Александр Кацура - Дуэль в истории России

• Название: Дуэль в истории России
• Автор: Александр Кацура
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-05-006469-4

Эта книга об истории русской дуэли, о том, как обычай «поединков чести» пришел в Россию в XVII в. и просуществовал до начала нашего столетия. Среди героев книги и военачальники, и скромные офицеры, и декабристы, и знаменитые русские писатели (Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой, Тургенев, Блок, Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Николай Гумилев).

В Приложении воспроизведены дореволюционное издание, посвященное вопросам чести, а также выдержки из дуэльных кодексов.

Книга, впервые изданная в 1999 г. и ставшая бестселлером, сейчас предлагается читателям в новой редакции, со значительными изменениями и дополнениями.

Расширен и иллюстративный ряд — неотъемлемая часть этого увлекательного повествования. Издание снабжено аннотированным Именным указателем, облегчающим пользование книгой.

---

«151 г. июня в 16 день государь пожаловал велел про то сыскати стряпчему с ключом Ивану Михайловичу Оничкову и по сыску велел доложити себя государя.

И Ивану Михайловичу Оничкову стольники и стряпчие и дворяне московские и жильцы по государеву крестному целованию сказали: Остафей Милюков, Василий Борщов, Яков Полуехтов сказали: в нынешнем де во 151-м году июня 14 день в государевых Передних Сенех Иван Елчанинов Микифора да Якова Алексеевых детей да Михаила Федорова сына Самариных бранил матерны и называл их детьми боярскими и страдниками и самарьиными и земцами и пашенными мужиками, и говорил им, цена де вам по двадцать алтын… — Лука Ляпунов, Семен Племянников, Федор Копылов сказали: на Постельном де Крыльце Иван Елчанинов Микифора да Якова да Михаила Самариных называл пашенными мужиками и земцами… — Федор Наумов, Енаклыч Челищев, Дмитрий Давыдов, Афонасей Жидовинов сказали: в Передних Сенех Иван Елчанинов Микифора да Якова да Михаила Самариных называл детьми боярскими и самарьиными и пашенными мужиками и земцами. — Князь Петр Волконский сказал: на Постельном Крыльце, у Самариных с Елчаниновым, а как их зовут и он не ведает, меж ими шум слышал, а Елчанинов Самариных называл детьми боярскими и самарьиными. — Юрьи Голенищев, Петр Тиханов сказали: в Передних Сенех Иван Елчанинов Микифора да Якова да Михаила Самариных называл детьми боярскими и земцами; да Юрьи же в речах своих прибавил, говорил де Иван Елчанинов Микифору Самарину с братьею: и родители де ваши земцы. — Иван Салтыков, Васильей Философов сказали: в Передних Сенех Иван Елчанинов Микифора да Якова да Михаила Самариных называл самарьиными. — Григорий Глебов сказал: в Передних Сенех Иван Елчанинов говорил Микифору да Якову да Михаилу: деды де ваши пашенные мужики и земцы. — Некоторых стольников, стряпчих, дворян и жильцов, к допросу не было сыскано».

По итогам сыска и разбора Ивану Елчанинову присудили выплатить оскорбленным Самариным пеню.

Мы можем поражаться обстоятельности работы стряпчих и сыскной комиссии по, казалось бы, совершенно плевому делу. Однако вывод относительно нравов и норм поведения очевиден — крайняя обидчивость в совокупности с полным нежеланием и неумением защитить свою честь (или то, что под ней понимается) собственными силами. В этих людях сильно родовое, клановое чувство, но еще совсем нет персональных, индивидуальных свойств, нет понимания себя как автономной личности и, в сущности, нет даже подлинного самоуважения.

Дворянин, обращаясь к царю, называет себя нарочито пренебрежительным именем (Микифорко, Якушко, Ефимка, Алешка) и многократно подчеркивает, что он холоп царский.

Но вот что мы находим дальше в исторических документах.

В 1646 году обесчещен был князь Евфимий Мышецкий Федором Нащокиным и Иваном Бужаниновым. Дело, против обыкновения, миновало домашнюю царскую расправу и поведено было судебным порядком, против чего Мышецкий снова подал государю челобитную: «Бьет челом холоп твой Еуфимка Мышецкий: бил челом я холоп твой тебе государю на Федора Васильева сына Нащокина да на Ивана Иванова сына Бужанинова, что оне нас холопей твоих и родителей наших безчестили: Федор Нащокин называл нас холопей твоих всех холопи боярскими и конюховыми детми на Постельном Крыльце, передо всеми; а Иван Бужанинов на Постельном же Крыльце называл меня холопа твоего дьяком, а детишок моих подьячими и ворами и подлинниками, будто мы подписывали воровские грамоты.

И про то, государь, что оне нас безчестили, по нашему челобитью указал ты, государь, именным приказом про Ивана Бужанинова велел сыскать окольничему князю Семену Васильевичу Прозоровскому, а про Федора Нащокина велел ты, государь, сыскать окольничему князю Андрею Федоровичу Литвинову Масальскому, и по тем обыскам велел доложить себя, государя.

