыре. Не дольше недели.

— Хорошо, что сэр Ричард тоже едет с вами.

— Он настоял на этом.

Она взяла в руки тростинку и стала поигрывать ей, надеясь, что он не заметит охватившего ее беспокойства.

— Если кто-нибудь узнает… Если слухи о вашем путешествии дойдут до короля…

— Никто ничего не узнает. Мы посвятили в наши замыслы очень немногих. И их собственная безопасность зависит оттого, насколько они осмотрительны. Да, опасность есть, но очень небольшая.

Ей так хотелось верить тому, что он говорил.

— Вы по-прежнему не хотите сообщить мне, где Брайан, не так ли?

— Нет. Он в безопасности. Он в большей безопасности, чем ты себе можешь представить. Я не допущу, чтобы ты прожила всю жизнь, защищая чужого ребенка.

— Выбор должен принадлежать мне.

— Может быть. Но, в любом случае, я сделаю его за тебя. Она заставила себя улыбнуться.

— Я могу прожить всю жизнь в несогласии с выбором, который вы делаете за меня.

Он рассмеялся.

— О, довольно, Мойра! Ты слишком свободна, чтобы быть крепостной, — он наклонился и поцеловал ее, придержав ее голову, чтобы затянуть поцелуй. Это был сладкий поцелуй расставания и невысказанного стремления; такие поцелуи разбивают женское сердце!

— Если что-нибудь произойдет, тебе не причинят вреда. Вилланов не наказывают за проступки их хозяев, — он говорил, щекоча губами ее щеку. По правде говоря, это звучало больше как ободрение для него самого, чем для нее.

Он поднялся с земли.

— Берегите себя, Аддис. Берегите себя и возвращайтесь скорей.

Его взгляд на секунду задержался на сидящей женщине, затем рыцарь развернулся и отправился за сэром Ричардом.

Она провожала его взглядом, пока он не скрылся за воротами, а затем вновь взяла в руки корзинку и продолжила работу. Переполненная предчувствиями и страхами, о которых было боязно даже думать, Мойра стала напевать песенку о любви, впервые услышанную ею еще в детстве. Эту песню она не пела уже много лет. Она думала, что забыла слова, но они сами срывались с языка, не успевая прийти на ум, воскрешая воспоминания, связанные сними…

…Она сидела в тени в полудреме, однако чуткость ни на мгновение не оставляла ее. Мойра привыкла к беспокойным звукам и движениям на кровати — они стали обычными. Потому-то она и проснулась, когда они внезапно прекратились.

Она вглядывалась в полумрак, где угадывались очертания тела в золотом сиянии одинокой свечи. Левое колено согнуто, под него подложена подушка. Глаза Мойры встретились со взглядом, направленным на нее. Ее охватила радость. Наконец-то он пришел в сознание после четырех дней беспамятства!

— Кто здесь? Подойди. Я хочу тебя видеть.

Она приблизилась к кровати: Он жестом попросил поднести свечу ближе. Пытаясь скрыть радость, она выполнила его просьбу. Туманное мерцание глаз говорило о том, что он пришел в себя, но не проснулся окончательно. Жар продолжался, капельки пота покрывали его кожу. Это внезапное пробуждение было не более чем иллюзией облегчения, минутным затишьем в центре урагана. Если он выживет, эти мгновения даже не сохранятся у него в памяти.