Николай Зенькович - Высший генералитет в годы потрясений Мировая история

• Название: Высший генералитет в годы потрясений Мировая история
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-224-04950-4

Николай Зенькович, автор более 20 книг захватывающих исторических расследований, изданных в серии «Досье», создал уникальное произведение — драматическую хронику «ХХ век. Высший генералитет в годы потрясений».

Расколов в начале века русскую армию на две — Белую и Красную, генералы в итоге погубили русскую государственность и самих себя. В конце века армия, на этот раз Советская, снова раскололась, и снова печальным результатом стала потеря государства. В обоих случаях любимым оружием генералитета были доносы и предательство, лжесвидетельства и клевета.

---

Мария Николаевна считает, что надпись «Единственному от М.Джугашвили» придумана удачно, ведь Нузберг тоже звали Мария.

Известный журналист Е.Додолев в газете «Совершенно секретно» (№ 4, 1994) обращался к Шелепину, Семичастному, оперативникам и разработчикам КГБ СССР и Управления КГБ по городу Казани, которые имели отношение к делу Василия Иосифовича Сталина в 1953–1962 годах, к врачу Барышевой, к Марии Нузберг с вопросом: куда увозили сотрудники госбезопасности Василия и почему за два дня до его смерти он был зверски избит?

Ответа до сих пор ни от кого не последовало.

Безответным осталось и обращение к Рудольфу Пихое, занимавшемуся рассекречиванием архивных материалов.

Так и не ясно, почему комиссия по рассекречиванию архивных материалов «дела Василия Сталина» рассекретила их только часть, а именно страницы: 93–94, 113, 134–135, 151–172, 198–199?

До сих пор не рассекречены, а по некоторым сведениям, отсутствуют в деле страницы, где находится медицинское заключение о смерти Василия Сталина, а также оперативные и агентурные дела на него.

Юрист А.Сухомлинов считает, что, по нынешним российским законам, Василия Сталина нужно признавать жертвой политических репрессий и реабилитировать. За исключением, возможно, «уголовного эпизода», связанного с кражей «фуража» для индюков, голубей и кур.

И вот свершилось. Осенью 1999 года Военная коллегия Верховного суда России рассмотрела протест Главной военной прокуратуры на приговор, вынесенный в 1955 году генерал-лейтенанту авиации Василию Сталину по обвинению в антисоветской пропаганде и злоупотреблении служебным положением. Сына вождя полностью реабилитировали по политической статье 58–10 части 1 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда»), сняв судимость за то, что он «высказывал клеветнические измышления в отношении высшего руководства страны по поводу организации похорон его отца».

В части обвинения в злоупотреблении служебным положением и преступной халатности Военная коллегия переквалифицировала статью 193-17 пункт «б» УК РСФСР на ту же статью, но пункт «а», который исключает «особо отягчающие обстоятельства» и подпадает под амнистию 1953 года. На этом основании Военная коллегия посчитала Василия Сталина «осужденным на 4 года лишения свободы и, в соответствии со статьей 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года об амнистии, освобожденным от этого наказания». То есть, Василия Сталина полностью реабилитировали.

К таким результатам привело обращение большой группы его сослуживцев к Главному военному прокурору с просьбой о реабилитации своего бывшего командира.

* * *

В августе 2002 г. министр обороны России С. Б. Иванов принял младшую дочь генерал-лейтенанта авиации В. И. Сталина, похороненного в Казани, ходатайствовавшую о перенесении останков отца в Москву, и поддержал ее просьбу. Родственники В. И. Сталина настаивали на этом еще при М. С. Горбачеве и Б. Н. Ельцине, но понимания со стороны властей не встречали. 20.11.2002 г. в обстановке полной секретности прах В. И. Сталина был извлечен из могилы на Арском кладбище Казани и перезахоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Глава 4 Смерть генералиссимуса

Удар. — Накануне в Кунцево. — Версия Хрущева. — Свидетельствует дочь. — Ликование Берии. — Кто «помог» умереть Сталину? — Что рассказывали Пономаренко и Эренбург.

Академик А. Д. Сахаров в своих воспоминаниях пишет, что о смерти Сталина было объявлено пятого марта. Однако, предполагает он, по-видимому, смерть Сталина наступила раньше и скрывалась несколько дней. Правда, Андрей Дмитриевич оговаривается, что у него своего собственного мнения о том, как умер Сталин, нет.

Смерть Сталина тоже вызвала немало кривотолков и пересудов. До сих пор ходят упорные слухи о ее насильственном характере, о том, что Сталин якобы был отравлен Берией. Эти слухи усилились, когда в 1990 году впервые было предано гласности обвинительное заключение по его делу. В нем, в частности, говорилось, что, изыскивая способы применения различных ядов для совершения тайных убийств, Берия издал распоряжение об организации секретной лаборатории, в которой действие ядов изучалось на осужденных к высшей мере наказания. Еще одно, и весьма существенное, доказательство существования в системе НКВД — МГБ лаборатории, в которой проводились испытания отравляющих веществ. Традиция, начатая Ягодой, нашла достойного продолжателя.

