Геннадий Геродник - Моя фронтовая лыжня

• Название: Моя фронтовая лыжня
• Автор: Геннадий Геродник
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Пишу Нагибину, задаю уточняющие вопросы, в том числе и такой: "Насколько описанные в повести "Павлик" факты автобиографичны?" Получил от Юрия Марковича ответ. Да, некоторое время он был командиром и диктором звуковки. По заданию политотдела 2-й ударной выезжал на радиомашине в район Мясного Бора, проводил передачи для немцев. Начальником 7-го отдела поарма в то время был полковой комиссар Шабловский. Юрий Маркович выступал в этой роли в феврале. Затем на радиомашине 2-й ударной работали: диктором и командиром - старший лейтенант Строганов, техником - младший лейтенант Лавриненко. Впоследствии Шабловский, Строганов, Лавриненко и водитель звуковки погибли на боевом посту в окружении.

Так выяснилось, что с Юрием Нагибиным я познакомился еще в 1942 году на фронте - задолго до того, как он стал известным писателем. Мы оба были в "творческой командировке". Юрий Маркович "собирал материал" для повести "Павлик", я - для "Моей фронтовой лыжни".

В краю легендарного Садко

Когда я принялся писать свою Волховиану, то скоро понял, что без паломничества к берегам Волхова дело у меня не пойдет. И я поехал туда, хотя время для такого путешествия было явно неподходящее - начало октября. Обосновавшись в новгородской гостинице "Садко", стал выезжать в памятные для меня места.

В Малой Вишере

Побывал я в 1-й средней школе, где учительница истории Майна Васильевна Левченко организовала и возглавляет музей боевой славы 2-й ударной армии. Осмотрел сохранившееся с довоенных времен здание вокзала, у которого наш эшелон попал под жестокую бомбежку. Разыскал на окраине города ту сосну, опершись на которую стал на лыжи. Это от нее началась моя фронтовая лыжня. Обошел я красавицу вокруг, посмотрел на вершину, прильнул щекой к шершавому стволу. И, как положено по отношению к женскому полу, сказал комплимент: "Со времени нашего первого свидания прошло более трети века. У тебя добавилось тридцать четыре годовых кольца и крона стала еще более пышной. Это очень и очень к лицу тебе!" Маловишерская красавица зарделась от удовольствия. Правда, дело было не только в моем комплименте - как раз в этот момент из-за тучи выглянуло солнце.

В Селищенском Поселке

После памятной для меня весны 1942 года Селищенские казармы еще многократно подвергались бомбежкам и артобстрелам. Досталось им и в первые послевоенные годы. Бездомные жители поселка и окрестных деревень добывали здесь кирпич. Впоследствии оставшуюся без крыши полуразрушенную коробку взяли под свою защиту и охрану новгородские краеведы. Но ветры, дожди и морозы, не подчиняясь никаким запретам, продолжают разрушительную работу.

Проходил я по залу-манежу, где в 1838 году занимались вольтижировкой корнет Михаил Лермонтов и его друзья-однополчане по Гродненскому гусарскому полку поляк Н. А. Краснокутский и "русский немец белокурый" М. И. Цейдлер. Нашел то место, где я, тяжело раненный, лежал в апреле 1942 года.

Выбираюсь из манежа и обхожу казарму по внешнему периметру. Вот вход в подвалы. Но он полностью засыпан цементной крошкой и битым кирпичом. И у меня возникла иллюзорная надежда: стоит расчистить, убрать этот завал - и я увижу свой лыжбат, увижу всех своих ребят. Ведь когда мы здесь ночевали, 172-й ОЛБ был еще в полном составе, за исключением выбывших в пути Стуколкина и Федорова.

Мысленно переношусь на треть века в прошлое и представляю себе: я сейчас стою на посту, а по ту сторону завала богатырским сном спят мои лыжбатовцы. Спят, притулившись друг к другу спинами, положив головы на "сидоры", а руки на автоматы и лыжи. Но трезвый рассудок напоминает о суровой реальности: от друзей-однополчан тебя отделяет такой завал, который не уберешь никакими бульдозерами.

В Чудове

Здесь, как и в Малой Вишере, у меня были заочные знакомые - местные краеведы, руководители красных следопытов - преподаватель истории 1-й средней школы Эдуард Степанович Ольшевский и его жена Алла Сергеевна, старшая пионервожатая.

Разыскивая в Чудове среднюю школу, я встретил улицы Лермонтова и Героя Советского Союза Оплеснина. Первая из них названа в память о селищенском периоде жизни поэта. Селищи входят в Чудовский район. Второе имя мне тоже знакомо. Николай Васильевич Оплеснин был начальником оперативного отдела штаба 111-й, впоследствии 24-й гвардейской стрелковой дивизии. С этой дивизией наш лыжный батальон не раз сражался бок о бок во время Любанской операции.

