Уолтер Саттертуэйт - Клоунада

• Название: Клоунада
• Автор: Уолтер Саттертуэйт
• Издательство: Книжный клуб 36.6
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-98697-024-1

Оперативник сыскного агентства Пинкертона Фил Бомон и его помощница Джейн Тернер по приглашению французской полиции приезжают в Париж. Здесь, в отеле «Великобритания», найдены тела англичанина Ричарда Форсайта и дочери немецкого аристократа Сабины фон Штубен. По всем признакам, произошло двойное самоубийство, и дело может обернуться международным скандалом. Самоубийство ли? — задается вопросом Фил Бомон. От ответа на этот вопрос зависят не только репутации, но и жизни многих людей — в первую очередь жизни Фила и Джейн и даже… известной писательницы Гертруды Стайн…

---

Ледок улыбнулся.

— В вашей версии кое-что не сходится.

— Почему же? — возмутился Хемингуэй. — Что именно не сходится?

Появился усач официант. С блюдами для меня и Ледока и с бутылкой вина в серебряном ведерке.

Ледок и Хемингуэй почтительно молчали, пока официант откупоривал бутылку. Пробку он передал Ледоку — тот основательно и задумчиво ее обнюхал и одобрительно кивнул. Официант налил с сантиметр вина в бокал Ледока. Ледок попробовал вино и снова кивнул официанту.

Официант налил вино в мой стакан, потом в стакан Хемингуэя, затем Ледока. Поставил бутылку назад в ведерко, аккуратно обвязал горлышко салфеткой и, чеканя шаг, ушел прочь.

Ледок поднял бокал, мы с Хемингуэем последовали его примеру.

— Salut![25] — сказал Анри. И двинул было бокал в сторону Хемингуэя, но тут же передумал, снова провозгласил «Salut!», поднес его к губам и отпил глоток. Мы с Хемингуэем тоже сказали «Salut!» и попробовали вино.

Хемингуэй слегка почмокал губами, склонил голову, прищурился и сказал:

— «Монтраше». Двадцатого года.

— Девятнадцатого, — поправил Ледок.

— Очень хорошее вино. Отличное. Так что там у вас не сходится?

Ледок взял в руки нож и вилку.

— Они оба были одеты. Если бы они занимались любовью, contretemps,[26] о котором вы упоминали, должен был случиться раньше. — Он отрезал кусочек рыбы и положил его в рот.

Хемингуэй пожал могучими плечами.

— Значит, она выдала что-нибудь эдакое позже. Эти немки, с ними же никакого спасу.

Я попробовал колбаску. Очень вкусная. И впрямь объедение.

— К тому же, — заметил Ледок, — если верить его жене, Ричард Форсайт взял с собой пистолет первый раз. — Он улыбнулся. — Не хотите же вы сказать, что он заранее предвидел, что фон Штубен будет насмехаться над его мужским достоинством? И что он собирался постоять за себя как мужчина, застрелив ее? А потом застрелился сам.

Хемингуэи снова пожал плечами.

— Но пистолет у него все же был. Может, он всегда таскал его с собой, а Роза просто не знала. Или сказала, что не знает.

— Потом, эти два часа, — продолжал Ледок, — те, что прошли между его смертью и смертью девушки.

— Должно быть, он долго не мог решиться.

Ледок поднял одну бровь.

— Но вы же сами сказали, так мог поступить только трус. Хемингуэй прищурился и проговорил:

— Иногда нужна смелость, чтобы быть трусом.

— А что это значит, если поточнее?

— Понятия не имею, — ответил Хемингуэй и захохотал, громко и раскатисто. Он запрокинулся на спинку стула, все еще хохоча, задел локтем подставку под ведерком для вина — она зазвенела, как колокол, и едва не опрокинулось. Ледок рванулся вперед и вовремя удержал ведерко. Раздраженно хмурясь, он поправил ведерко на подставке и тут же отодвинул ее подальше от Хемингуэя.

— Откуда вы знаете, — спросил я журналиста, — что у него точно был «браунинг»? — Я отправил в рот другой ломтик колбаски.

— Это все знали. Он обычно держал его в библиотечном ящике. Постоянно доставал его, показывал людям и хвастался. Иногда даже стрелял в здоровенное чучело медведя в углу комнаты. — Хемингуэй нахмурился. — Должен признать, стрелок он был что надо. Всегда попадал в этого проклятого медведя, никогда не промахивался. — Он ухмыльнулся. — Правда, медведь был уж очень большой.

— Роза Форсайт рассказывала, вы с ним даже как-то поспорили. В библиотеке.

Хемингуэй усмехнулся.

— Мерзавец решил меня надуть. Напечатал мою книгу, сборник рассказов. Заплатил аванс, курам на смех, всего две сотни долларов, правда, тогда я думал только о том, чтобы меня напечатали. А потом я так и вскипел. Он не заплатил мне больше ни гроша. Вот я и пошел к нему поговорить. Он сказал, денег, мол, больше нет. А еще сказал, не осталось-де ни одного экземпляра книги. И нагло заявил, я сам, дескать, виноват, нечего было раздаривать налево и направо. Чушь собачья, и он это прекрасно знал. Мы поспорили. — Хемингуэй взглянул на меня. — Только поспорили, всего-то делов. Ничего особенного.