На сегодняшний день историки новейшего времени располагают свидетельствами только двух человек, находившихся рядом со Сталиным в его последние дни. Речь идет о Н. С. Хрущеве и дочери Сталина Светлане Аллилуевой. К сожалению, воспоминаний других лиц, присутствовавших при кончине генералиссимуса, нет. Это в значительной степени затрудняет задачу, ибо только сравнительный анализ свидетельств очевидцев да еще, пожалуй, экспертиза истории болезни позволят установить истину, в которой нуждаются миллионы наших соотечественников, живших на нормированном пайке и без того скудных знаний о своем недавнем прошлом.

Хрущев приводит немало свидетельств недоверчивости и подозрительности Сталина, которые в последние годы его жизни приняли совсем уж гротескные формы. Перед смертью у него появился прямо-таки маниакальный страх. За обедом он буквально ни до одного блюда не притрагивался, если при нем кто-либо из присутствовавших его не попробует. Он был доведен до крайности — людям, которые его обслуживали годами и были ему, безусловно, преданы лично, не доверял. Никому не доверял.

То же касалось и маршрута следования из Кремля на ближнюю дачу в Кунцево. Сколько того пути, и вдруг машины начинали петлять по улицам и переулкам Москвы. Седок имел план города и, когда выезжали, давал указание: туда повернуть, так-то ехать, туда-то выехать. Он даже охране не говорил, каким маршрутом поедут, каждый раз этот маршрут менялся.

Все более усложнялась система охраны ближней дачи. Появились хитроумные запоры, чуть ли не сборно-разборные баррикады. Построили два забора, между которыми бегали собаки, провели электрическую сигнализацию. Все старался оградить себя от покушения врагов. Может, дом-крепость Троцкого в Мексике вспоминал? Надо полагать, Берия рассказал ему все подробности операции по устранению его злейшего врага.

Словом, старческий упадок сил давал о себе знать. В 1951 году, пригласив Хрущева на отдых в Сочи, Сталин сказал ему: «Пропащий я человек. Никому я не верю. Я сам себе не верю».

К этому страшному в своей безысходности признанию мы еще вернемся, а сейчас продолжим пересказ воспоминаний Хрущева о последних днях генералиссимуса, ибо его мемуары — единственный пока источник сведений о том, как протекал день накануне удара в Кунцево.

Итак, суббота, 28 февраля 1953 года. Звонят от Сталина и приглашают в Кремль персонально Хрущева, Маленкова, Берию, Булганина. Сообщают, что приедет Сталин. Четверка прибывает в назначенное время. Посмотрели кино. Потом хозяин предложил поехать на ближнюю дачу поужинать.

Поужинали. Ужин затянулся. Сталин это называл обедом. Он кончился где-то в пять или шесть часов утра. Ничего необычного, к этому привыкли, обеды всегда кончались в такое время. Сталин был навеселе после обеда, но в очень хорошем расположении духа, и ничего не свидетельствовало, что может быть какая-то неожиданность.

Гости распрощались. Сталин, как обычно, вышел их проводить. Он много шутил и был в хорошем настроении. Ткнул пальцем в живот Хрущева, назвал его Микитой. Он так его всегда называл, когда был в хорошем расположении духа.

Разъехались по домам. Было уже воскресенье, выходной, и Хрущев ожидал, что Сталин вновь позовет гостей. Ждал звонка, не садился обедать. Потом все же перекусил наскоро. Неужели Сталин решил подарить им выходной? Быть такого не может. Звонка все нет и нет. Уже и смеркаться стало. Что-то из ряда вон выходящее. Хрущев, недоумевая, разделся и лег в постель.

И вдруг звонок. Хрущев бросился к телефону. Это был Маленков. Он сообщил, что звонили от Сталина охранники. Надо срочно ехать на ближнюю — что-то произошло со Сталиным, Маленков уже позвонил Берии и Булганину. Условились, что приедут не прямо к Сталину, а сначала зайдут в дежурку.

Что ж, в дежурке встреча так в дежурке. Хотя, согласитесь, странно: четыре члена Президиума ЦК, ближайшие сподвижники вождя, из молодых, не идут сразу в дом выяснить, что же произошло, а направляются к дежурным. Хотя им виднее, как поступать в таких случаях: порядки на даче они, видно, хорошо знали.

Приехавшие расспрашивают дежурных чекистов: в чем дело, что, собственно, произошло? Почему вы думаете, что с товарищем Сталиным неладно?

Они отвечают: обычно товарищ Сталин в это время, часов в 11 вечера, обязательно звонит и просит чай. Иногда и ест. А сегодня нет звонка.