Энн Маккефри - Корабль-партнёр

• Название: Корабль-партнёр
• Автор: Энн Маккефри
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23138-6

Нансия — одновременно космический корабль и человек, точнее человеческий мозг, заключенный в капсулу и подсоединенный к космическому кораблю. Она умеет не только считать быстрее самого совершенного компьютера, но и на равных общается с людьми, сама выбирает себе напарника и задание от Курьерской Службы. А так как Нансия весьма непоседлива и любопытна, она постоянно оказывается в гуще событий.

Однако кто бы мог предположить, что безобидная прогулка в компании ровесников, молодых людей из Высших Семей, обернется для нее настоящей шпионской историей с погонями и стрельбой и… положит начало блистательной карьере первого в своем роде корабля-детектива.

---

— Слушай, ты… ты, говорящая капсула, это не касается таких людей, как мы! — рявкнул губернатор Трикстоппл, входя в рубку.

— В официальных приказах, переданных мне Ценкомом в начале данного рейса, ничего не говорилось о вас и вашей семье, губернатор Трикстоппл, — ответила Нансия. Она делала между словами небольшие паузы и придала голосу металлическое звучание, чтобы Трикстопплы ощутили, что говорят с машиной, которую нельзя запугать или подкупить. — Мне не позволено вносить в эти приказы изменения, за исключением тех, что переданы прямым лучом с Центрального.

— Но база Вега приказала тебе отвезти нас на Центральный!

— И я всегда рада оказать услугу моим добрым друзьям на базе Вега, — отозвалась Нансия. — И тем не менее не в моей власти изменять устав. Если Командный Центр даст вам доступ к моим компьютерам, то я разрешу вам пребывать здесь. А пока что прошу вас вернуться в отведенные вам каюты и прилегающие к ним помещения. Мне не хочется подкреплять приказы силой, но вы должны знать, что у меня есть право в случае неповиновения заполнить все жилые отсеки усыпляющим газом.

Губернатор Трикстоппл схватил сына за воротник и выволок из рубки. Лепестки дверной диафрагмы закрылись за ними.

— Это, — с уважением произнес Калеб, — было великолепно, Икс-Эн. Просто великолепно. Э-э… я полагаю, такой параграф в уставе действительно есть?

— Конечно, есть! Ты что, думаешь, я лгу?

— Мои глубочайшие извинения, мэм. Я просто не мог сам вспомнить данный параграф…

— Я сознаю, что мозг мягкотелых сильно ограничен в своих возможностях хранения и поиска информации, — насмешливо хмыкнула Нансия, а потом созналась: — На самом деле мне потребовалось несколько минут, чтобы отыскать что-либо применимое к данному случаю. И я бы никогда об этом не подумала, если бы ты не процитировал устав, чтобы заставить их убраться отсюда перед стартом.

— Если бы не нужно было их кормить, — мечтательно промолвил Калеб, — то нам бы не пришлось снова заговаривать с ними на протяжении всего пути до Центрального…

— У меня есть возможность сервировать трапезу в любой из жилых кают, — уведомила его Нансия. «В отличие от старых моделей…» Она оборвала себя прежде, чем высказала это вслух. Было бы жестоко напоминать Калебу о его потере.

— Ладно, Икс-Эн, попробуй вот это. — Калеб подвигал джойстиком и вывел на дисплей двойной тор, заключающий в себе два двойных сомкнутых изгиба. Участки тора были вписаны в диски, обозначенные как А1, В и А2. — Ты в А1, пространство твоего назначения — А2. Найди точку сингулярности и рассчитай необходимое расщепление.

— Это нечестно, — запротестовала Нансия. — Ведь так и не было доказано, что вообще существует последовательность расщепления по навигации в данной структуре. Гипотеза Сатьяджохи, — процитировала она из базы памяти. — «Если h — гомеоморфизм ЕЗ на само себя, зафиксированный на ЕЗ — Е, требуется одно из h(J1), h(J2), содержащее дугу с четырьмя точками от А+В, такими, чтобы никакие две из этих точек не были смежны с дугой, принадлежащей к той же самой дуге между А и В». Если так, то пространство расщепления h не согласуется с ЕЗ. А в данном приложении, — напомнила она Калебу, — ЕЗ эквивалентно нормальному пространству.

Калеб дважды моргнул.

— На самом деле я не ожидал, что ты знакома с гипотезой Сатьяджохи. И все же, Икс-Эн. Позволь мне указать, что это всего лишь гипотеза, а не теорема.

— За сто двадцать пять лет своего существования в космической математике она так и не была опровергнута, — проворчала Нансия.

— Ну и что? Возможно, ты будешь первой, кто найдет контрпример.

Нансия не думала, что есть особый смысл даже в том, чтобы пытаться этот контрпример найти, однако запустила программу автоматического развития «струн» на экран, так, что та высвечивала различные вероятные пути через сингулярность, превращая их в линии искристого голубого цвета, а затем постепенно позволяя им угаснуть, когда в отношении их — одна за другой — было доказано отсутствие вероятности. Было еще кое-что, в чем Нансии нужен был совет Калеба, и теперь — когда семейство Трикстопплов было вынуждено сидеть в своих каютах, а Калеб был в лучшем настроении, чем когда-либо за все время их знакомства, так ему понравилась игра с гипотезой Сатьяджохи, — так вот, теперь было самое подходящее время, чтобы об этом заговорить.

— Я ведь не так давно получила патент, ты же знаешь, Калеб, — начала Нансия.

— Верно, — согласился он. — Но ты можешь стать одной из лучших. Я сужу по тому, как ты справляешься с мелочами. Я бы и не помыслил о том, чтобы найти в уставе правила, которые заставят Трикстопплов не путаться у нас под ногами. И мне бы в голову не пришло проверить гипотезу Сатьяджохи таким способом, каким ты проделываешь это сейчас.

Две вероятностные линии сингулярности вспыхнули голубым цветом и исчезли с экрана, пока Калеб произносил эту фразу. Третья линия скользнула через А1, а потом в диск В, обогнув двойной тор.

— Бывают вещи и более сложные, чем это, — осторожно промолвила Нансия. — В математике гипотеза либо верна, либо нет.

— То же самое относится и к уставу Курьерской Службы, — заметил Калеб.

— Да, но… не во всем. Там не говорится, что делать, если корабль случайно услышал, как его пассажиры строят незаконные планы.

— Если ты подслушиваешь, что делает губернатор Трикстоппл в своей каюте, — жестко сказал Калеб, — это бесчестное действие, и я по полному праву требую от тебя немедленно это прекратить.

— Да нет, я его не подслушиваю, — заверила его Нансия. — Но что, если… если на борту интеллект-корабля находятся пассажиры, которые не знают, что корабль разумен, и при этом они любят сидеть в рубке, играть в «Разбросанных» и время от времени обсуждать незаконные планы, которые собираются претворить в жизнь?

— Э… гипотетический случай? — Голос Калеба звучал уже не так напряженно, и Нансия тоже ощутила облегчение.

По крайней мере, он, в отличие от Симеона, не предположил с ходу, что она говорит о своем непосредственном опыте. Все, что Нансия узнала о Калебе из файлов и наблюдений за ним — его героическое возвращение в одиночку на Вегу, решимость, с которой он проделывал упражнения по жесткой восстановительной программе, его уважение к уставу Курьерской Службы, — все это заставляло ее думать о нем как о человеке безупречно честном, чьему слову она могла поверить в любых обстоятельствах. Она не хотела, чтобы он посмеялся над ней так же, как это сделал Симеон, или предположил — опять же как Симеон, — что ее собственные действия в данной ситуации были морально неприемлемы.

— Ну, в таком случае, если он когда-либо возникнет, ты должна помнить, что моральный долг разумного корабля — при первой же возможности представиться своим пассажирам.

— Этого нет в уставе. — Нансия попыталась защититься от обвинения, которое Калеб выдвинул, сам того не зная.

— Да, но этого требует здравый смысл. Это все равно что… как если я спрячусь в шкафу, чтобы застать губернатора Трикстоппла за подсчетом кредиток, полученных им от взяток, даже если это будет происходить в общественном месте. — Калеб произнес это с таким отвращением, что Нансия раздумала продолжать разговор на эту тему.

Очевидно, Калеб тоже не намеревался этого делать. Он посмотрел на центральный экран, где сеть тускло-серых линий свидетельствовала о непрекращающихся попытках Нансии найти дорожку из точек сингулярности через построенную им топологическую конфигурацию.

— Давай примем, что в данном конкретном случае гипотезу Сатьяджохи опровергнуть не удалось, — предложил Калеб. — Теперь твоя очередь выдвигать проблему. Не знаю, зачем мы, вместо того чтобы углублять свои познания в математике расщепления, обсуждаем гипотетические этические проблемы, которые вряд ли когда-либо возникнут. И я не понимаю, почему… — Он прикусил губу и быстрым движением джойстика стер изображение с экрана.

— Почему что? — спросила Нансия.

— Твоя очередь выдвигать проблему, — напомнил ей Калеб.

— Не прежде, чем ты договоришь фразу.

— Ну ладно! Я не понимаю, зачем тебе спрашивать совета в области этики у пилота, самым большим достижением которого на сегодняшний день является тот факт, что он потерял свой первый корабль! — Калеб выговорил эти слова с такой сдержанной яростью, что Нансия вновь ощутила к нему сострадание. Она вспомнила, как горевал Симеон по своему другу Левину — КЛ-740. Какая же она дура!

— Извини, — сказала она Калебу. — Я должна была сознавать, что обсуждение таких предметов напомнит тебе о Левине. Ты так горюешь о нем?

Калеб вздохнул.

— Не в этом дело, Икс-Эн. Левин был хорошим, компетентным кораблем, он обучал меня, когда я был еще новичком, и я всегда был ему признателен. Но мы не были… мы никогда не говорили просто так, как сейчас с тобой, понимаешь? Пять лет я служил вместе с ним, и у меня не было чувства, что я знаю его по-настоящему. Нет, я не скорблю по Левину. Но у него было право на будущее, на сотни лет работы, и он этого будущего лишился. Сам же я надеялся в лучшем случае провести еще лет пять в качестве «тела».