— А Роза Форсайт утверждает, вы пытались его ударить.

Хемингуэй снова рассмеялся.

— Она и правда так сказала? Ха! Первым ударил он. И промахнулся. Тогда я ему врезал, но споткнулся на этом проклятом ковре и упал. Вот и все.

Я уже успел оценить его отношение к неодушевленным предметам, поэтому был готов ему поверить. Но с такой же готовностью я мог поверить и Розе Форсайт.

Внезапно он насупил свои красивые брови и сказал:

— Эй. Погодите-ка. Что это за вопросы? Уж не думаете ли вы, что к этому делу причастен я? К Форсайту с немкой?

— Нет, — ответил я. — Просто у меня такая работа. Задавать вопросы. Но теперь, раз уж вы сами об этом заговорили, не скажете ли вы, где были в тот день?

— Когда он застрелился? На бегах. С десятком человек знакомых.

Я кивнул.

Он какое-то время смотрел на меня, прищурившись, будто решал, что обо мне думать. И в конце концов решил, что мне можно верить. Он еще раз в восхищении покачал головой.

— А работенка у вас, должно быть, занятная.

Как раз в эту минуту появились официант с усами и на сей раз — с обедом для Хемингуэя. Он сначала поставил блюдо, потом взял бутылку с вином и пополнил наши бокалы. Сунул бутылку обратно в ведерко и зашагал прочь.

Хемингуэй взял салфетку и развернул. Заправил уголок за воротник и расправил ее на груди.

— Но вот что самое интересное. — Он взял нож и вилку и отрезал кусочек колбаски. Поставил руки на стол, сжав их в кулаки, причем в одном кулаке он держал нож, а в другом вилку с нанизанным ломтиком колбаски. — Он отослал мне назад контракт, который мы подписали. После того. После нашего спора. Начеркал на нем «аннулировано» и поставил свою подпись. А через несколько недель я продал те же растреклятые рассказы с парочкой новых, да еще стихи, другому издателю, здесь же, в Париже, Бобу Макалмону. — Он ухмыльнулся. — И поскольку Форсайт расторгнул контракт, он ничего не получил от этой сделки. — Хемингуэй снова ухмыльнулся и наконец отправил кусок колбаски в рот.

— Восхитительно, — заметил Ледок.

Хемингуэй кивнул, пережевывая колбасу. Проглотил и сказал:

— Да уж. — И взглянул на мою тарелку, уже опустевшую. — Как вам наши andouillettes?

— Весьма.

Он кивнул.

— Чего только французы не делают из свинячьей требухи.

Ледок быстро наклонился вперед.

— Когда едете в Испанию, Эрнест?

— В конце месяца.

— Что вы там сказали, — обратился я к Хемингуэю, — насчет свинячьей требухи?

Ледок поджал губы.

Хемингуэй пожевал. И проглотил.

— Andouillettes. — Он похлопал ножом по колбаске. — Иногда их делают из телятины. Но самые лучшие, настоящие andouillettes готовят из свиных потрохов. Очень вкусно, верно? — Он сунул в рот еще кусочек.

— Да, — пролепетал я. И посмотрел на Анри Ледока. Я же просил — никакой требухи. А он мне — что-то вроде свиной колбаски. — Очень вкусно, — тем не менее согласился я.

Ледок так и не разжал губ. Подозреваю, чтобы не улыбнуться.

— В Испании бывали? — спросил меня Хемингуэй.

Я повернулся к нему.

— Что?

— В Испании. Бывать приходилось?

— Нет.

— Мне тоже. Мы едем посмотреть бои быков. У меня целая теория насчет корриды.

— Какая именно? — заинтересовался Ледок.

Хемингуэй положил нож и вилку. Лицо сделалось очень серьезным.

— Сейчас, когда закончилась война, коррида единственное место, где человек может по-настоящему заглянуть в лицо смерти. А матадор встречается с ней каждый день. И проделывает это с мастерством и изяществом. И с отвагой. Он словно накликает на себя смерть, и делает это с гордостью, чувством достоинства и со вкусом. Panache! Он встречается со смертью каждый день и побеждает ее.

Ледок улыбнулся.

— Всего лишь на какое-то время, mon ami.

— Побеждает, говорю, а не избегает. Никто не может избежать смерти. Во всяком случае, в этом мире. — Хемингуэй повернулся ко мне и усмехнулся. — Малыш Дикки Форсайт точно не избежал. — Он взял вилку и прикончил свою колбаску.

Я спросил:

— Вы знали, что Форсайт употреблял наркотики?

Он проглотил последний кусок.

— Об этом все знали.

— Знаете, где он их доставал?

— Да повсюду. Марихуана, кокаин, героин — этой дряни везде хватает. — Хемингуэй снова ухмыльнулся. — Лично я предпочитаю вот это. — Он протянул руку и вытащил из ведерка бутылку. Она была почти пуста. Он вылил остатки в бокал Анри и спросил: — Еще одну?

— Нет, я пас, — сказал Ледок. — Благодарю.

Хемингуэй повернулся ко мне.

— А вы?

— Нет, спасибо. Так где Форсайт брал наркотики?

Хемингуэй наклонился и поставил бутылку обратно в ведерко.

Подставка закачалась, но Ледок протянул руку, удержав ее. И устало вздохнул.