И они, государь, Федор Нащокин и Иван Бужанинов, умысля, чтоб им от родителей наших и от нашего безчестия бездушством отойти [1], и нас сверх того пошлинами большими в конец погубить, били челом тебе государю ложно, будто я холоп твой в сыскную роспись писал братью свою и племянников и друзей; и то государь они били челом тебе государю ложно, умысля ябеднически; а он, государь, Федор Нащокин мне холопу твоему и сам ближней свой, за ним за Федором женишка моего племянница родная Григорьева дочь Милославскаго. И по их, государь, ложному челобитью сошли им подписные челобитные, Федору Нащокину за пометою думнаго дьяка Ивана Гавренева, и Ивану Бужанинову за пометою дьяка Калистрата Акинфеева: сыскивать про то не велено, а велено нам мимо прежняго твоего государева именнаго приказу искать на них, родителей наших и своего безчестья, искать судом…»

Здесь приведена лишь небольшая часть документа, по-своему увлекательного, написанного языком экспрессивным и ярким. Подобного рода бумагами были завалены царские канцелярии.

Вот поданная царю в 1650 году челобитная сына царского казначея: «Бьет челом холоп твой Алешка, Казначея Богдана Дубровскаго сынишко. Жалоба, государь, мне на князь Лаврентья княж Михайлова сына Мещерского да на Андрея Ильина сына Безобразова: в нынешнем, государь, во 158 году февраля в 8 день приехал я холоп твой ночевать в Переднюю и дожидался я в Столовой; и пришол, государь, в Столовую Андрей Коптев в четвертом часу ночи и велел нам итти в Верх. И князь Лаврентий Мещерский и Ондрей Безобразов взошли на Постельное Крыльцо наперед; и как, государь, я пришол на Постельное Крыльцо, и князь Лаврентей и Ондрей за мною бросилися, хотели меня убить; и я холоп твой от них побежал: и князь Лаврентий, государь, за мною гонял, а Ондрей позади его за мною гонял; а князь Лаврентей, гоняючи за мною, лаял матерны и всякою неподобною лаею, и называл страднышонком, и говорил такие слова: не дорог де твой и отец, што привез мертвому немчину голову, отрезав; тебе б де у меня живу не быть. А брат, государь, его князь Андрей стоял у Архангела собора, а люди с ним с ослопы, ждали меня, как я пойду в Верх. А похвала, государь, князь Лаврентьева давно на меня в убивстве. А в то, государь, время на Постельном Крыльце не было никого, только прилучился один Иван Матвеев сын Жеребцов. Милосердный государь! Пожалуй меня холопа своего, вели, государь, про то сыскать Иваном Жеребцовым; а будет, государь, не пожалуешь, Иваном Жеребцовым сыскать не укажешь, вели, государь, на него дать свой царский суд и управу в безчестьи отца моего и матери и в моем безчестьи. Царь государь, смилуйся!»

«Государь указал по той челобитной про князь Лаврентья Мещерского и про Андрея Безобразова сыскать по своему государеву крестному целованью постельничему Михаилу Алексеевичу Ртищеву. А в том Алексей Дубровской и князь Лаврентий Мещерский оба слались на общую правду, на Ивана Матвеева сына Жеребцова. И в сыску общая правда, Иван Матвеев сын Жеребцов, по государеву крестному целованью, постельничему Михаилу Алексеевичу Ртищеву сказал: князь Лаврентей княж Михайлов сын Мещерский Алексея Богданова сына Дубровскаго на Постельном Крыльце, февраля в 8 день, в четвертом часу ночи, матерны лаел и мать его недоброю матерью называл и бить его посыкнулся; и Алексей де ему сказал: не бей де ты меня, князь Лаврентей, отец де твой моего отца, и дед де твой деда моего не бивал, и тебе де меня зде на Постельном Крыльце не бить. И князь Лаврентей де его Алексея излаял: страдник де ты бадлива мать, отец де твой мертваго немчина голову привез. А Алексей де ему молыл: сам де ты страдник, за што ты хочешь меня бить на Постельном Крыльце. А Ширинских князей холопом Алексей князь Лаврентья не называл. А Андрей Ильин сын Безобразов его Алексея Дубровскаго не бивал и матерны не лаел и ничего дурна не говаривал, и князь Лаврентья унимал».

Дело рассматривалось по статьям Уложенья, утверждавшим решение только на основании общей правды, без повального обыска и без ссылок на новых свидетелей, как было сделал князь Мещерский. На основании этих статей ему был сказан следующий указ: «Князь Лаврентий Мещерский! В нынешнем во 158-м году февраля в 9 день бил челом государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии столник Алексей Богданов сын Дубровскаго на тебя, князь Лаврентья, в безчестьи отца своего и матери, и в своем, что ты их на Постельном Крыльце лаял матерны и всякою неподобною лаею, и говорил: и отец де твой не дорог; и называл его Алексея страдничонком; и государь бы его Алексея пожаловал, велел про то сыскать и по сыску указ учинить. И государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии указал про то сыскать в правду, по своему государеву крестному целованью.

А в том Алексей Дубровской и ты князь Лаврентей обослались на общую правду, на Ивана Матвеева сына Жеребцова. И общая ваша правда, Иван Жеребцов, сказал, по государеву цареву и великаго князя Алексея Михайловича всеа Русии крестному целованью: ты князь Лаврентей Алексея Дубровскаго на Постельном Крыльце матерны лаял и мать его недоброю матерью называл и бить его посыкнулся и отца его Богдана Дубровскаго безчестил, что де он Богдан мертваго немчина голову привез. И государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии, того дела слушав, указал за честь своего двора, что ты на Постельном Крыльце говорил неистовые слова, тебя, князь Лаврентья, посадити в тюрьму на две недели; а что ты его Алексея и отца его и матерь лаял и ему Алексею и отцу его и матери доправити на тебе безчестье; а что ты, князь Лаврентей, Богдана Дубровскаго и сына его Алексея после того лаял в другой ряд, и о том тебе государев указ будет у окольничего у князь Дмитрия Петровича Львова.