Такой огромный класс, предоставленный школьному музею, вижу впервые. Его вполне можно назвать залом. Собрана большая коллекция нашей и вражеской боевой техники. На стендах отражена история боевых действий на территории Новгородской области вплоть до изгнания оккупантов. Собран большой материал о героях Великой Отечественной войны - чудовцах. На специальном столе лежит стопка альбомов с картами и схемами важнейших боевых операций. Все оформлено со вкусом и во всех отношениях грамотно.

Меня особенно заинтересовал стенд, посвященный комиссару И. В. Зуеву. Иван Васильевич прибыл во 2-ю ударную в ранге дивизионного комиссара, с двумя ромбами. Был членом военного совета армии. Боевой опыт приобрел, сражаясь против франкистов в Испании. В Любанской операции показал пример бесстрашия и высокой ответственности за судьбу доверенных ему воинов. Он до последнего момента оставался с войсками, организуя вывод частей 2-й ударной на восточный берег Волхова.

Когда в конце июня мясноборская горловина была окончательно перекрыта, комиссар Зуев с небольшой группой солдат и офицеров несколько раз, в различных местах, пытался перейти линию фронта. Одна из таких попыток оказалась роковой. Нарвавшись на вражескую засаду, комиссар отстреливался до последнего патрона. Последний - оставил для себя... Это случилось на полустанке Торфяное, на шестом километре от Чудова в сторону Ленинграда.

Неподалеку от полотна железной дороги найдена могила комиссара, на ней установлен скромный обелиск. На его открытие приезжала вдова Ивана Васильевича - Екатерина Ивановна. Живет она в городе Ардатове Горьковской области, на улице Комиссара Зуева. Соседствующая с полустанком Торфяным деревня Коломовка переименована в Зуево.

Стою у подножия памятника нашему боевому комиссару... На обелиске начертано: "Члену Военного Совета 2-й ударной армии Зуеву Ивану Васильевичу, погибшему в боях с немецкими захватчиками в июне 1942 года".

Читаю далее на боковых бетонных стелах:

"Зуев Иван Васильевич, 1907-1942".

"Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером".

Кладу к подножию обелиска осенние астры - от имени всех моих однополчан-лыжбатовцев, живых и мертвых...

Там перепаханы поля

Войны жестокой страшным плугом,

И до сих пор еще земля

Болеет оспенным недугом.

Из стихов новгородского краеведа Николая Орлова

Комендант "долины смерти"

У кого бы я ни расспрашивал о Любанской операции, о боях в районе Мясного Бора и Спасской Полисти, у Ольховки и Финева Луга, мой собеседник, как правило, в заключение рекомендовал:

- Вы обязательно повидайтесь с нашим главным следопытом - Николаем Ивановичем Орловым. От него получите исчерпывающие ответы на все ваши вопросы.

В залах Новгородского исторического музея-заповедника вижу интереснейшие экспонаты с припиской - "Дар краеведа Н. И. Орлова". Листаю подшивки "Новгородской правды" и наталкиваюсь на статьи, подписанные Орловым. В той же газете я прочитал большой, подвалов на восемь, очерк известного, ныне уже покойного, писателя С. С. Смирнова - "Комендант "Долины смерти".

Сергей Сергеевич, вызволивший из забвения имена сотен героев Великой Отечественной войны, много раз бывал в Новгороде, собирал материал о боевых действиях 2-й ударной в Любанской операции. Но преждевременная смерть помешала писателю довести эту огромную работу до конца.

И вот я в гостях у Николая Ивановича, знакомлюсь с его женой, Марией Андреевной, с детьми и внуками. Обширная семья живет вместе, и радостей и забот много...

Сын дорожного мастера Коля в годы войны был подростком, далеко от родных мест учился в железнодорожном училище. Затем работал слесарем, фрезеровщиком на заводе в Куйбышеве. Но вскоре после войны.вернулся в родные края, был путевым обходчиком на полустанке Мясной Бор, затем в Спасской Полисти.

Об этом периоде жизни Орлова за много до нынешней поездки в Новгород я прочитал в "Литгазете" очерк московского журналиста Михаила Цунца - "Человек живет на полустанке".

Итак, передо мной человек, досконально знающий Мясной Бор, Спасскую Полисть и их окрестности. Более того - он "комендант "долины смерти". Я, конечно, имел в- виду найти знающего краеведа, но о таком удачном сочетании, о таком универсале даже мечтать не смел. Рассказываю, например, Николаю Ивановичу о том, как в Мясном Бору из трубы водонапорки мы доставали воду подвешенной на проволоке артиллерийской гильзой, и спрашиваю: