Артур Кларк - Перворожденный

• Название: Перворожденный
• Автор: Артур Кларк
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0472-3 (Украина), 978-5-9910-0909-6 (Россия), 978-0-345-49157-2 (англ.)

Не закончились испытания землян после отражения солнечной бури. Посланная Перворожденными квинт-бомба должна уничтожить планету Земля и ее обитателей, нарушающих энергетическое равновесие Вселенной. Направленный для уничтожения бомбы суперновый космический корабль не справился с задачей. Но там, где не помогло оружие, сумели справиться люди, мыслящие категориями Вселенной. Помощь, в которой нуждались люди и «космики» 21 века, пришла с временного разрыва. Это спасло Землю. Однако, квинт-бомба не могла исчезнуть в никуда, и объектом перерождения — рождения микровселенной стал Марс. Но что случилось с людьми, которые остались на Марсе потому, что их желание познать неизвестное сильнее чувства страха?..

---

На улицах можно было заметить некоторое движение, в основном повозки с запряженными лошадьми, но попадались также редкие велосипедисты. Байсезу удивило, что в этом варианте Чикаго 1920-х годов не было ни одной машины. Везде валялся лошадиный помет, затвердевший от холода на когда-то асфальтированных улицах.

Все здесь было необыкновенно, в этом холодном остове города. И все же он жил. Вот церковь с открытыми дверями, освещенная изнутри зажженными свечами. Вот несколько магазинов, на которых висели таблички «Открыто». Пробежал даже мальчик, продающий газеты, — тоненькие, одностраничные листки, гордо называвшиеся «Чикаго Трибюн».

В стороне от дороги они заметили озеро Мичиган — совершенно замерзшее, плоское, белое и искрящееся, насколько хватало глаз. Только у ближнего берега во льду были проделаны узкие полыньи. Какой-то человек в устье реки Чикаго пытался очистить трубы с питьевой водой ото льда. Впрочем, как оказалось, этим здесь занимались постоянно, с первого дня Обледенения.

Люди гуляли по льду и ловили рыбу в лунках, прорубленных в нем. Рядом с ними горели костры, дым от которых поднимался вверх тоненькими нитями. У Байсезы возникло впечатление, что здешний народ просто не знает, чем себя занять и что делать с огромным массивом умершего города.

От быстрой ходьбы Эмелин задыхалась. Она сказала:

— Город, конечно, совсем не тот, что был раньше. Большинство районов нам пришлось оставить. Только в центре, который мы называем Петлей, в радиусе приблизительно в полмили, сохранилась жизнь. Население сильно сократилось — от голода и от болезней, и особенно от побегов и переселения в Нью-Чикаго. Но пригороды мы до сих пор используем как шахты, если можно так выразиться. Мы посылаем туда партии людей, которые добывают там все, что можно найти: одежду, мебель, разные товары. И особенно нам нужно дерево для костров и каминов. Разумеется, со времен Обледенения запасы каменного угля или нефти ни разу не пополнялись.

Как оказалось, заготовка древесины входила в обязанности Эмелин. Она работала в маленьком департаменте, который был в подчинении у Главного министерства, ответственного за поиски новых источников древесины. Департамент организовывал транспортные цепочки, по которым эта древесина поступала в жилые части города.

— В таких условиях, как нынешние, такой большой город, как Чикаго, выжить в принципе не может, — сказал Абди. — Он способен влачить жалкое существование еще какое-то время, только пожирая самого себя, как изголодавшееся тело в конечном итоге начинает пожирать свои собственные органы.

— Мы делаем то, что должны делать! — жестко отрезала Эмелин.

Телефон пробормотал:

— Рудди однажды был в Чикаго, на Земле, после Разрыва. Он назвал его настоящим городом, но при этом сказал, что снова видеть его не желает.

— Тише! — шикнула на него Байсеза.

Жилище Эмелин оказалось переделанным офисом на втором этаже небоскреба, который назывался Монтаук. Само здание в глазах Байсезы выглядело хлипким и обветшалым, но она понимала, что для людей 1890-х годов оно должно было казаться настоящим чудом.

Комнаты в квартире казались гнездами: стены, полы и потолки в них были обиты плотными слоями одеял и меха. В стенах проложены импровизированные дымоходы, но даже в таких условиях все поверхности в квартире покрыты слоем копоти. Однако в этом жилище чувствовалась некоторая элегантность. В спальне и гостиной стояли стулья и маленькие столики, у стен — разрозненные предметы мебели, далеко не новые, но тщательно ухоженные.

Эмелин приготовила всем чай. Он заваривался из индийского чайного сырья тридцатилетней давности. Как сообразила Байсеза, с помощью подобных сохранившихся запасов и привычек к изяществу нынешние чикагцы поддерживали свою идентичность.

