Николай Зенькович - Высший генералитет в годы потрясений Мировая история

• Название: Высший генералитет в годы потрясений Мировая история
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-04950-4

Николай Зенькович, автор более 20 книг захватывающих исторических расследований, изданных в серии «Досье», создал уникальное произведение — драматическую хронику «ХХ век. Высший генералитет в годы потрясений».

Расколов в начале века русскую армию на две — Белую и Красную, генералы в итоге погубили русскую государственность и самих себя. В конце века армия, на этот раз Советская, снова раскололась, и снова печальным результатом стала потеря государства. В обоих случаях любимым оружием генералитета были доносы и предательство, лжесвидетельства и клевета.

---

— Как? — изумился Жуков. — В городе нет резервного фонда?

— Ни одного метра, — не моргнул глазом секретарь обкома.

Он и в мыслях не допускал, что его словам не поверят. Партийный наместник Сталина в Одессе, Кириченко олицетворял там всю полноту власти. Его мнение — истина в последней инстанции, его решение — закон. Правда, еще недавно Жуков был на такой немыслимой верхотуре, что дух захватывало, и вряд ли знал о существовании какого-то Кириченко, но теперь роли поменялись. К тому же Кириченко был единственным во всей Одессе человеком, который знал истинную причину смещения Жукова со всех его постов в Москве и высылке из столицы. Одесский партийный вождь присутствовал на том пленуме ЦК, на котором маршала топтали все, кому не лень. И потому Кириченко явно переоценил свое положение, полагая, что опальный маршал будет вести себя в ссылке тише воды, ниже травы.

Не таков Жуков. Для него по-прежнему не существовало никаких авторитетов.

Можно представить гнев и возмущение сталинского партийного наместника в Одессе, когда ему доложили, что какие-то военные ходят по городу и выявляют незанятые квартиры и излишки жилой площади. Кириченко связался с Жуковым:

— Кто дал им право?

— Я, — ответил маршал. — Они действуют по моему приказу.

— Но ведь это вопиющее самоуправство! — запротестовал секретарь обкома.

— Никакого самоуправства, — отрезал маршал. — Они являются членами комиссии по выявлению излишек жилплощади. Между прочим, в комиссии есть и депутаты горсовета. Насколько мне известно, они имеют право проверять.

Комиссия обнаружила немало пустовавших квартир, предназначенных для номенклатурных работников. Резерв обкома, горкома, областного и городского исполкомов, крупных предприятий составлял не одну тысячу квадратных метров. Подсчитали число квартир, в которых проживали одинокие старушки. Почему бы не определить к ним постояльцев-офицеров? Пусть хозяева не боятся потерять жилплощадь — офицеры поселятся временно, без прописки. На кого-то уговоры потесниться действовали, кто-то сразу побежал жаловаться в обком.

Недовольных встречали с распростертыми объятиями. Наверное, это был первый случай в чиновничьей практике, когда жалобщикам откровенно радовались. Их долго и участливо расспрашивали, терпеливо протоколировали претензии, ненавязчиво, но настойчиво выуживали детали, которые можно было бы интерпретировать как произвол.

Получив обобщенную справку о характере жалоб обиженных, на которых и вправду в ряде случаев военные слишком сильно нажимали, заставляя взять на постой офицерские семьи, первый секретарь обкома позвонил в Москву: мол, командующий округом попирает советские законы, рвется к власти, игнорирует местное руководство. О звонке Кириченко в ЦК стало известно Жукову. Их личные отношения расстроились.

Жуков, взбешенный упреками обкома в наводнении города оружием, которое бандиты отбирали у военнослужащих, решил раз и навсегда покончить с преступностью в Одессе. Штаб округа получил указание командующего: разработать наступательную операцию по уничтожению бандформирований. Город был разделен на сектора, за которыми закрепили командиров воинских частей. Крупные силы были брошены на самые криминогенные зоны — вокзалы, рестораны, парки, скверы, окраинные районы. Вели круглосуточное патрулирование на улицах. Проводили одновременные засады, налеты, проверки в подвалах и на чердаках. Врывались в пользовавшиеся дурной славой квартиры, — конечно, без всяких там прокурорских ордеров и постановлений следственных органов. Задерживали всех, кто вызывал подозрение, везли в комендатуру, а утром передавали милиции. Иногда за ночь отлавливали до сотни лиц, — нигде не работавших, без документов.

Случались и досадные проколы. Нередко жертвами облав становились случайные прохожие. Да и военные занимались не свойственными им функциями. Ловить бандитов должны сыщики. И снова местное партийное руководство сигнализировало в Москву: Жуков фактически установил в городе свою личную власть, подменил штабом округа областные и городские учреждения, включая органы внутренних дел, насаждает свой культ в войсках, вызывает к себе на «ковер» первого секретаря обкома. «Уберите от нас этого диктатора!» — взывал Кириченко.

Для проверки сигналов, поступивших из обкома, в Одессу была направлена представительная комиссия Министерства Вооруженных сил во главе с недавно назначенным министром Н. А. Булганиным.

По протоколу командующий округом должен был встречать военного министра на вокзале. Жуков на перроне не появился. В момент прибытия спецпоезда из Москвы он находился на учениях в поле.

Приехавшая с Булганиным свита пребывала в растерянности. Безусловно, генералы, сопровождавшие министра, знали, что их патрона Жуков ни в грош не ставит. Да и некоторые из них тоже не были в восторге от полководческих талантов нового министра. Однако такое явное пренебрежение правилами приличия задело многих. Можно не уважать Булганина как личность, но военный министр — прямой начальник командующего округом, и последнему положено оказывать предусмотренные военным этикетом знаки внимания.

Вернувшись в Москву, Булганин так обмолвился относительно этого щекотливого момента на докладе у Сталина:

Наш гордец не избавился от прежних замашек…

Сталин с усмешкой взглянул на Булганина. Этот эпизод его явно позабавил. Вытянутый в струнку Жуков, подобострастным рапортом встречающий Булганина? Нет, это был бы уже не Жуков. В стране только один человек, перед которым полководец мог стоять навытяжку, и этот человек — он, Сталин. Перед Булганиным навытяжку Жуков, да еще принародно, не встанет.

— Рассказывайте, товарищ Булганин, что вы увидели в Одессе, у Жукова…

Доклад министра состоял из двух частей: военной (Жуков и округ) и гражданской (Жуков и обком).

— В боевой подготовке, товарищ Сталин, особых недостатков нет. Устройство войск улучшается. Больше всего претензий к стилю руководства командующего. Члены комиссии, побывавшие в гарнизонах, слышали одно и то же: Жуков жесток, беспощадно расправляется с командным составом. В одном полку, увидев грязные умывальники, вывел командира части на проходную и приказал дежурному выпроводить за ворота и в полк больше не пускать. Выгнал с совещания своего заместителя, генерала, только за то, что тот опоздал на две минуты — мол, надо являться вовремя, а не когда вздумается.

Булганин привел еще несколько примеров, свидетельствующих о необузданном нраве Жукова. Все перед ним трепещут, все ходят на цыпочках. Чуть что — сдирает погоны.

— С обкомом как? — глухим голосом спросил Сталин.

— Плохо, товарищ Сталин. Кириченко прав: городом и областью управляет штаб округа, вернее, сам Жуков.

— Захват жилья был?

— Был, товарищ Сталин. Очень много недовольных. К тем, кто упирался, не соглашаясь на подселение, применялось принуждение. Самовольно заселил пустовавшие квартиры, в том числе и из резервного фонда города и промышленных предприятий.

Доложив ряд других фактов, подтверждающих сигналы обкома партии о диктаторских замашках командующего округом, военный министр решил, что пора закругляться:

— У местного руководства никакой власти. Люди знают, кто решает вопросы. По самым пустяковым делам идут к Жукову, в штаб округа. Одесса — город курортный, десятки тысяч приезжих развозят слухи по всему Союзу о справедливом Жукове, пекущемся о простом народе, борющемся с произволом чиновников.

— И с преступностью, — то ли вопросительно, то ли утвердительно вставил Сталин.

— Насчет преступности, товарищ Сталин, такая картина. Действительно, пару месяцев после облав и налетов, чистки чердаков и подвалов на улицах было относительно спокойно. Армейские патрули похватали мелкую шушеру. Авторитеты преступного мира уцелели. Они ведь профессионалы своего дела, и ловить их должны тоже профессионалы. Матерые уголовники ушли на дно, затаились, а простодушные одесситы поверили, будто Жуков сделал то, чего не удалось городским властям — уничтожил преступность. Он лишь очистил улицы от шпаны, — это безусловно так. Но разве это входит в задачи округа?

— Пока вы были в Одессе и там проверяли товарища Жукова, мы тут, в Москве, тоже кое-что проверили, — внезапно сузил желтые зрачки Сталин.

Булганин вздрогнул. Проверяли проверяющего?

Секретный конверт

Через несколько минут военный министр понял, что ему лично беспокоиться не о чем. Вождь имел в виду вовсе не его.

Кого? Булганин терялся в догадках, но Сталин не возвращался к своей зловещей фразе. Попросив министра изложить доклад в письменном виде, он встал из-за стола, давая знать, что аудиенция окончена.

Оставшись один, подошел к сейфу и взял тоненькую папку с несколькими листками. Она будет обнаружена после смерти Сталина в его личном архиве, внимательно прочитана Хрущевым и по его указанию запечатана в конверт. После устранения Хрущева пакет вскрывался несколько раз: каждый новый генсек проявлял любопытство к засургученным конвертам, недоступным даже «полным» членам Политбюро.