Они недолго оставались в одиночестве, потому что очень скоро появился один из сыновей Эмелин. Лет около двадцати, он носил имя Джоз в честь своего отца. Довольный, с раскрасневшимся лицом, он принес домой улов. Стоило ему разоблачиться, снять с себя многочисленные слои меха, как он оказался высоким молодым человеком, ростом выше своего отца. И тем не менее что-то в нем было от открытости Джоза, подумала Байсеза, от его любопытства и жажды жизни. Несмотря на свою худобу, он казался очень здоровым. На правой щеке его виднелось какое-то бесцветное пятно — возможно, след обморожения. Кожа его блестела от слоя жира, оказавшегося на поверку экстрактом из тюленьей ворвани.

Эмелин унесла рыбу на кухню и вернулась оттуда с еще одной чашкой чая для Джоза. Он вежливо принял из рук матери чашку и выпил чай одним глотком.

— Отец рассказывал о вас, миссис Датт, — неуверенно начал он разговор. — И о ваших подвигах в Индии.

— Мы пришли из разных миров, — на всякий случай уточнила Байсеза.

— Отец говорил, что вы из будущего.

— Да, это так. То есть из его будущего. Отец Абдикадира тоже оттуда. Наш временной пласт — около 2037 года, то есть на сто пятьдесят лет позже пласта твоего отца.

Джоз выслушал ее слова вежливо, без всяких эмоций.

— Надо полагать, что от тебя все это далеко, — сказала Байсеза.

Он пожал плечами.

— Просто мне все равно. Вся ваша история больше не повторится, разве не так? Нам не придется воевать в вашем мире, проходить через мировые войны и все в таком роде. Мы получили другой мир, в котором застряли. Но мне этот мир нравится.

Эмелин покусывала губы.

— Байсеза, Джоз любит жизнь, вот и все.

Он работал инженером на железной дороге в Нью-Чикаго. Но при этом был страстным рыболовом и при любой возможности приезжал в старый город, закутывался в меха и отправлялся прямиком на озеро.

— Он даже писал об этом стихи, — сообщила Эмелин. — Я имею в виду, о рыбной ловле.

Молодой человек покраснел:

— Мама…

— Это он унаследовал от своего отца, — неумолимо продолжала Эмелин. — Я имею в виду дар слова. Но, к несчастью, у нас туго с бумагой.

Байсеза спросила:

— А где его брат… ваш старший сын, Эмелин? Где он теперь? Лицо Эмелин помрачнело.

— Гарри ударился в бега пару лет назад. — Ясно, что такой поворот событий ее очень удручал. Раньше она ни разу об этом не упоминала. — Он обещал вернуться, но наверняка не вернется — никто не возвращается.

Джоз сказал:

— Мы боимся, что, если он вернется, то его арестуют.

— Год тому назад мэр Райс объявил амнистию. Если бы только Гарри прислал весточку!.. Если бы он вернулся хоть на один день!.. Я бы ему сказала, что ему больше нечего бояться.

Они еще немного поговорили на эту тему, и Байсеза постепенно начала понимать. Удариться в бега — это когда молодые чикагцы, рожденные на «Мире» и соблазненные той невероятной природой, в которой они оказались волею судьбы, решили бросить героическую борьбу своих родителей за выживание, за сохранение Чикаго и вообще оставили все их самоубийственные попытки построить новый город к югу от границы льдов. Они попросту уходили, исчезали либо во льдах, либо в зеленых прериях к югу от ледников.

— Говорят, что они живут, как эскимосы, — сказал Джоз. — Или как индейцы.

— Некоторые даже прихватывают из библиотек разные справочники, а из музеев экспонаты, чтобы с их помощью научиться выживанию, — горько повествовала Эмелин. — Вне всякого сомнения, большинство из этих идиотов сейчас уже мертвы.

Было ясно, что между матерью и сыном здесь нет единодушия. Возможно, Джоз тоже мечтал о том, чтобы удариться вслед за своим братом в бега или даже его превзойти.

Эмелин быстро прекратила разговор, объявив, что ей надо идти на кухню и готовить ланч. В качестве угощения предлагалась пойманная Джозом рыба с гарниром из кукурузы и зеленых овощей, привезенных из Нью-Чикаго. Джоз удалился, чтобы принять душ и сменить белье.

Когда они ушли, Абди взглянул на Байсезу.

— Однако здесь тоже свои трения, — сказал он.

— Да. Борьба поколений.

— Но у родителей позиция ясная, не правда ли? — спросил Абди. — Альтернатива цивилизации — каменный век. Все эти беглецы, даже если выживут, то через два поколения станут безграмотными. Историческая память в них будет поддерживаться только устной традицией. Они забудут даже тот факт, что их предки пришли с Земли. Если вообще будут помнить о Разрыве. Это событие станет для них мифом, вроде Всемирного потопа. И когда космическая экспансия нависнет над «Миром»…

— То они даже не поймут, что им угрожает, — поддержала его Байсеза. Но в то же время она с грустью подумала, что, может быть, для них так будет лучше. И беглецы, и их дети в течение нескольких поколений будут наслаждаться гармонией с окружающим миром, вместо того, чтобы вести с ним нескончаемую борьбу. — А у тебя дома не возникало подобных конфликтов?

Абди задумался.